— Г-н Роланд уехал по делам.

— Когда он вернется?

— А бог его знает.

Вопросы Леффа были исчерпаны. Он в растерянности повернулся ко мне. Теперь настала моя очередь.

— Мое имя Каянкая. Вы, работая здесь, знаете что-нибудь еще, кроме того, где тут лежит пачка кофе?

— Предположим, я знаю, что работаю здесь уже второй год.

— Существует склад, куда свозят весь конфискованный хлам, который подлежит уничтожению. Где он находится?

— Один находится в аэропорту, это что-то вроде перевалочного пункта, а здесь в главном здании — основной склад. Сжигают все в специальной печи в задней части двора.

— Кто из сотрудников главного управления имеет доступ к складу?

— Вы что, хотите грабануть склад? — Она посмотрела на нас с любопытством.

— Конечно.

— Ладно. Доступ имеет только один человек. Он открывает склад, когда поступает что-нибудь новенькое, и контролирует, все ли там в порядке.

— Имя заведующего складом?

— В данный момент это господин Сербир. Но почти каждый месяц они меняются.

— Товар сжигает он? — поинтересовался я.

— Нет, товар всегда сжигает г-н Хош.

— Георг Хош?

— Да.

— Господин Каянкая, что все это значит? Я не могу все время блуждать в потемках.

Мы спускались в лифте на нижний этаж здания. Время от времени я касался ноющего ребра. Завтра надо будет заняться своим здоровьем. Во всяком случае, так я планировал.

— Не торопите меня, господин Лефф. Сегодня вечером вы все узнаете. А пока потерпите. Вы блестяще справились со своей задачей. Лучше не придумаешь.

— Хорошо, — согласился он. — Будем действовать дальше. Но, пожалуйста, сделайте мне одолжение…

— Какое?

— …усвойте, пожалуйста, несколько правил вежливого обхождения с людьми. Не стоит сразу щелкать их по носу. Если вам дают информацию, не забывайте благодарить. И говорите «до свидания» на прощанье. В конце концов, ваша бесцеремонность отразится и на отношении ко мне.

Дверь лифта открылась, и таким образом я избавился от его нравоучений. Через освещенный неоновым светом коридор мы вышли в огромное помещение, уставленное высокими металлическими стеллажами. На полках в относительном порядке были разложены самые разнообразные предметы: какая-то одежда цвета хаки, шиты из плексигласа, каски, знаки дорожного движения, ботинки, всевозможные виды огнестрельного оружия, рации и даже целая связка свистков. Все вещи были новыми.

Я нажал на металлическую кнопку звонка. Из задней половины вестибюля послышалось:

— Подождите.

Лефф бросил на меня вопросительный взгляд. Он явно ожидал от меня каких-то разъяснений.

— Имейте в виду, я не собираюсь пресмыкаться перед этими крысами.

Нам навстречу заковылял морщинистый человечек, разглядывая нас через толстые стекла очков. Лефф кашлянул и положил руки на стойку.

— А, господин комиссар! Какими судьбами?

— Видите ли, даже старый кот и тот ловит мышей.

— Вы снова на службе?

— Нет. Просто помогаю расследовать одно дело. Так сказать, передаю опыт старших поколений молодой смене. Что-то вроде консультанта.

Человечек приветливо улыбнулся:

— Хорошо сказано, господин комиссар.

Лефф отступил на шаг в сторону и представил меня:

— А вот и молодое поколение, так сказать. Господин Каянкая — внештатный сотрудник. Ему поручено расследование одного дела.

Коллега Леффа скользнул по мне своими близорукими глазами. Наверное, он думал, куда же катится германская полиция, если уже набирает турок в свою молодую смену. Лефф выдал столь же глупую, сколь и лишенную всякой фантазии версию.

— Ладно. И что же привело вас ко мне?

Чтобы Леффу не пришлось нести и дальше всякую чушь, я встрял в диалог:

— У вас есть журнал учета инвентаря, который вы выдаете сотрудникам?

— Конечно. У нас во всем порядок.

— Может ли сотрудник получить необходимый инвентарь, если он, к примеру, потеряет что-либо из казенного имущества или повредит его?

— Если начальство подпишет рапорт, то, конечно, получит. Для чего я, думаете, здесь сижу?

Он явно потешался над дурацкими вопросами молодой смены.

— Вы можете ответить, выдавали ли одному или нескольким сотрудникам полицейские дубинки на ближайшей неделе после 26 апреля 1980 года?

