— Помочь? — осведомилось летающее чудовище. Я отрицательно покачал головой.

— Я сам! — встав на его крыло, я перебрался на левую голову и спрыгнул на пол Изенкранцевых апартаментов. Увидевший меня маг вскочил со своего кресла и, выхватив из-за пояса кинжал, метнул его в мою сторону. Я чуть отклонился, в три широких прыжка преодолел разделяющее нас расстояние и без всякого сожаления вспорол грудную клетку чародея, весьма огорчившегося от подобного действа.

— Теперь твоя очередь! — Я схватил Изенкранца за шиворот и бросил на пол. — Молись своему дьяволу, скотина! — в моей груди всё бурлило от переполняющей меня ярости.

— Я не умру, я буду жить вечно! — прокаркал бывший Рачитель, приподнимаясь на ноги.

— Ты в этом уверен? — я приставил к его горлу залитый алыми красками Судьбоносный Перст. Багровый от крови, он пылал отблеском бушующих за стеной пожаров. Это Горыныч разгонял наиболее ретивых стражников. Изенкранц раскрыл рот, но ничего не сказал. Его глаза, словно заворожённые, следили за остро отточенным лезвием. Я услышал какое-то шевеление и скосил глаза в сторону, туда, где в луже собственной крови лежал Караахмед.

— Ему обещано бессмертие! — сказал издыхающий маг, и у него в горле забулькало. — Он выполнил свою часть договора и теперь и впрямь не может умереть.

— Бессмертия не бывает, есть только длинная никчёмная жизнь! — я приподнял меч и Изенкранц умер… Именно умер, схватившись за сердце и повалившись в мои ноги.

— Кажется, он испугался Вас столь сильно, что захотел умереть! — совсем обессилевший маг зашёлся странным каркающим хохотом. — Теперь бессмертной останется только эта никчёмная мышка, — взгляд упёрся в сидящую в клетке белую мышь, — но не знаю, будет ли она от этого счастлива. Вы представляете, сколько раз её съедят дикие кошки, прежде чем это существо сумеет выпросить у господа благословение смерти? — при этих словах маг дёрнулся всем телом, из его рта потекла тонкая алая струйка, и он, издав гортанный крик, исчез в окутавшем его облаке сиреневого дыма. Не знаю, умер ли он по — настоящему или просто воспользовавшись моментом, исчез, но что-то мне подсказывало, что в ближайшем будущем он едва ли возьмётся за старое.

А о мышке я не беспокоился. Я — то в отличие от него знал, что дикие коты ей в ближайшем будущем не грозят. Ибо вознамерился передать её в надёжные лапы Кота-Баюна и его наследников. Оберегаемая хитрым котярой и хранимая на всякий случай (на чёрный день весьма удобно иметь под рукой неограниченные запасы пищи), она могла бы прожить долгие-долгие, и к тому же сытные, годы. Но мышка потом. Сейчас мне предстояло разобраться с королём, ибо мне эта история про добрых царей и президентов, которые всегда не в курсе и все им мешают, уже порядком надоела. Впрочем, я допускал, что в нашем случае это возможно, но всё же испытывал огромное желание срубить голову и ему тоже…

Ярость ещё не улеглась в моём сердце, когда я, рыча, как лев, разбросав стражу, ворвался в королевские покои. Я не мог и не хотел быть милостивым.

— Кто осмелится нарушить наше уединение — умрёт! — бросил я перед тем, как захлопнуть дверь. Растерявшийся при моём появлении Прибамбас втянул голову в плечи. Не желая пугать его ещё больше (и что греха таить, заодно и избавляясь от соблазна), я вложил меч в ножны. Судьбоносный не сопротивлялся, у него был трудный день, и ему следовало как следует отдохнуть.

— Ты и твой Изенкранц разрушили государство! — сказал я, подступая к трону. — То, что было накоплено предками, утрачено. Даже хлеб нынче везут в Росслан из-за границы! Тебя надо бы судить, но я ещё помню прежнего Прибамбаса… — я намеренно замолчал, ожидая ответного слова.

— Что ты говоришь? — в сердцах воскликнул до глубины души потрясённый и оскорблённый король. — Ты посмотри, как народ мой меня любит, как расцвело царство-государство, столица-то прям — таки и светится! — король широко развёл руками и показал взглядом за окошко на вид окрашивающегося вечерними огнями города.

— Только разве что столица. А ты, государь — батюшка за околицу выезжал? — рявкнул я ему в самое ухо. — Давно ли своего мужика — кормильца глаза видел? То-то и оно. Разор и запустение везде. Дочери родной и то не пожалел! На поругание войску иноземному оставил!

— А она… она первая от меня отказалась! — приняв величественную позу, король победно посмотрел в мою сторону. — Письма мне слать перестала, посылочки мои не вскрытыми возвертала…

— А ты проверял, почему? Ты хоть раз собрался навестить внука, поговорить с зятем, повидать дочь? А письма её… наверняка мешками из чуланов Изенкранцевых выгребут. И посылочки твои дворца никогда не покидали.

