Все же оказалось, что в сумме задолженности по карте «Американ Экспресс» нет никаких ошибок. И Бебе поняла, что, возможно, страдает шопоголизмом.
Она всегда любила делать покупки. В детстве, когда ей было грустно, мама всегда предлагала: «Пойдем в магазин и скупим все, что сможем унести». Покупки были для нее как психотерапия, таким образом она расслаблялась.
Было очевидно, что нужно ограничить расходы. И вот, отложив счет, Бебе зашла на Amazon.com, чтобы отыскать книгу по этой теме. Воспользовалась поиском и нашла: «Пособие для шопоголика: революционный бестселлер, который поможет вам избавиться от одержимости покупками». Она кликнула на картинке. На экране появилась обложка книги. Под рисунком была подпись: «Пользователи, купившие эту книгу, также приобрели…» – и список из семи книг.
Бебе купила их все и еще книгу о вложениях в китайский антиквариат. Выключив компьютер, она почувствовала огромное облегчение.
14
– Макс, даже не знаю, что сказать. Не могу же я достать тебе работу из воздуха.
Сползая по кушетке, Макс настойчиво продолжал:
– Ты уверена, что на «Дискавери» ничего нет? Ты вообще разговаривала с «Радио 102»?
– Да, Макс, уверена и с радио разговаривала. Программный директор «Дискавери» знает о твоем несчастном случае с пенисом, и…
– Господи, – прервал ее Макс, – может, хватит называть эту фигню «несчастным случаем»?
– Извини. Короче, он знает, из-за чего тебя уволили из «Магазина на диване», и просто не хочет связываться.
Макс несколько раз ударил кулаком по ноге.
– А «Радио 102»?
– На «Радио 102» – это мне сказали по строжайшему секрету – уже достаточно голубых ведущих. Им нужен азиат или лесбиянка.
– Неужели я не нужен даже на радиостанции? На радио?! А еще что-нибудь есть?
– Послушай, Макс, мне уже удалось устроить тебе собеседование и даже прослушивание на вакансию диктора новостей! Ничего не вышло. Мы пробовали простучаться и в другие каналы домашнего шопинга – ничего. И с каналом «Е!» та же ситуация. Что касается озвучивания рекламы, я позвонила куда только можно.
– И все равно, это я должен был получить тот ролик с кошачьей едой.
– Ну, ты в этом не виноват, сам знаешь. Их запороли в Управлении по контролю за качеством продуктов. Тебе просто не повезло, вот и все.
– И что мне прикажешь делать? Что ты предлагаешь?
– Ты же говорил, что у тебя вроде было местечко в новом шоу Донни Осмонда.
– У Донни Осмонда? О чем ты, Лори? Я говорил: у «Денни». Что не хочу в худшем случае искать работу официантом в забегаловке у «Денни»!
– Ну ладно, тогда извини.
– И?…
– Макс, у меня кончились варианты. Как агент я больше ничего для тебя сделать не могу. Думаю, настало время нам расстаться.
– Что? – воскликнул Макс, запустив руку в волосы и переложив трубку к другому уху.
– У меня не осталось для тебя вариантов, и мне пора сосредоточиться на других клиентах.
– Но ты не можешь так взять и… Ты же обещала…
– Послушай, милый, мне пора бежать. На второй линии – агент Лу Фериньо. Не пропадай. Я буду о тебе вспоминать.
Макс повесил трубку и какое-то время просто сидел, переваривая ситуацию, в которой оказался. Без агента у него не будет шанса найти работу. Теперь он даже не сможет провалиться на прослушивании для рекламных агентств, потому что прослушиваний больше не будет.
Поразмыслив над вариантами, Макс понял, насколько отчаянно его положение. Не так уж много умеет так и не закончивший колледж выпускник Барбизонской школы моделей и бывший ведущий «Магазина на диване». Ну почему, почему он и в самом деле не одолжил у Мигеля трусы?
В тридцать три года было слишком поздно возвращаться к карьере модели, в которой ему все равно не повезло (не считать же удачей рекламу трусов «Джей-Си-Пенни», засветившуюся в нескольких газетах более двенадцати лет назад).
