— А не думаешь ли ты, что заговорщики хотели убить членов правления Банка Харрисонов? — дерзко вступила в мужской мир леди Люси. — Может, молодой мистер Харрисон и старый мистер Харрисон стали жертвами подобного заговора, и именно это тревожило старого мистера Харрисона?

— Возможно, ты и права, — согласился с ней муж. — Но откуда взялись эти тайные общества? И сами ли члены общества совершали убийства?

— Но что, если, — Фицджеральд печально посмотрел на пустую бутылку, — расчленение трупа явилось результатом ритуала какого-то тайного общества, чего-то вроде обряда инициации?

— Что-то я не припомню сообщений о том, что Эльба или Рейн оказались запружены обезглавленными трупами, — заметил Пауэрскорт. — Даже с Лорелеей такого не случалось.

Кошка Пауэрскортов проснулась и с надеждой направилась на запах сигары Уильяма Берка.

— Боже милостивый, Фрэнсис, — Берк с изумлением посмотрел на свою новую приятельницу, — неужели этот зверь любит сигары? Должно быть, она очень эмансипирована.

— Боюсь, что так, Уильям, — леди Люси улыбнулась деверю. — Но самое любимое ее место в доме — шкаф с детской одеждой. Нам, видимо, придется сделать там запор понадежнее.

Пауэрскорт беспокойно вышагивал по комнате, погруженный в раздумья.

— Пусть я и не вполне уверен, что прав, но думаю, мы должны сделать вот что. Джонни, тебе следует отправиться в Берлин. Ведь именно там молодой мистер Харрисон учился в университете, верно?

— Именно так, — подтвердил Берк. — В университете Фридриха-Вильгельма, как говорят, лучшем в столице.

— Полагаю, Фрэнсис, ты хочешь, чтобы я разведал там про всякие тайные общества? — Джонни Фицджеральд стал совершенно серьезен.

— А как твой немецкий, Джонни? — спросил Пауэрскорт.

— Ну, в свое время я вполне бегло говорил по-немецки. Надеюсь, это вернется. Главное — не подавать виду.

— Немцы пьют много пива и шнапса и всего такого, — напомнила с улыбкой леди Люси. — Уверен ли ты, что справишься?

— Надеюсь, — отвечал Фицджеральд. — Хотя, возможно, понадобится практика. Леди Люси, а нет ли у вас еще этого «Сансера»? Исключительно по долгу службы, ты ведь понимаешь?

Пауэрскорт повернулся к окутанному клубами сигарного дыма Уильяму Берку.

— Уильям, могу я попросить тебя навести более подробные справки о Банке Харрисонов? Какие дела они ведут, объем их капиталов — все, что может дать нам ключ к разгадке сути заговора. Хорошо бы внедрить туда нашего человека, клерка или кого-нибудь еще. Того, кто бы мог предоставлять правдивую информацию с места событий?

— Думаю, это будет весьма рискованно. — Берк задумчиво разглядывал сигару. — Они очень замкнуты, эти немецкие банки. Стараются по возможности брать на работу своих соотечественников. А если наши происки откроются, то и моя репутация отправиться вплавь по реке.

— А я, — продолжал Пауэрскорт, — постараюсь узнать, чем занимался старый мистер Харрисон в Блэкуотере. Это озеро и статуи не идут у меня из головы. Уверен, что старик припрятал где-то свои бумаги. Но там столько подсказок: Геркулес, Эней, речные божества, Диана, Исида; это озеро просто гигантская головоломка. Начну-ка я, пожалуй, с Национальной галереи.

— Почему с Национальной галереи? — удивилась леди Люси, вспомнив, как ходила туда с мужем, и надеясь, что он и теперь возьмет ее с собой.

— Все дело в расположении храмов. Я уверен, что архитектор, планировавший парк, брал за образец полотна Пуссена или Лоррена, а может, обоих. Вдруг картины подскажут нам ключ к разгадке?

— Фрэнсис, — на этот раз Джонни Фицджеральд заговорил серьезно. — Я немедленно выезжаю в Берлин. Я могу там задержаться и поэтому хочу тебя предупредить. — Он по очереди посмотрел на каждого из трех собеседников, словно у него появился дар ясновидения, а не вторая бутылка. — Могу поспорить, что к моему возвращению на этом свете останется на одного Харрисона меньше. Еще одна жертва при загадочных обстоятельствах отправится на встречу с Создателем. К сожалению, мне не дано предугадать, кто это будет.

