— А что, Николай, и впрямь нужда великая в том есть, али так, баловства- бахвальства ради? — Клементий был, как всегда, неподражаем.

— Есть нужда, батюшка, есть! — я почувствовал, что тоже покрываюсь потом. — Велень у орков, — трагическим шёпотом произнёс я, чувствуя, как разрывается моё сердце. — Рыцаря на болотах видели, видно на выручку поспешает.

— Так что же это, мы теперь, как дитяти неразумные, его спасать попрёмся? — отец Иннокентий схватился за голову. — О, горе моё горе!

— Кто не со мной — никого не держу, тут до границы рукой подать, на бугорок подняться да вниз спуститься! — я решительно повернулся и, более не говоря ни слова, зашагал вспять. Не успел я сделать и пяти шагов, как моё сердце радостно подпрыгнуло. За моей спиной послышался топот догоняющих меня ног.

— И чего это ты удумал, без меня упереться, что ль? — бурчал поспешно догоняющий меня отец Иннокентий. — Кто ж тебя в дороге оберегать будет?

— И глазоньки твои закроет, ежели что, — это уже присоединился со своим "добродушным" юмором батюшка Клементий. Маг, как обычно, помалкивал.

За спиной раздался грохот обвала. Мне показалось, будто сама гора решила удостоить павшего воина приличествующим ему погребением, насыпав над телом огромный, недоступный ни зверю, ни человеку, холм.

Привлечённый звуком падающих камней, Рахмаил поднялся на вершину и, осторожно выглянув из-за толстого ствола, посмотрел вдаль. Там, постепенно удаляясь, двигались четыре тёмные фигурки. Это не могли быть ни орки, ни их союзники — горные витязи. Рахмаил злобно усмехнулся, судьба вновь сделала ему подарок. В его страну вторглись люди и, судя по тому, как уверенно они шли вперёд, это не могли быть простые разведчики…

Мы вышли на тропу, вытоптанную отпечатками множества ног. Поверх отпечатков лаптей и тяжёлых сапог ратников шли следы орков, большинство из них были босы и лишь некоторые одеты в мягкие мокасины.

— Кажется, нагнали они наших ратников! — я кивнул в сторону босых следов. — Погибший-то их стрелами изранен был.

Иннокентий и Клементий согласно кивнули, словно они сами видели того умирающего воина, а ведун нагнулся и осторожно провёл раскрытой ладонью над орочьими следами.

— Мага средь них нет… — задумчиво сказал он, но водить рукой над следами не перестал… — но заговор какой-то на тропе лежит, понять бы только какой…

— Дюже вредностный? — вынырнув из ножен, поинтересовался давно не подававший голоса меч.

— Да нет, вроде и угрозы никакой не чую, только тонкую пелену… Может, мне на тропу оберег какой наложить?

— Не надо, — решительно воспротивился я, — магия пока ни к чему. Как-нибудь обойдёмся. Кто знает, что это за магия на их следах лежит. Колдани тут разок — враз со всего ханства маги и прочие химеры слетятся. Нет уж, нет уж… волшба — это край.

— Как пожелаете! — наш чародей, пожав плечами, отошёл в сторону. На лице его было словно написано: "Ну — ну, отказались, потом ещё жалеть будете". Может, и пожалеем, но пока колдовать было нельзя. А то можно подумать, я сам не хотел взмахнуть волшебной палочкой: раз — и всё стало хорошо. У них тут мир и благодать, а я дома. Увы, так не бывает. Во всяком случае, на мою палочку нашлась бы другая (дубина) с совершенно противоположными желаниями.

Кажется, нас всё-таки преследовали. Нечто подобное я заподозрил давно: то птицы позади раскричались, то камни с горы посыпались. Значит, следовало сделать вылазку и точно в этом убедиться.

На ночлег остановились, как только стемнело, нарезали веток, сделали лежанку. Святоши спать завалились, а чародея я на посту оставил. Он пока в силу ещё не вошёл, но молодость быстро брала своё. Выглядел он посвежее. А сам я, как и планировал, в поиск отправился.

