Рисовые поля, леса и луга все еще были покрыты белым туманом, словно толстым слоем ваты. Я давно уже не спала так крепко. Я проспала почти всю дорогу, уставшая от волнения последних дней и недель. Организм пытался восполнить те многие часы сна, которых у меня не было. Я умудрялась спать даже в переполненном душном автобусе. Мне не мешала ни громкая музыка, ни теснота, ни тряска.

На последних километрах пути автобус оказался забит людьми настолько, что стало невыносимо. В храме западнее Ламахи сегодня отмечали особый праздник, и люди сотнями ехали туда. На каждой остановке в автобус протискивалось все больше и больше людей. Все они хотели добраться до храма. Многие из них были нагружены дарами, гирляндами цветов, свечами и цветным рисом, чтобы на-

строить богов на милостивый лад. Несколько минут мы не трогались с места и водитель автобуса спорил с паломниками, заявляя, что он больше никого не может взять с собой, потому что автобус и так переполнен.

В Ламахи, маленьком городке, который находится ближе всего к нашей деревне, нам едва удалось выбраться из автобуса. Почти десять минут нам потребовалось, чтобы мы могли проложить себе дорогу к выходу через толпу прижатых друг к другу людей. Никто не хотел сдвинуться с места. Все боялись потерять свое место в автобусе и остаться на улице. Наконец нам удалось выйти.

Было утро праздничного дня Магхи, и весь город Ламахи был на ногах. Люди пытались вовремя попасть на праздник к своим семьям. Они были нагружены банками с пивом, подарками и продуктами. Поэтому нам понадобилось еще некоторое время, пока мы смогли забраться в какой-то джип, единственное транспортное средство, которое развозит жителей по деревням. На узких сиденьях в кузове ютились, тесно прижавшись друг к другу, женщины и мужчины, старики и молодежь с большими узлами. Первые две машины ушли, забитые доверху. Люди висели на подножках, цепляясь за окна и двери.

— Здесь уже больше нет ни единого места, вам придется подождать, — отрезал водитель и не взял нас с собой. Наконец нам удалось втиснуться в третий по счету джип, и теперь мы ехали по пыльной дороге из Ламахи в широкую речную долину. Дома постепенно оставались позади. Расстояния между изгородями становились все больше, пока вдруг между ними не открылся вид на поля и плоскогорье. Через полчаса мы были у берега реки Рапти.

Со смешанным чувством я увидела речку, переход через которою стоил мне тогда стольких усилий. Сейчас, зимой, она снова была полноводной. На камнях и водоворотах белела пена. Однако еще до того, как меня успела охватить привычная паника, на мое счастье, на горизонте появился мост.

Как раз тогда, когда мы переезжали реку Рапти, сквозь облака пробились солнечные лучи. Сразу же стало ощутимо теплее, и долина постепенно обрела свои краски. Серебристая галька вдоль реки, оливково-зеленая вода, красная плодородная почва долины, цветущий желтый рапс на полях, насыщенный зеленый цвет гирлянд бананов, крытые соломой глиняные хижины…

И вдруг я почувствовала, как сильно истосковалась по природе за все эти годы. У меня даже сердце заныло. Одиннадцать лет тоски по родине вылились в резкую внезапную боль в груди. И чем ближе мы подъезжали к Манпуру, тем сильнее болело сердце.

Через два с половиной года я наконец-то снова увидела свою деревню, наш дом и свою семью. В этот раз мать ждала меня. Я узнала ее уже издали. Она стояла перед домом в национальной одежде народности тхару. И она тоже сразу узнала меня. За это время у меня отросли длинные волосы, и я больше не походила на мальчика.

Все остальные члены семьи сидели в хижине вокруг огня.

Амар крикнул им:

— Посмотрите, кого я привел! Идите встречать Урмилу!

Бисрами, Индравати и Радха — мои невестки, мой младший брат Гуру и дети бросились мне навстречу.

Когда одиннадцать лет назад я покинула Манпур, у меня был один племянник и одна племянница. А теперь их было десять! Самую младшую, Замиру, я еще ни разу не видела. Дети окружили меня, стараясь заглянуть в пакеты со сладостями и подарками.