Ричард Мартин поджидал Софи в кофейне напротив станции Ливерпуль-стрит. Было уже полшестого. На улице сгущался туман. В лондонском Сити наступало время отлива. Армия служащих, шедшая на приступ утром, теперь начинала отступление, пешие отряды двигались более радостно, спеша занять места в поездах и автобусах, которые развезут их по домам.

Ричарду нравились кофейни. Ему нравилась их история: сколько великих финансовых компаний зародились в подобных местах! Например, «Джонатанс» и «Гарроус» сто пятьдесят лет назад, а те, в свою очередь, породили «Ллойдс» и Лондонскую и Фондовую биржи. Кофе из Ист-Индии смазало и подтолкнуло рост лондонского Сити.

Порыв ветра и клочки тумана ворвались в дверь, настигая Софи.

— Ричард, ах, Ричард, извини, что я опоздала.

Ричард готов был ждать Софи всю жизнь, но порой опасался, что именно так и случится.

— Не волнуйся, Софи, позволь, я закажу тебе кофе. Ты дрожишь — наверно, озябла?

— Я дрожу не от холода, а от гнева, — отвечала девушка, стягивая перчатки и кидая их на стол. — У меня был разговор с директрисой.

— И что она сказала?

Софи подождала, пока официант в черной куртке поставит перед ней чашку с кофе. Ричард намерен был растянуть свою чашку хоть на час и не собирался заказывать новую.

— Она заявила… — Софи едва сдерживала слезы. — Она заявила, что на меня поступили жалобы.

Девушка замолчала и принялась искать носовой платок.

— Не расстраивайся, Софи. — Ричард не мог решить, взять ли ему ее за руку или лучше обнять за плечи. Может, это слишком людное место? — А что за жалобы? Кто жаловался? Вряд ли они недовольны тем, как ты учишь детей. Всем известно, какая ты замечательная учительница.

Софи попыталась улыбнуться.

— Они жаловались не на то, как я учу. Она… миссис Уайт, сказала, что родители недовольны тем, что я участвую в женском движении.

Теперь девушка вновь взяла себя в руки.

— Какое ей дело, чем ты занимаешься после работы! — возмутился Ричард.

— Она сказала, что на меня пожаловались две семьи, но отказалась назвать, кто именно. Эти родители требовали, чтобы меня отстранили от работы. Они заявили, что не хотят, чтобы их детям забивали голову всякими нелепыми идеями.

— И что ты на это ответила? — Ричард не сводил взгляда с рук девушки. Они казались такими мягкими.

— Я сказала, что это чушь и что я никогда не заговаривала с учениками о моих убеждениях. Никогда. Что считаю это неправильным. Учителя не должны навязывать детям свои собственные убеждения. Но я узнаю, кто эти родители, вот увидишь. Я детей спрошу.

— Нет, так поступить ты не можешь.

— Почему? Уж не собираешься ли и ты диктовать мне, как я должна вести себя в школе? — Глаза Софи гневно засверкали. — Что ты вообще об этом знаешь?

— Я почти ничего не знаю про твою школу, Софи. Лишь то, что ты мне сама рассказывала. — На самом деле Ричард считал, что не так уж мало знает об этой школе. — Но если ты станешь расспрашивать детей, как бы осторожно ты это ни делала, они придут домой и расскажут своим родителям. Тогда ты наживешь новых врагов. И все только еще больше запутается.

Софи посмотрела на Ричарда. «А он не такой простофиля, как кажется», — подумала она.

— К тому же, Софи, — продолжал молодой человек, — ты еще не сказала, как собирается поступить директриса.

— Она объяснила, что сначала хотела выслушать меня, а потом уже будет решать, как ей поступить. Миссис Уайт не любит принимать поспешные решения.

— Значит, пока увольнение тебе не грозит? Так вопрос не стоит?

— Слава Богу, нет.

— Пожалуй, я знаю, как она поступит. Наверняка попробует еще раз поговорить с этими родителями и успокоить их. Она постарается убедить их, что выбор учителей для школы — это ее обязанность, а не родительская. В противном случае не будет никакого порядка. Возможно, она заверит их, что ты обещала не проповедовать в классе идеи суффражизма. Вероятно, потребует от тебя пообещать это. На том все закончится.