— Как ужасно! — прошептала леди Люси.

— Итак, у нас четыре смерти, — подытожил Пауэрскорт. — Одна на яхте, вторая в Темзе, третья в пламени Блэкуотера, четвертая — под колесами поезда. Отныне все управление Банком Харрисонов сосредоточено в руках одного человека. Никто не может ему помешать. Он сам себе хозяин.

С приближением юбилейных торжеств в Лондон начинали стекаться люди. Уже прибыла большая часть из пятидесятитысячного отряда войск, представляющего все территории империи королевы Виктории. Они, раскрыв рты, бродили по знаменитым торговым улицам, очарованные великолепием витрин. Некоторые побывали на выставке, посвященной эпохе правления королевы Виктории, открытой в Эрл-Корт, где были выставлены экспонаты, представлявшие шестьдесят лет британского искусства и музыки, образцы женского рукоделия и спортивные трофеи. По всему пути следования юбилейной процессии устанавливали трибуны, и газеты сетовали на то, что Вест-Энд превращен в лесопилку.

В Министерстве обороны генерал Арбутнот проводил последнее совещание, на котором присутствовали представители столичной полиции и Доминик Кнокс из разведывательного управления Департамента по делам Ирландии.

— Что вы об этом думаете, Кнокс? Следует нам ожидать нападения террористов или нет?

— Вы постоянно требуете от меня четких ответов, — проворчал Кнокс, которого раздражало, что в борьбе с невидимым и изворотливым противником от него требуют элементарной определенности. — По зрелому размышлению, могу предположить, что покушение или иное преступление против порядка, видимо, будет иметь место. Возможно, нам удастся предотвратить его. Но я не думаю, что это коснется основного маршрута, по которому пойдет процессия.

— Почему? — спросил генерал.

— Судите сами. — Кнокс говорил с генералом, как с неразумным дитятей. — Это ведь не футбольный матч, на который собираются болельщики обеих команд. Здесь только одна команда — команда Виктории. Пятьдесят тысяч солдат пройдут маршем по городу. Все они будут предупреждены о необходимости следить за любым, кто вызовет подозрение. А еще полицейские, которым поставлена та же задача. На определенных участках в толпе будут находиться наши люди в штатском — возле Флит-стрит они займут всю трибуну целиком. При таком количестве охраны вряд ли кто решится выстрелить или подложить бомбу, если, конечно, он не самоубийца. Но как бы ирландцы ни провозглашали свою любовь к родной стране и ее свободе, до сих пор никто из них не шел на самопожертвование ради успеха общего дела.

Генералу Арбутноту всегда было трудно разговаривать с Кноксом. Этот человек был так увертлив, так быстро принимал решения.

— И где же, по-вашему, мы можем ожидать нападения, мистер Кнокс?

— Не знаю, генерал.

«Снова он выкрутился», — подумал генерал, мечтавший о четком порядке во время парада.

— Увы, это мне неизвестно.

Лорд Фрэнсис Пауэрскорт вернулся назад в Блэкуотер. Чтобы не отвлекаться, он запретил себе заглядывать в библиотеку. Он снова постучал в дверь дома Самуэля Паркера.

— Доброе утро, милорд, — сказал Паркер. — Рад вас видеть.

— Надеюсь, миссис Паркер пребывает в добром здравии. Полагаю, вы вздохнули с облегчением, когда с вас сняли обязанность ухаживать за мисс Харрисон.

Пауэрскорт улыбнулся. Из рассказов леди Люси он заключил, что мисс Харрисон была нелегким гостем, поскольку пребывала где-то между небесами и адом.

— Мисс Харрисон уехала на итальянские озера, сэр. Мейбл была рада, что она отправляется в путешествие. Представляете, она как-то заговорила с женой так, словно та ангел. — Старик печально покачал головой. — Конечно, в молодости Мейбл и впрямь отличалась ангельской наружностью, но надо совсем из ума выжить, чтобы сказать о ней такое сейчас.

— Мистер Паркер, — Пауэрскорт торопился перейти к делу, — не могли бы вы одолжить мне ключи от храмов на озере? Я бы хотел еще раз обойти их. И нет ли где поблизости лодки, которую можно одолжить на время — лодки с веслами? Я бы хотел еще добраться до того маленького острова.

