Дальше дорога вилась узким серпантином над ржаво-коричневой пропастью. Тяжелые дождевые облака висели уже подо мной, туман исчез, и открылось великолепное зрелище простиравшихся вдалеке белых, коричневых и черных гор.
С каждым поворотом, ведущим вверх, мой старенький русский автомобиль становился все недовольнее. Такой крутой подъем он не мог взять даже на второй скорости. Неподалеку от селения Кайякай на высоте 2600 м машина-старушка испустила последний вздох. Такая вот автомобильная астма. Мотору нужен был кислород. Я снял крышку с фильтра воздуха. Фильтр, который должен был пропускать воздух, на ощупь напоминал гипсовую повязку. Выбросив фильтр, я закрутил крышкой пустое отделение для фильтра, завел мотор, и русский упрямец пришел в себя. Автомобиль понял, что должен везти меня в горы.
После каждого поворота я надеялся, что наконец-то добрался до вершины. Эти надежды были тщетными, потому что передо мной появлялись все новые и новые горные долины. Глиняные хижины у края дороги попадались все реже. Индейцы в разноцветных пончо тащили тяжелые мешки, привычно переставляя ноги. Удивительно, как индейцы живут здесь, на этом скудном скалистом грунте! Треть населения Перу, составляющего 14,6 млн жителей, проживает в высокогорных регионах страны. Забравшись на высоту 4100 м, я оказался на холодном, покрытом тучами горном перевале. В Европе на такой высоте гора была бы покрыта вечным льдом и снегом, но Перу расположено близко к экватору, поэтому на этой высоте еще росла трава и низкие кусты.
Дорога узким серпантином тянется над коричневой пропастью к вершине горы
На дороге я увидел юную индианку. На груди у нее висел спеленатый младенец, прикрепленный повязками к ее шее, а на спине она несла тяжелый мешок с картошкой. Женщина недоверчиво взглянула на меня своими огромными темными глазами, когда я спросил, можно ли мне ее подвезти: в этой местности редко встречаются вежливые иностранцы. Сняв мешок с ее спины, я положил его за сиденьем «Нивы». Сев в машину, женщина смущенно улыбнулась, управившись со своими шестью юбками, которые традиционно носят все индианки.
Мы проехали мимо замерзшего озера Лагуна-Конокоча, а перед нами возвышались покрытые льдом 6600-метровые Кордильеры Г уагуа.
Молчаливая индианка все же открыла мне цель своего путешествия — это было селение Катак на высоте 3540 м в долине Рио-Санта. Меня ужаснула мысль о том, что женщина собиралась идти пешком с ребенком и мешком картошки; расстояние до Катака составляло 40 км, и ей на это потребовалось бы два дня. Мы же добрались туда за полчаса.
Из Катака ведет дорога в Чавин де Уантар. Остановившись на единственной в этих местах заправке, я подобрал нескольких попутчиков — женщину и двух мужчин. Женщину звали Руфь, мужчину с черной бородой — Урий, а с рыжей бородой — Исаак… Они были гражданами Израиля, которые решили целый год бесцельно путешествовать по миру. В этом путешествии они не могли обойти своим вниманием такое культовое место, как Чавин де Уантар. Они также спросили меня, какова цель моего путешествия. Для начала я ограничился туманными намеками о поиске храма, подобного храму Соломона, описанного пророком Иезекиилем: я исходил из того, что это могли оказаться фанатичноконсервативные иудеи, которых шокировали бы мои исследования.
Площадь в селе рядом с Чавин де Уантар
Так, значит, вы швейцарец? — сказал Урий. — Тогда вы, наверное, читали книги Эрика фон Дэникена. В этих книгах он разрабатывает теорию, и я не знаю, безумие это или вполне разумная мысль…
Вместо ответа я прикусил губу.
Дорога от Катака уже не была асфальтированной, и мы поднялись по извилистой тропинке к живописному горному озеру Кверикоха (3980 м). Я не мог оторвать взгляд от изумительной, покрытой снегом вершины Янамари (5260 м).