— Кто ты? — спрашивали они. — Мы тебя не знаем. Ты из города? А что у тебя в сумках? Ты что-нибудь нам привезла?

Последнюю часть дороги, сидя в джипе, я думала, какой будет наша встреча. Однако я не представляла, что она будет такой прекрасной. Все хотели прикоснуться ко мне. Мои невестки обнимали меня и плакали. У меня по щекам тоже текли слезы.

— Все эти годы мы ничего не слышали о тебе и думали, что потеряли тебя навсегда! Мы плачем, потому что наконец-то видим тебя снова, ты с нами! Но почему плачешь ты? Ты ведь опять дома! Поэтому ты должна быть счастливой, не надо плакать, — говорили мне женщины.

Они нарисовали мне на лбу тика, и я передала ее детям дальше.

С первого мгновения мне очень понравилась младшая дочь моего брата Хари — Замира. Тогда ей исполнился всего один год, и у нее были очень светлые волосы. Для Непала это необычное явление. Я не могла оторвать глаз от нее, и мне хотелось целый день целовать ее и носить на руках. Зато дети Амара выросли так, что я едва узнала их.

— Как, ты и есть маленькая Махешвори? — спросила я свою племянницу. Когда я видела ее в прошлый раз, ей было десять лет, она была совсем еще ребенком, а теперь ей уже двенадцать и она стала симпатичной молодой девушкой.

Я оторвалась от окруживших меня детей и подошла к своей матери. Она тоже плакала, и лицо ее блестело от слез. Я рукавом осторожно вытерла с ее лица следы слез и наклонила свою голову, чтобы она благословила меня. Она прикоснулась к моей голове, но все же потом обняла меня и заплакала. Какое-то время мы так и стояли, обнявшись. И я наслаждалась ее близостью, потому что она никогда меня так не обнимала. Через пару минут дети все же протиснулись между нами. Они возбужденно прыгали вокруг нас и спрашивали, что я им привезла.

Пришлось раздавать всем подарки. Конфеты, наклейки, заколки, футболки, одежду, печенье, теплый платок для матери, шерстяную шапочку с помпоном для Замиры и футбольный мяч для мальчиков.

Дети гордо убежали с подарками, чтобы спокойно рассмотреть их и сразу же показать соседским детям. Между тем собралась толпа зевак из деревни. Все хотели увидеть, что у нас происходит, все хотели знать, кто сюда приехал на джипе и как я сейчас выгляжу.

— Это и есть маленькая Урмила, которую вы вроде бы потеряли? — спросила соседка.

— Да, это наша Урмила, она вернулась из Катманду. Посмотрите на нее, разве она не выглядит как шикарная дама из города? — гордо ответила моя мать.

Это была чудесная встреча. Ананди — я была вне себя от счастья, что снова оказалась дома.

Когда прошло первое волнение, я наконец вместе с матерью и невестками присела на корточках у огня. Прошлым летом семья построила новую хижину — кухню. Теперь мы все вместе могли сидеть у огня, и у нас была крыша над головой. Ведь в старой хижине возле очага могли согреться только несколько человек, а остальные ждали своей очереди. Или же разжигали костер на улице посреди двора, но там не было крыши.

В новой хижине было сухо и уютно. Дочка Амара приготовила нам чай. Она уже была достаточно большой, чтобы помогать на кухне, но никто из моих племянниц, как и обещали мои невестки во время моего последнего визита, не был отдан в камалари, Я была очень довольна тем, что хотя бы маленькие дети не повторяли мою судьбу.

Теплый чай после долгой поездки пошел мне на пользу. Как прекрасно сидеть у огня, а я почти забыла, что это такое! Я протянула руки к углям и почувствовала, как тепло расходится по моим пальцам. Мои невестки рассказывали, что здесь происходило в последние годы. Кто в деревне женился, кто умер, сколько у них сейчас поросят и каким был последний урожай. Они рассказали, что в этом году зима наступила рано и что в последнее время даже здесь, на равнине, стало по-настоящему холодно.

Я спросила их, слышали ли они что-нибудь о программе помощи для девочек-камалари.

— Нет, извини, мы об этом ничего не слышали, — отрицательно покачали головами они.