— До острова, милорд? Я вот что вспомнил. Не знаю, говорил ли я вам об этом в прошлый раз. Иногда старый мистер Харрисон один плавал туда на лодке. Он был отличным гребцом, знаете ли, и добирался туда за десять минут. А иногда просто кружил вокруг.

Паркер исчез за дверью и вернулся с огромной связкой ключей.

— Ключи от храмов все помечены, милорд. А лодку вы найдете на берегу у храма Флоры.

Старый конюх долго смотрел вслед гостю. На глади озера играли солнечные лучи. «Этот лорд Пауэрскорт, — отметил он про себя, возвращаясь в дом, чтобы сообщить Мейбл последние новости, — не из тех, кто легко сдается».

Пауэрскорт не спеша бродил вдоль озера. Где-то здесь, возможно, хранится ключ к разгадке ужасных событий, обрушившихся на дом Харрисонов. По этим тропам проезжал на своем пони старый мистер Харрисон, сопровождаемый верным Паркером. У этих храмов он останавливался, доставал походный стол и думал, пытался разгадать тайну, над которой ныне ломал голову Пауэрскорт. В этих храмах старик, возможно, писал письма своим осведомителям в Германии, а затем посылал Паркера отправить их, чтобы не возвращаться с ними в большой дом. И там же в храмах он читал полученные ответы, а потом возвращался в Блэкуотер и после ужина заводил с сестрой разговор о заговорах и тайных обществах. Старый мистер Харрисон обнаружил связь между событиями в Германии, возможно в Берлине, и трагической гибелью одного из членов его семьи, которая ослабила позиции его банка.

Пауэрскорт вошел под гулкие своды Пантеона. Статуи словно дразнили его. Мы-то знаем, что мы — боги, казалось, говорили они. А ты — всего-навсего смертный, обреченный до скончания лет странствовать во мраке невежества. Буфеты и скамейки у окон в коттедже не хранили никаких тайн. Солнце заливало храм Аполлона, и свинцовая статуя античного героя блестела в его лучах. Пауэрскорт еще раз постучал по металлической статуе — точно так же он стучал и по другим статуям — мраморным, но так и не услышал ни разу глухого звука, который бы указал, что внутри скрывается тайник. Казалось, само озеро смеется над ним и с высоты своей вековой мудрости потешается над его невежеством.

Возле храма Флоры, статуи которого также отказались выдать свои секреты, Пауэрскорт обнаружил лодочный сарай. Когда-то давно в Кембридже Пауэрскорт увлекался греблей и еще помнил азарт гонки и радостное ликование, когда нос твоей лодки ударяет о корпус той, что впереди. Но сейчас за его лодкой гнались только легкие волны. Он привязал лодку к дереву, росшему у воды, и отправился обследовать остров.

Это был очень маленький остров, всего семьдесят ярдов в длину и пятьдесят в ширину. Вдоль берегов росли деревья, скрывавшие от посторонних глаз небольшую поляну. Внезапно Пауэрскорту послышался голос сивиллы из шестой книги «Энеиды»:

«Золотая ветвь и золотая листва — в самый раз для семьи банкиров», — подумал Пауэрскорт и огляделся в надежде увидеть темные деревья с золотой листвой. Он и впрямь обнаружил темное дерево, но оно было старым и сухим и оказалось полым внутри. Пауэрскорт на удачу просунул руку в дупло. Сверху лежали листья и комья земли, а под ними — что-то твердое. Он смел перегной и обнаружил, что дупло перегорожено доской, наподобие плохо пригнанной дверцы. Пауэрскорт попробовал сдвинуть ее, но она не поддалась. Тогда он попытался поддеть ее самым большим ключом на связке Паркера — внушительным орудием более двух футов длиной. Раздался треск, потом скрежет, и дверца открылась. Пауэрскорт заглянул внутрь. Верх небольшой камеры был закрыт полотенцами. Их было почти полдюжины. Он представил, как экономка в Блэкуотере, недосчитавшись пропажи, роется в кладовой, сверяется по книге и жалуется всем, кто соглашается ее слушать, на постоянную пропажу полотенец.