Сначала шёл быстрым шагом, потом медленно, через пару сотен шагов стал двигаться еле-еле. Сделал небольшую загогулину и украдкой двинулся дальше. В сгустившихся сумерках глаза выхватывали лишь неясные силуэты лесных прогалов. Вскоре ночная тьма поглотила и их. Дальше я двигался, ориентируясь лишь на слух и на ощупь. Медленно, шаг за шагом я продвигался вдоль тропинки. Сухой валежник, попадаясь под ноги, грозил оповестить о моём присутствии весь лес, но мне пока везло. Где-то на втором часу своего скрадывания до меня донеслись приглушённые звуки оркской речи. Я прислушался, так и есть, позади нас находился целый отряд орков. Судя по охам, вздохам и сопению, не меньше двух десятков. Близко подбираться не стал. Кто знает, сколь бдительной могла оказаться оркская охрана. Осторожно отступив в глубину леса, я прежним путём возвратился к своему становищу. Пока я ходил, мои спутники уже не единожды сменились, и на посту, завернувшись в просторный плащ и прислонившись спиной к толстому стволу граба, стоял чародей.

— Что? — одними губами спросил он, и только собираясь ответить, я сообразил, что его вижу. Ночная мгла медленно рассеивалась, уступая место утренним сумеркам.

— Буди остальных! — приказал я. Объяснять — что, зачем и почему — не хотелось. Я сел на свой рюкзак, прислонился спиной к трухлявому пню и закрыл глаза, сквозь полусон слушая, как зашевелились, засуетились мои спутники. Посидев так несколько минут, я поднялся и, с хрустом потянувшись, попытался разогнать сковавшую меня дрёму.

Ещё не рассвело, когда я приказал сниматься.

Мы двигались быстро, расходясь в стороны, меняя направление, поворачивая в неожиданных местах. Я пытался сбить со следа погоню, но тщётно. К обеду я понял, что преследующий меня противник имеет в своём составе опытного следопыта. К тому же враги, догадавшись, что они замечены, уже больше не таились. Огромный численный перевес вселял в них уверенность. Надо было придумать, как если и не остановить, то хотя бы замедлить противника, а уже потом, оторвавшись на приличное расстояние, попытаться сбить их со следа. Увидев на хребте узкий перешеек, ограниченный с обеих сторон крытыми обрывами, я понял, что это как раз то, что надо. Пропустив вперёд своих товарищей, я принялся готовить противнику мелкую пакость. Прихваченные с собой специальным образом выкованные гвозди и иглы пришлись как нельзя кстати.

Рахмаил торопил своих воинов. Добыча, которая уже была почти в руках, внезапно ускользнула. Высланные вперёд дозорные обнаружили лишь покинутую стоянку. Внимательно осмотрев следы, Рахмаил понял, что ночью, пока его воины спали, к их едва ли не изголовью подбирался вражеский лазутчик. Сердце следопыта наполнилось ненавистью. Он не мог потерпеть рядом с собой кого-то, кто сравнивался с ним в своём умении быть незаметным. Его и его спутников надо было убить!

— Это опасный враг, — сказал Рахмаил, собрав четырёх наиболее смышлёных отроков. — Нас много и мы сильны, но их надо уничтожить прежде, чем они сообразят разойтись в разные стороны и спасаться отдельно друг от друга. Я не смогу уследить за всеми, а вы ещё слишком юны и неопытны, чтобы сделать это. Мы должны нагнать их сегодня. Теперь ни к чему таиться. Ваши ноги быстры, ваши руки ловки. Пусть каждый из вас возьмёт себе часть воинов и принесёт мне голову одного врага.

Если бы им было позволено шуметь, юные орки взревели бы от радости и предвкушения удачи, а так они лишь молча кивнули и убежали выполнять приказание.

Устроить на пути противника гадость был делом десятка минут. Кое-как замаскировав следы своей деятельности в одном месте я, пробежав несколько десятков метров, сделал это тщательнее в другом и со всевозможным тщанием в третьем. Затем я нагнал своих спутников и, лишь удалившись на приличное расстояние, позволил им короткий привал.

Рахмаил торопился. Противник ускорил своё движение и никак не желал сбавлять темп. Он понимал, что даже если враги не разделятся, то вскоре всё равно начнутся болота, средь топей которых даже он никогда не сможет отыскать их следа. Ступив на узкую гряду, свободную от кустов и леса, в котором мог бы притаиться вражеский стрелок, побежал ещё быстрее и вдруг, взревев от жгучей боли, сразу же в двух местах пронзившей его пятку, взвился в воздух. Приземление было ещё более ужасным: обе его ступни пронзило едва ли не насквозь острыми иглами. Не устояв, он повалился на землю. Ещё с десяток игл впилось в его тело. Обезумевший Рахмаил взвыл и, качнувшись в сторону, едва не улетел в пропасть, чудом зацепившись за корневища увившего землю стланика. Троих из бежавших за ним орков постигла такая же участь, один из них с диким визгом сверзился в пропасть, чуть не утянув за собой своего товарища. Остальные с криками остановились и застыли в немом непонимании, уставившись на орущих товарищей.