Наконец мы добрались до туннеля у горного перевала Кауиш на высоте 4510 м. Слово «туннель» может вызвать у вас ложные ассоциации с горными сооружениями в западных индустриальных странах, поэтому следует упомянуть, что этот туннель длиной 500 м является грубо вытесанной в скале дырой, сквозь которую ведет естественная тропа, полная выбоин. С потолка и стен стекает ледниковая вода, а освещение и дорожные знаки в этом явившемся из кошмарного сна туннеле не предусмотрены. Если среди фонтанов воды вам навстречу покажутся фары другого автомобиля, то один из водителей — тот, кто ближе к входу в туннель, — должен вернуться обратно задним ходом. Конечно же, любой въезжающий в этот туннель надеется — и небезосновательно, — что не встретит в этой черной дыре другой автомобиль. В общем, пяти звездочек в путеводителе этот туннель не получит.
Если въезд в туннель является сложным, то выезд из него, ведущий в долину Мосна, даже для матерых автолюбителей, к которым я отношу и себя, оказывается просто зубодробительным. Узкая неасфальтированная дорога бесконечной змеей вьется вокруг отвесного склона, а справа зияет смертоносная пропасть. Наконец мы добрались до селения Махак (3180 м) в долине. Прямо у дороги виднелись руины Чавин де Уантара.
В гостинице «Туристас» не было свободных мест, но жили там вовсе не туристы, а археологи. Там я встретил сливки археологического сообщества Германии и Перу. От этого сиятельного сообщества меня вежливо поприветствовали немцы профессор Удо Оберем и профессор Хеннинг Бишоф. Их перуанские коллеги были не только вежливыми, но и доброжелательными. Немцы считают меня непредсказуемым маргиналом, который может выкинуть неизвестно какую штуку в любой момент. Перуанцы же относятся ко мне иначе. Когда меня несколько лет назад чествовали представители общины города Наска, бургомистр в своей приветственно-хвалебной речи отметил, что существует множество теорий о линиях в долине Наска. Никто не знает, были ли эти линии календарем, стартовой площадкой, остатками дорог инков, магическими рисунками, спортивной дорогой или метками для инопланетян. «Для тех, кто живет здесь и работает, — сказал бургомистр Наска, — не столь важно, какая из этих теорий верна. Одно мы можем сказать с уверенностью: господин фон Дэникен поспособствовал притоку в наш регион огромного количества туристов!»
Вот так-то.
За ужином израильтяне спросили меня, могут ли они мне чем-нибудь помочь. В этот момент они уже знали, кто подвез их сюда. Я с благодарностью принял их предложение, поскольку для проведения измерений мне нужны были помощники.
На следующее утро израильтяне в добром настроении встретили меня на освещенном солнцем холме перед руинами. Будто это само собой разумелось, они обвешались камерами и инструментами для измерений. Мы прошли сквозь большие деревянные врата и приблизились к руинам Чавин де Уантара.
Сохранившаяся часть всего этого сооружения называется El Castillo,что в переводе означает «замок», хотя это сооружение никогда не было замком. Речь идет о прямоугольном строении высотой 72,9 м и шириной 70 м. Внешняя стена здания состоит из огромных гранитных блоков, примыкающих друг к другу с точностью до миллиметра. Лучше всего сохранились самые старые монолиты, которые находятся ближе к земле. Чем больше возвышается это слегка накрененное внутрь здание, тем отчетливее видны следы разрушения — как и в храме Соломона в Иерусалиме, который разрушался семнадцать раз в течение тридцати шести войн. В Чавин де Уантар, как и в Иерусалиме, на нижних каменных блоках постоянно строились новые стены.
Центральный вход Эль Кастилло ведет на восток — к месту восхода солнца — к Иерусалиму. По бокам от двух колонн, на которых лежит монолит длиной 9 м, возвышаются квадратные и прямоугольные блоки. Низкие колонны полностью покрыты непонятными рисунками, как и лежащий на них монолит, и стоящие рядом каменные плиты. Силы природы стерли эти знаки, да и люди, к сожалению, приложили руку к разрушению тонких линий. Когда Эль Кастилло предстал во всей своей роскоши непосредственно после его создания, это великолепное сооружение даже с небольшого расстояния должно было казаться единым монолитом. Эль Кастилло был вершиной, самой сутью храмового комплекса, священным местом, куда могли входить только высшие жрецы. Сейчас же за монументальным центральным входом высятся поросшие травой руины. Несколькими ступенями ниже находится площадь, занимающая всю ширину Эль Кастилло, — внешний двор святилища. В 36 м от Эль Кастилло находится еще несколько ступеней, которые ведут ко второму двору (70 х 42 м). Из этого двора ведут очередные ступени, за которыми находится квадратная площадка (длина сторон 49,7 м), называемая «утопленной».
