Пауэрскорт достал записку, оставленную похитителями, и протянул Тейту. Тот прочел ее и тихо чертыхнулся.

— С этими гостиницами есть сложности, Фрэнсис. — Фицджеральд наконец-то доел пирог. — Мне удалось найти носильщика, который видел их на вокзале. Он сказал, что леди Люси казалась нездоровой. Но мне не удалось отыскать того, кто вез их с вокзала. А от сотрудников гостиниц никакого толку. Я уже побывал в шести. В каждой постояльцы постоянно приезжают и уезжают. Там никого не помнят.

— Лорд Пауэрскорт, — вмешался старший инспектор, возвращая ему записку, — у меня достаточно людей, чтобы до конца дня обойти все местные гостиницы. Мои люди, переодетые в гражданские костюмы, будут действовать конфиденциально и скрытно, и никто не заподозрит в них полицейских. Теперь, когда у нас есть описание этой леди, задача упрощается. Думаю, вам, джентльмены, лучше не показываться пока на людях, по крайней мере до вечера.

— Мне очень жаль, старший инспектор, — грустно сказал Пауэрскорт, — что я не смогу лично участвовать в поисках. Но если меня обнаружат и что-то случится с леди Люси, я никогда себе этого не прощу. Думаю, это касается и тебя, Джонни.

Старший инспектор встал.

— Предлагаю приступить к поискам немедленно. В двух шагах отсюда есть тихий отель под названием «Принц-регент». Мы уже проверили: людей, которых мы ищем, там нет. Могу я предложить вам встретиться там через несколько часов? Если удастся что-то разведать раньше, я немедленно вам сообщу.

Леди Люси догадывалась, что похитители дают ей наркотики. Видимо, они подмешивают их в чай. Она постоянно была как бы в полусне. Поначалу леди Люси решила, что находится в частном доме, но потом что-то безличное в обстановке и картинах подсказало ей, что она в гостинице. Окна все время были наполовину зашторены. Похитители почти не разговаривали между собой, лишь изредка перебрасывались парой слов по-английски или по-немецки. Один постоянно был начеку: следил из окна, разглядывал прохожих и тротуары. Леди Люси казалось, что она чувствует запах моря. То просыпаясь, то вновь погружаясь в сон, леди Люси думала: где сейчас Фрэнсис? Она представляла себе, как муж расхаживает взад и вперед по гостиной в их доме на Маркем-сквер, вспомнила, каким он был несколько дней назад на матче по крикету.

Фрэнсис найдет меня, шептала она про себя. Фрэнсис найдет меня.

Из окна комнаты в гостинице Пауэрскорт видел лишь море. Джонни Фицджеральд отправился купить себе какие-нибудь обноски.

— Вот переоденусь, и родная мать меня не узнает, — пообещал он другу.

На Западном пирсе справа от гостиницы было полно народу. Парусные яхты приглашали отдыхающих на морскую прогулку вдоль берега. Чайки выделывали свои пируэты и арабески на фоне синего с белыми пятнами облачков неба. Пауэрскорт всегда считал Брайтон достаточно вульгарным местом, притягательным для ловкачей и мошенников всех мастей. Он вспомнил Лидию Беннет из романа «Гордость и предубеждение» [22], для которой поездка в Брайтон была воплощением высочайшего земного счастья: бесконечные ряды павильонов, полные молодых карсавчиков офицеров. Он пытался вспомнить какую-нибудь осаду или штурм, когда оборонявшиеся брали в плен заложников, которых надо было спасти: погибни они — и все проиграно. Пауэрскорт понимал, если они даже найдут леди Люси, его проблемы на этом не кончатся. Как им вызволить ее? С помощью правительственных войск, обещанных премьер-министром, или полиции Суссекса они могут взять здание штурмом, но ведь один из злодеев успеет в последний момент перерезать леди Люси горло. Пауэрскорт и вверенные ему силы могли бы попытаться проникнуть внутрь через окна, если те окажутся достаточно большими, но и в этом случае у похитителей останется время, чтобы разделаться с леди Люси. Незадолго до шести часов ему наконец-то удалось найти решение. На всякий случай он еще раз попытался выискать в своем плане какие-то изъяны. Он понимал — его замысел небезупречен, но это было лучшее, что ему удалось придумать. Он поспешил на телеграф, чтобы послать в Лондон телеграмму с просьбой об особом подкреплении.

