С трудом в войсках Рутении приживались новые звания, так что вскорости наиболее дальновидными воеводами-генералами были сделаны умные выводы, и государя завалили депешами. Вот что в одной из тех депеш было написано:
Королю — государю нашему докладная мной, генерал-воеводой Кривгородским, подана: не сложилась реформа военная, не привились звания новые. Рядовые (те, что ратники) не желают по-новому кликаться да и прочие именоваться именами странными отказуются. Десятники и сотники в бой с розами алыми на груди идти стесняются. Говорят, что побьют их вороги, коль им станет о званьях ведомо. И зовутся, как прежде, сотники, рядовых прозывают ратники, капитанов, майоров и вовсе слыхом не желают слыхивать. Мы уж к дыбе двоих подвесили, так едва не пожали смутное. Так что я, государь мой, батюшка, у тебя испрошу дозволения оставлять на пока и старое, до поры, чтобы новь привилася. В том тебе и молюсь и каюся, генерал-воевода Кривградский.
Изенкранц сперва докладные депеши рвал, потом на стол стал складывать, затем призадумался. Вроде дело и яйца выеденного не стоило, но отменять свои решения советник не любил. Хотя, если поразмыслить, то и отменять ничего не требовалось. Тот же генерал Кривградский выход из положения и указал. Поразмышляв так некоторое время, Изенкранц уселся в своё любимое кресло и крикнул тут же появившегося Ивашку.
— Садись и пиши, дурак, — почему-то ВРИО нравилось именовать своего служку именно так и не иначе. Причину такой любви сам Изенкранц понять не мог, но факт оставался фактом: при каждом удобном случае он именовал того дураком, да ещё к тому же и безмозглым.
— Воеводам и прочим людям воинского сословия, именем своим и велением приказываю: наряду с именами да званиями новыми, Его Величеством королём Пибамбасом 1 введёнными, сохранить имена да звания старые, вековыми традициями скрепленные, и да будут они наряду с новыми в одному ряду стоять.
Что подписью собственноручной удостоверяю ВРИО Изенкранц-благодетель.
— Ивашка, черкани за меня подпись да во все гарнизоны воинские депеши спешные отправь, пусть в войсках радуются. — На этом Изенкранц отослал от себя быстро собравшего бумаги писаря. Казалось, на сегодняшний день государственные дела были закончены. Он уже хотел было встать, чтобы пойти в свою опочивальню, когда в помещении внезапно похолодало, прямо перед его глазами стало разрастаться дымное облако, и из ничего вдруг вырисовалась фигура чёрного бородатого мужика, державшего в правой руке большой деревянный посох. ВРИО непроизвольно потянулся рукой к висевшему на поясе длинному узкому мечу.
— Тебе нечего бояться, — возникший из воздуха маг успокаивающе поднял руку. — Я тебе не враг.
— Кто же ты? — спросил Изенкранц, не спеша убирать руку с рукояти оружия, впрочем, он отчётливо понимал, что едва ли сможет противостоять магу.
— Это не столь важно. Главное, что со временем мы можем стать и друзьями, — голос говорившего шелестел, как подёрнутая инеем, падающая на землю листва, — но сейчас я всего лишь посланец. Посланец сил, более могущественных, чем я сам и тысяча таких как я, вместе взятых.
— Ты посланец Тёмных Правителей? — от этих слов лицо Изенкранца налилось мёртвенной бледностью, но он тут же взял себя в руки. ВРИО был много наслышан про этих так называемых незримых владык мира, но пока ещё ни разу за всю свою жизнь не чувствовал их влияния и, несмотря на все доводы секретных агентов, сомневался в их существовании. И вот теперь их посланец стоял перед ним. Высокий, сухой, как тростинка, но твёрдый, как старый дуб, он излучал силу и вызывал невольное уважение. — Так что же от меня хотят твои владыки? — Изенкранц понял, что властителям требуется его если и не помощь, то, по крайней мере, участие и, поняв это, почувствовал себя гораздо увереннее. Если бы это было не так, то разве стали бы Тайные столь открыто заявлять о своём существовании?
— Ты умён, ты действительно умён, советник! — Изенкранц увидел, как шевельнулась чёрная прядь в волосах качнувшего головой мага. — Я не стану томить тебя. Прочти, — в руках мага прямо из воздуха материализовался туго свёрнутый свиток белоснежной бумаги. Маг осторожно расправил исписанный мелкими буквами лист и протянул его уже совершенно пришедшему в себя советнику. Тот неторопливо, даже с некоей долей грации, подхватил послание и принялся читать.