Но выступать перед камерой было его призванием. Было в нем нечто такое, что во время эфира оживало. Если бы это «что-то» не выскочило тогда из-под халата…
Может, он разменивается по мелочам? Что, если из него выйдет второй Грег Киннеар? Ведь он симпатичнее и забавнее Грега! И как тот продвинулся – от ведущего юмористического шоу до трехкратного лауреата «Оскара»!
Макс решил поехать на Саут-стрит и приобрести журнал «За сценой». Может, на обратной дороге стоит купить запретного жареного цыпленка из фаст-фуда. Макс взял ключи и бумажник, надел свою мотоциклетную кожаную куртку, чувствуя легкий ветерок надежды и предвкушения.
Но потом он понял, что его надежды и предвкушения связаны не с возможностью найти работу по объявлению в журнале, а именно с жареным цыпленком. И при мысли о том, что такая простая вещь может сделать его счастливым, Максу стало грустно, потому что рядом с ним не было никого, кто понимал бы, как Макс ценит простые радости жизни.
Истерично всхлипывая, Пегги Джин сидела на стуле в гостиной напротив женщины в полицейской форме, которая устроилась на диване с блокнотом и ручкой и задавала вопросы. Сине-красные огни полицейской машины освещали стены, делая комнату похожей на кадры из ужасного сериала «Копы», который постоянно смотрел ее муж.
– Я вам все сказала, все, что только можно… О господи, она меня убьет… Она убьет моих детей. – Пегги Джин выла, по щекам размазались длинные потеки черной подводки.
Тина, сидевшая на стуле рядом с Пегги Джин, погладила ее по руке.
– Тебе просто хотят помочь. Может, повторишь все еще разок – вдруг вспомнишь что-нибудь еще?
Шмыгнув носом и поблагодарив сотрудницу полиции за бумажный платок, который та ей протянула, Пегги Джин рассказала всю историю с самого начала, в точности так, как рассказывала Дебби Бун, вплоть до того момента, как открыла парадную дверь и увидела то, что увидела.
А увидела она вот что. Сперва ей показалось, что на ее дворе вдруг расцвели сотни и сотни желтых цветов. Но потом она поняла, что это не цветы вовсе, а одноразовые пластиковые бритвенные станки с желтыми ручками. Они были везде, одеялом покрывая траву, дорожку из кирпича, живые изгороди под окном гостиной – куда ни глянь. Несколько сотен одноразовых бритв поблескивали лезвиями в свете фонарей.
Лишь после приезда полицейских Пегги Джин заметила слова «ВОЛОСАТАЯ СУКА» и «РЕЗАТЬ, РЕЗАТЬ», выведенные на лужайке перед домом (полицейские предположили, что надпись сделана при помощи пены для бритья фирмы «Нэйр», но для пущей точности надо было провести лабораторное исследование).
– Ни одного отпечатка, – заявил полицейский, проходя через гостиную.
– Она знает, где я живу, была у меня дома… Я должна позвонить Дебби Бун. – Нервы Пегги Джин были на пределе. Ей одновременно было жарко и страшно холодно. Ее безудержно трясло и бросало в пот. Семь таблеток валиума, принятые сразу после того, как она вызвала полицию, абсолютно не подействовали. И шнапс тоже. Муж должен был вернуться лишь через час, дети были с ним.
– А при чем здесь Дебби Бун? Думаете, она может быть как-то причастна к этому преступлению? – спросила сотрудница полиции, держа наготове блокнотик и ручку.
– Да, да, Дебби… Мне нужно позвонить Дебби… – Пегги Джин не могла сфокусировать взгляд ни на чем, кроме блестящего серебряного значка на груди женщины из полиции. Ей хотелось взять линейку и измерить его.
– Значит, Дебби Бун… Вы утверждаете, что певица Дебби Бун имеет к этому какое-то отношение?
– Что? – Пегги Джин вышла из транса. – Что вы сказали? Нет, нет, Дебби Бун ни в чем не виновата, вы что, с ума сошли? Это Зоуи, я же вам уже объясняла, ненормальная по имени Зоуи. Дебби моя подруга, она помогает мне успокоиться.
Женщина-полицейский и Тина переглянулись.
– Миссис Смайт, я понимаю, что ситуация трудная и вы напутаны и растеряны, но я прошу вас, пожалуйста, ради вашего же блага, сконцентрируйтесь как следует.
– Что? – непонимающе пробормотала Пегги Джин.