— А что ж они тогда сами не приехали?

— Так ты ж войско к границам послал, чтобы…

— Так то ж от ворога дабы защитой оберечься. Я ж сам повеление подписывал! — поспешно перебил меня совсем запутавшийся король.

— Да? А ты грамотку свою читал, коли сам подписывал? — под моим пристальным взглядом король заёрзал в кресле, ставшем вдруг неуютным.

— Дак, не нашенское это дело, писанное читать, на то советники имеются…

— Тогда полюбуйся сейчас, что в той грамотке прописано было. — Я вытащил из кармана смятый клочок пергамента и сунул скуксившемуся Его Величеству под самый нос. — Прочти, ежели читать не разучился!

— У-у-каз Его Ве-ели-че-с-ства При-и-ба-м-ба-с-са Пер-перваго.

Дальше было написано следующее:

Ныне стал князь Дракульный зело зол и коварен, с врагом нашенским союз заключивший, и посему повелеваем людям дворовым да народу подлому замка чёрного сторониться, а да буде замечен кто близ замка того без дел отиравшийся, изгнать на вечное в местностях безлюдных поселение, либо сечь розгами нещадно прилюдно на людной площади. А кто торговлю тайную поведёт, у того имущество в оброк обратить да в Тьмутаракань выслать. Денег княжеским людям в долг не давать, в начинаниях не способствовать и в соблюдение сего кордоны вокруг владений княжеских возвести, войско на границах поставить и не пущать во владения наши ни конного, ни пешего. А да будет воин ратный вблизи замечен, объявить войну без промедления от моего имени и замок княжеский осадить!

— Да как же так? — король очумело уставился в мою сторону.

— А вот так. Замок Дракулы, лишившись поддержки, пал. Погибли тысячи невинных людей.

— Это правда? — лицо короля стало напоминать гипсовую маску.

— Да! — сказано это было жестоко, но справедливо.

— Что?! Я думал… Я не знал… Я считал, что замок Дракулы и… и… а он… погибли… — на глазах короля появились слёзы. — Это значит… я… я собственной рукой убил, задушил свою кровиночку? — на лице Прибамбаса отразилось непомерное горе. — Что я так-то? — глаза его закатились, и он начал медленно сползать вниз по трону. Кажется, я немного переборщил. Наш король, в общем, неплохой дядька, только дурак, слишком доверявший хитрому советнику. Идиот, витающий в заоблачных иллюзиях.

— Да живы они, живы! — успокоил я Его Величество, когда он несколькими минутами спустя был приведён в чувство.

— Живы?! — хрипло проговорил он всё ещё тихим от слабости голосом.

— Живы, — подтвердил я и, усадив Его Величество на троне, со спокойной душой покинул королевские апартаменты.

Работы предстояло много. Мало было уничтожить предателя. Теперь ещё нужно было вразумить народ и заново воссоздать утерянное. А грязи накопилось в королевстве порядочно. Одними правильными указами её не разгрести. Хорошо бы, конечно, было бы поменять власть, но как быть с её легитимностью? Усадить Дракулу на трон я, предположим, усажу… А как поступить с теми, кто этому активно воспротивится? Как быть с теми, кто так или иначе (честно или бесчестно) вознёсся над остальными? С тем же Семёнычем, активно распространяющим свои никчёмные зелья? Посадить в тюрьму? Или что делать с Котом-Баюном и его сказочным иллюзионом? Вместе с Тиграшей выгнать взашей из города? А как поступить с тысячными толпами неприкаянной молодёжи? Вопросы, вопросы. Найти ответы не так просто, ибо легко сломать в нас высокое человеческое, вновь ввергнув в пучину обезьяньего варварства, а возродить человеческое обратно… Ибо чем отличаются люди, визжащие и вопящие толпы, от сидящих на деревьях и делающих то же самое обезьян?! Одним мановением волшебной палочки это было не исправить. И начинать надо было с нуля, врачуя и излечивая не тела, а души. Хорошенько поразмыслив, я решил оставить Прибамбаса на троне, а в планах на будущее воспользоваться рецептом Изенкранца — Августина, Дракула и Тихоновна с этого дня должны были направлять и… Что это я сам перед собой лукавлю? Короче, мои друзья должны были править, но тайно. И первое время не слишком привлекать к себе внимание. Впрочем, я был уверен, что они справятся. Свой меч, вновь впавший в спячку, я спрятал в надёжном месте. По медленно затягивающимся на его израненном клинке отметинам я понял, что он действительно лишь дремлет, и о его судьбе больше не беспокоился. Получил я весточку и от святых батюшек. Вышли они из топей и народ измученный вывели. Георга и Веленя до земель наших на руках несли, только там и похоронили, камнями тяжёлыми могилку засыпали и крест поставили. Сейчас святые отцы к войску нашему прибились, что на орочьи земли вновь двинулось. Что ж, у них свои пути. Бог даст, когда и свидимся.