– Когда он пришел, он уже был слегка под мухой, и с собой у него была еще полная бутылка. Он сел в это кресло и просто стал наливать и пить, а я ничего не мог с этим поделать… – Глаза Лэйна блестели от слез. – Он рассказал мне, откуда у него ожоги, и добавил: «Наш приятель Уайклифф чуть было не лишился своего приза».

– Неужели так и сказал?

Приехал доктор Макдональд, высокий, крупный рыжеволосый шотландец. Он тяжело поглядел на фигуру Паркина и спросил:

– Ну, и что же он на сей раз с собой сделал?

Лэйн объяснил, и доктор быстро осмотрел Паркина.

– Ну что ж, неудивительна. Огненная вода – вода жизни… Она же вода смерти, если ее пить слишком много при больном сердце и после ожогов горящим маслом… Но, конечно, тут можно с уверенностью сказать, что он твердо решил убить себя темили иным способом. – Он повернулся к Лэйну: – Если его дом сожжен дотла, то вряд ли имеет смысл перевозить тело туда. Как думаете?

– Я хотел бы оставить его здесь, – сказал Зайчик Лэйн. Он переводил оценивающий взгляд с Уайклиффа на доктора и обратно. – Интересно, мы втроем сможем поднять его и перенести в маленькую гостиную, на этом же этаже. Там стоит кровать, на которой умерла моя мать. Под конец она стала совсем плоха и уже не могла подниматься в верхнюю спальню.

Макдональд пожал плечами:

– Ладно, только вам предстоит обговорить это с его сестрой.

– Погодите пару минут, я сейчас подготовлю кровать.

Зайчик засуетился, захлопотал, и когда минут через десять они с трудом втащили тело майора Паркина в комнатку, кровать уже была застелена свежей простыней, смутно пахнущей лавандой.

– Я позвоню Марти Джуэлу, похоронщику, он все организует как положено, – сказал Зайчик Лэйн и, искоса глянув на Уайклиффа, добавил: – Я оставлю ему ключи, чтобы он смог войти, даже когда меня здесь не будет…

Он явно ожидал ареста и пытался прощупать свои шансы Когда доктор ушел, а Зайчик переговорил по телефону с похоронной конторой, они еще посидели вдвоем у камина, куря Часы на каминной полке показывали половину десятого, и Уайклифф, не веря глазам, посмотрел на собственные часы. Просто трудно было осознать, что всего пару часов назад он еще находился в своем кабинете.

Один раз Зайчик Лэйн открыл было рот, но раздумал говорить. Тогда Уайклифф сам спросил его:

– А майор не говорил вам, что такого сказал Дэвид Клемент, из-за чего все и случилось?

Зайчик поерзал в кресле:

– Ну, вы сами можете догадаться. Он выразился обрате, обо мне и Паркине примерно так: «три старых болтливых педика».

– Понятно.

Прошло еще некоторое время в молчании, и Зайчика явно все больше угнетало странно пассивное поведение следователя. Он ожидал развязки. Но Уайклифф сидел себе и курил, уютно обнимая пальцами теплую трубку.

Его следующий вопрос показался абсурдным после всего что было сказано и сделано:

– А что насчет книги о «чиппендейле»? Она оказалась в комнате Джозефа.

– Я одолжил ее Джозефу раньше. Просто использовал как предлог…

– И это вы, наверно, вели машину и потом бросили ее в карьер?

– Да, но…

– И пошли домой пешком?

– Да, ведь…

– Отвечайте только на вопросы. Официальные показания вас попросят дать позже. – Уайклифф говорил жестко, отрывисто.

Тем не менее следующий вопрос родился у него не скоро.

– Вы собирались представить такую картину, будто бы Дэвид Клемент застрелил брата и скрылся. А разве не было бы более убедительным, если бы вы изъяли из сейфа деньги и ценности? У вас ведь был ключ.

– Я подумал об этом, но майор и слышать не захотел. Он сказал, что мы не имеем понятия, что тут кому из братьев принадлежало.

«Вот это нравственное чутье», – саркастически подумал Уайклифф.

В кармане куртки Дэвида оказалось два пресс-папье стоимостью в пять тысяч фунтов.

– Значит, они там были с самого начала. Мы ничего у него из карманов не доставали и ничего туда не клали.

Наверно, Дэвид Клемент потихоньку сунул пресс-папье к себе в карман, чтобы брат не увидел.

Часы отстукали еще несколько минут.

– А майор объяснил вам, что собирается затопить яхту «Манна» в бухте у Портеллина?

– Нет, он сказал просто, будто знает такое место, где яхту можно пустить на дно безо всякого риска, что ее найдут, и откуда он сам сможет добраться до берега в шлюпке.

– А каким образом на пляже в Сент-Джуллиоте оказался револьвер?

Лэйн покачал головой:

– Этого я не знаю – я в это время был занят сбрасыванием машины в карьер. Позже майор сказал мне, что обронил револьвер случайно, пока тащил лодку к воде по пляжу, и в темноте не смог найти и подобрать.

– И вы ему верите?

– Не знаю. Майор был странным человеком, часто ему просто доставляло удовольствие, когда все козыри были против него.

– Знал ли он, что это пистолет его отца?

– Понятия не имею.

В четверть одиннадцатого Уайклифф наконец поднялся.

– Я не стану вас арестовывать. Я советую вам завтра в девять утра прийти в полицейский участок на Мэллет-стрит и сделать чистосердечное признание. Вам будет предъявлено обвинение в соучастии в незаконном перемещении трупа. В суде полиция не будет возражать против внесения за вас залога… Впрочем, впоследствии могут появиться и другие обвинения… Поживем – увидим.

Зайчик медленно встал, не веря своим ушам.

– Вы хотите сказать, что мне не надо ехать с вами?

Уайклифф не отвечал. В маленьком коридорчике он натянул свой макинтош. Зайчик открыл перед ним дверь Стояла ясная звездная ночь.

– Найдите себе хорошего адвоката и расскажите ему все как было, – сказал на прощание Уайклифф.

Хелен смотрела «Ночные новости»; когда Уайклифф вошел, она выключила телевизор и обернулась. На лице ее было странное выражение.

– Ну что, расследование закончено?

Он отвечал тихо, словно подавленно:

– А это было и не расследование. Так, охота на диких гусей… Стрельба влет.

– В газете написано, что ты очень точно все рассчитал при поисках яхты.

– Ага, очень точно. Лучше бы я оставил эту чертову яхту лежать там, где она лежала…

Он хотел добавить: «А теперь майор мертв, Гетти в больнице, а что будет с Зайчиком Лэйном – Бог знает…» Но промолчал – иначе слишком многое пришлось бы объяснять.

– Я сейчас подам тебе ужин. Как ты смотришь на холодную ягнятину с салатом?

– Давай, что есть…

Когда Хелен через четверть часа вернулась в комнату с подносом, Уайклифф в задумчивости смотрел в огонь камина.

– Ты не забыл, завтра мы обедаем у Олдройдов, а ведь мы ничего еще не решили…

Она поставила поднос на журнальный столик у его кресла.

– По-моему, все уже решено, – ответил он.