В семь часов вернулся старший инспектор.

— Пока удача нам не улыбнулась, милорд, — сообщил он Пауэрскорту, сидевшему на диване в отеле «Принц-регент». — Мы прочесали почти все гостиницы вдоль побережья. Как только закончим — возьмемся за гостиницы в городе.

— Черт, черт, черт! — не сдержался Пауэрскорт. Но тут у него возникла идея. — Не могли бы вы, инспектор, раздобыть мне лодку? Я бы хотел сплавать вдоль берега и посмотреть на отели с моря.

— Лодку? Конечно, мы вам ее раздобудем. Время от времени мы пользуемся парой рыбацких баркасов. Только не советую вам сходить на борт здесь, в самом центре, — слишком много народу. Лучше прогуляйтесь мимо Кемптона до Роттингдина, — Тейт показал Пауэрскорту путь из окна, — а мы вас там подберем, милорд. Так вы не вызовете никаких подозрений.

Через час Пауэрскорт сидел рядом с Тейтом в лодке, уносившей их к Английскому каналу.

— Как далеко вы собираетесь плыть? — спросил рыбак, бронзовый от загара молодец с татуировками на обеих руках.

— Пока плывите вперед, а там я скажу, — ответил Пауэрскорт, доставая из кармана бинокль. — Мне бы хотелось удалиться настолько, чтобы нас невозможно было заметить с берега. — Он принялся настраивать бинокль. — Думаю, еще сотня ярдов в море и достаточно.

— Отлично, сэр, — кивнул рыбак. Пауэрскорт отметил про себя, что многие его татуировки посвящены прославлению флота Ее Величества.

«Какой удивительный вид открывается с моря!» — подумал Пауэрскорт, пока лодка скользила вдоль побережья Брайтона. Его взору предстали изящные кварталы эпохи Регентства: многие дома потрепало ветром и влагой, другие по-прежнему радостно блестели на солнце. На Брунсквикской террасе, обращенной к Хоуву, дома стояли навытяжку плечо к плечу, как солдаты на параде. Но попадались и величественные здания — отели в имперском стиле, казавшиеся архитектурными подобиями Лидии Беннет, героини романа Остен «Гордость и предубеждение»: все, согласно моде, в рюшах и оборках, от которых должны были замирать сердца соседних домов-служак. А в центре всего этого — одно из самых невероятных сооружений в Европе, Брайтонский павильон, чьи купола и восточный декор делали его похожим на экзотическое растение.

Но Пауэрскорта прежде всего интересовали окна гостиниц. Он направлял бинокль поочередно на три самых больших отеля, внимательно осматривал фасад сверху донизу, этаж за этажом. Он заметил, что в одном из зданий окна на верхнем этаже были почти полностью зашторены.

— Поставьте себя на место злодеев, — обратился он к Тейту. — Вы опасаетесь нападения полицейских или солдат, поэтому вам важно иметь хороший обзор подступов к вашей гостинице со стороны набережной. Вы не станете рисковать и селиться в центре города, потому что там сложнее следить за тем, что происходит вокруг, и улочки часто слишком узкие. Но если вы остановитесь на верхнем этаже одного из отелей на набережной, в номере с окнами на обе стороны, вы всегда будете готовы отразить любую атаку.

Он протянул полицейскому бинокль.

— В четырех гостиницах есть номера, соответствующие вашему описанию, — сказал Тейт. — Мы их уже проверили. Но, увы, безрезультатно. Никто не вспомнил, чтобы двое мужчин и одна женщина поселились у них накануне.

Поздно вечером в номере Пауэрскорта состоялось безрадостное совещание. Отчеты полицейских не внушали никаких надежд. Джонни Фицджеральд успел потолкаться на улицах, стараясь хоть что-то выведать. Но тоже безрезультатно. Было решено снова встретиться завтра утром.

Выглянув из окна, Пауэрскорт еще раз осмотрел опустевшую набережную и безлюдный Западный пирс. Часы на ратуше пробили полночь.

У них осталось семьдесят два часа, чтобы спасти леди Люси.