— Ого! — сказал он по окончании чтения. — Разрушить союз Росслана, княжества Улук-ка-шен и славного города Трёхмухинска, ослабить общую мощь, обескровить армию… Да-а-а, а не слишком ли много желают от меня незримые владыки мира? — ВРИО выпустил из рук пергамент и, опустившись в кресло, закинул ногу на ногу. Он был прагматик, и отметать сходу столь, казалось бы, невероятное и нелепое предложение не спешил. Следовало узнать, что же у них запрятано в рукаве и чем они намерены склонить его на свою сторону. Значит, предстоял торг. А в этом деле Изенкранц толк знал, торговаться умел и потому вместо того, чтобы разразиться гневно-справедливой отповедью, он спокойно спросил: — А взамен? Что я получу взамен?
— Ты можешь попросить всё, что захочешь; всё, что пожелаешь!
— Я? — советник хмыкнул. — Чего могу возжелать Я? Я, имеющий всё?! — он лениво потянулся, изображая полное презрение к стоявшему перед ним посланцу тайного ордена.
— Человек не может иметь всего! — парировал маг, нисколько не возмутившийся столь неучтивым поведением Изенкранца.
— Я имею всё! Я не повелеваю, но правлю. К моим услугам мощь самого сильного, самого большого государства мира. Если я захочу — все цивилизации вздрогнут от звона наших мечей и топота копыт нашей конницы. Но я могу поступить и по — другому: в моём распоряжении столько золота, что я могу купить все государства мира и их правителей с потрохами. Блеском этого металла я действительно могу всё! — ВРИО улыбнулся.
— За золото нельзя купить всего! Некоторые вещи просто невозможно купить по определению, — гнул свою линию посланец лордов.
— На золото можно купить всё! — упорно не желая сдаваться, возразил Изенкранц.
— Да? — ехидно поинтересовался посланец. — А любовь? Можно купить за золото любовь?
— Можно, — сжав губы, прошипел ВРИО, — всё можно, сколь угодно можно. Кинь я клич, и сто тысяч девушек воспылают ко мне неистребимой любовью.
— Да? — вновь на этот раз ехидно повторил посланец. — И принцесса Августина?
А это уже был удар ниже пояса. Изенкранцу невольно вспомнился давно состоявшийся разговор с принцессой.
— Августина, постой, Августина! — униженно молил Изенкранц, в полутьме дворцового перехода преследуя убегающую девушку. Наконец ему удалось ухватить её за руку, и они, напряжённо дыша, остановились напротив друг друга.
— Отпусти руку! — сказала Августина, и в её сжатой в кулачок руке сверкнуло лезвие узкого меча. Изенкранц вздрогнул, но отступать не спешил.
— Но я же люблю тебя, Августина!
— А я ненавижу трусов и предателей!
— Но я никого не предавал, государственная комиссия…
— Мне плевать на её выводы! То была Ваша вина, что Лохмоград сдали без боя! И это Вы виноваты в исчезновении князя. Почему с ним не было надлежащего сопровождения?
— О, — задумчиво процедил советник. — Вы до сих пор вздыхаете по этому чужестранцу?! Вы обвиняете меня в его смерти, но я в то время был едва ли не под арестом. И, как мне известно, от сопровождения он отказался сам.
— Всё равно, — девушка взмахнула мечом, имитируя атаку, и Изенкранц поспешно отпустил её руку.
— Августочка, Вы…
— Не смейте так меня называть! — Августина выставила впереди себя тонкое острое лезвие.
— Хорошо, хорошо, принцесса! — поспешно согласился Изенкранц. — Но выслушайте меня…
— Говорите, — девушка, гордо приподняв голову, вперила свой взгляд в лицо бледного, как смерть, советника.
— Принцесса, я предлагаю Вам свою руку и сердце! Вместе мы будем править Рутенией, вместе мы сделаем её величайшей державой мира, вместе… Выходите за меня замуж, принцесса! — Изенкранц бухнулся на колени и покорно подставил под её меч свою голову. — Примите моё предложение, — униженно попросил всесильный советник и застыл в ожидании ответа.