Искоса взглянув на Леффа, я понял, что он входил в раж.

— Подождите минуту, я достану картотеку. Вообще это не проблема.

— Мы подождем.

Очкастый отошел. Лефф похлопал меня по плечу:

— Все в порядке, господин Каянкая?

— Не будем спешить.

Близорукий завскладом вернулся, держа под мышкой коричневую коробку.

— Тут у нас записи за 1980 год. Сейчас посмотрим. Он полистал картотеку.

— Вы сказали, дубинки?

— Да.

Он извлек из ящичка две карточки и прочел:

— Вот у нас 28 и 29 апреля. В эти дни утеряно по дубинке. Заявка на выдачу новых. Подписи начальника имеются.

Он посмотрел на нас поверх очков:

— Это все?

— Можно узнать имена подавших заявки?

— Сейчас прочту.

Он поднес карточки вплотную к очкам.

— 29 апреля — Михаэль Кух из опербригады Д-А 17–21, 28 апреля — Харри Айлер из патрульной службы, номер 08–73. Начальником смены в первом случае был старший комиссар Норберт Руттель, во втором случае — комиссар криминальной полиции Футт.

Я взглянул на Леффа и сказал:

— Большое спасибо и до свидания. Вы нам очень помогли.

Пройдя через приемную, мы вышли на стоянку. Лефф еще дулся на меня и не сказал ни слова.

— Господин Лефф, выведите, пожалуйста, машину. Я буду ждать вас у телефонной будки, мне надо узнать один адрес.

Я перелистал тонкие надорванные страницы телефонного справочника. Когда я наконец нашел нужный адрес, Лефф уже подъехал на своем «бенце» к кабине. Вот он: Футт, Гроссе-Нелькенштрассе, 37. Это был адрес в Хаузене, пригороде Франкфурта. Я сел в машину рядом с Леффом, и мы тронулись. Большой автомобиль мягко скользил по асфальту.

— Хаузен, Гроссе-Нелькенштрассе, 37.

— Что там?

— Футт женат? — вопросом на вопрос ответил я.

Лефф сбавил скорость.

— Вы хотите сказать, что…

— Да, хочу. Так он женат или нет?

— Женат.

— Никаких взломов, не волнуйтесь.

— Взломов? — Лефф не поверил своим ушам.

Взвизгнули шины, и машина резко остановилась. Лефф заглушил мотор.

— Повторите еще раз членораздельно. Никаких что?..

— Только спокойно. Мы сейчас поедем на квартиру Футта и побеседуем с его женой. Что в этом особенного? Вы подождете меня в машине.

— Надеюсь, что я ослышался.

Мы снова тронулись. Я опустил боковое стекло и высунул руку навстречу ветру.

— А вы знаете эту счастливицу?

— Нет.

— Что-нибудь слышали о ней?

— Да.

— И что же?

— Все слухи.

— И что говорят? — не отставал я.

— Когда Футт был начальником отдела по борьбе с наркотиками, ходили слухи, что жена его алкоголичка. Чушь какая-то.

— Почему вы так думаете?

— Потому что не верю досужей болтовне!

— Ах, вот почему!

Вскоре мы подъехали к дому номер 37.

— Поищите стоянку где-нибудь подальше от дома. Но держите подъезд в поле зрения. Самое позднее через полчаса я вернусь. Если увидите знакомое вам лицо, посигнальте два раза. Пока все. До скорого.

Я хлопнул дверцей машины. Футт проживал в доме постройки 50-х годов, окрашенном в темно-зеленый цвет. Я позвонил в дверь. Дверь открылась, и я поднялся на третий этаж. Имя Пауля Футта было выгравировано на медной табличке. Дверь в квартиру была приоткрыта.

— Хорстик, я здесь.

Я вошел. Прихожая была заставлена старой дорогой мебелью, которая не гармонировала между собой. Стену украшал пейзаж с парусником, плывущим по волнам в лучах заходящего солнца. Пол покрывали персидские ковры.

— Котик, я в спальне…

Миновав прихожую, я вошел в спальню. С минуту мы безмолвно смотрели друг на друга. Она — в ужасе от того, что увидела не своего Хорстика, а турка с разбитой мордой, я — пораженный видом размалеванной толстухи, лежавшей в постели с широко раздвинутыми ногами. Кроме расшитой золотом шали, на ней не было ничего.