Литмир - Электронная Библиотека

Леда тоже не понимала, почему я смеюсь.

– Что с тобой? – спросил она, посмотрев на меня в упор.

Я пожал плечами. Если бы мне нужна была Эвелин, мы позвали бы Эвелин, а не её дочь. Мы не из тех, кто считает, будто цветы в саду источают одинаковый аромат и что Капулетти и Монтекки во что бы то ни стало должны ненавидеть друг друга.

Лавиния долго смотрела на меня, пока не убедилась, что я говорю искренно, и улыбнулась.

– Уста твои теплы, – произнесла она наконец как Джульетта. И повернулась, чтобы выйти.

Когда Леда выглянула в коридор, приглашая следующую девушку, я уже понял, что больше ничего не жду в этот день.

Я подождал неделю, прежде чем познакомил их. Тем временем занимался разными делами, связанными с производством фильма, ходил со старыми друзьями по ресторанам, побывал на спектакле Питер Пэн в Вест-Энде и постарался убедить Эвелин, что её дочь непременно должна играть в моём фильме.

Я не понимал, почему она так упорствовала. В какой-то момент даже подумал, будто она ревнует Лавинию к будущему, которое открывается перед ней, полное надежд и обещаний, в каких самой Эвелин теперь уже отказано. Но это слишком мелочная мысль, и я сразу же отправил её в самый дальний уголок памяти, стараясь найти убедительные доводы в пользу моего предложения.

Даже если она не хотела признавать, что её дочь так или иначе всё равно пойдёт по её стопам, потому что все профессии передаются из поколения в поколение, и у человека, родившегося в актёрской семье, заложено в генах идти на сцену. Я же только предлагал ей прекрасный, грандиозный дебют, на международном уровне. Было бы безумием отказываться от этого.

И действительно, в конце концов Эвелин согласилась. Согласилась с большой неохотой, что в мае Лавиния приедет к нам, в Италию, на съёмки фильма, и договорилась с колледжем, где училась дочь, чтобы ей разрешили пропустить без последствий последнюю четверть учебного года.

И вот настал день, когда мы окончательно обо всём условились, когда я мог познакомить моих молодых героев и понять, не ошибся ли в выборе.

Я оставил Леду в гостинице собирать вещи, потому что наутро мы собирались уехать, и отправился на свидание с дрожью в сердце. И со складным стулом, который прихватил на время в гостинице. Я решил изменить обстановку, уйти от белых обыденных стен офиса и встретиться с ними в Гайд-парке, возле Марбл-арч,[39] под весенним моросящим дождиком, который неутомимо сопровождал меня всё время пребывания в Лондоне.

Френсис и Лавиния появились вместе, идя с одной и той же стороны, он немного впереди неё. Прошли одновременно под аркой и издали помахали. И только когда остановились передо мной, поняли, что оба направляются ко мне. Они переглянулись, внезапно оробев, догадавшись, что Ромео только что встретился с Джульеттой, и не зная, улыбаться сразу же или отложить улыбку на потом.

Приветствуя ребят, я приобнял их за плечи и слегка сблизил. Почувствовал, как они напряжены, и, желая избавить их от некоторой неловкости, поинтересовался, сами они представятся друг другу или же роль церемониймейстера предназначена мне.

Френсис сдул чёлку с глаз и решительно взял руку Лавинии ещё прежде, чем она протянула её, и девушка изумлённо охнула от боли.

И они засмеялись, тихо-тихо, переглядываясь. Лёд был сломлен.

– If I profane with my unworthiest hand… – произнёс Френсис мгновение спустя, заговорив уже как Ромео, отчего я невольно вздрогнул. – Когда рукою недостойной грубо я осквернил святой алтарь – прости. Как два смиренных пилигрима, губы лобзаньем смогут след греха смести.

Я ожидал, что Лавиния промолчит и от смущения спрячет лицо в воротник. Однако глаза её заблестели, когда она отнимала руку, и голос её ответил:

– Good piligrim… Любезный пилигрим, ты строг чрезмерно к своей руке: лишь благочестье в ней. Есть руки у святых: их может, верно, коснуться пилигрим рукой своей.

На какое-то мгновение я не поверил самому себе, не поверил своим ушам, тому, что восхитило меня. Возможно ли? Потом я подумал: наверное, это отрепетировано заранее, чтобы поразить меня.

Но когда Фрэнис произнёс: My name’s Francis. Nice to meet you,[40] – и Лавиния в ответ назвала своё имя и протянула ему руку, я понял что они действительно видят друг друга впервые. На моих глазах происходило чудо – прекрасное, без малейшего расхождения соединение двух незнакомых до этой минуты существ в одно, единое. И своим фильмом я показал бы это чудо миру.

Мне не требовались никаких других подтверждений, и просто так, ради шутки, я решил пройти с ними сцену на балконе, желая потешить свою гордость ещё одним мгновением славы. Мне хотелось развлечься. Поэтому я взял складной стул, который в ожидании ребят прислонил к ограде, раскрыл и попросил Лавинию подняться на него.

– What?[41] – с испугом спросила она, склонив голову к плечу.

Я объяснил ей, что она может считать это неким профессиональным приёмом. Пусть доверится мне. Вознесясь над английской землёй, она действительно станет свободной – от самой себя, от сегодняшнего дня – и сделается настоящей Джульеттой. Я подал ей руку, желая помочь, и ободряюще улыбнулся.

Френсис вскинул брови и смотрел так, будто находился где-то очень далеко от нас, словно ощущал себя любопытным зрителем, а не участником затеи. Он сощурился и спросил, не придётся ли и ему подняться потом на стул или же Ромео может оставаться подданным Её Величества королевы. Иронию, сквозившую в его вопросе, я смягчил решительно кивком:

– You too, of course.[42]

Лавиния тихо рассмеялась, вынудив невольно улыбнуться и своего товарища.

– You see, it’s funny, – сказал я. Разве это не забавно?

Несколько прохожих обернулись и посмотрели, что происходит в этом пресловутом уголке Лондона, где всем позволено говорить что угодно и где в данный конкретный момент Ромео и Джульетта прониклись взаимной симпатией.

2. МАЙ

К наступлению того пророческого, как никогда полного ароматов мая я собрал превосходную съёмочную группу: ни один персонаж не остался без своего исполнителя, не пришлось искать ни одного техника. В воздухе помимо цветочных ароматов веяло дыхание любви молодых людей всего мира. Наши Ромео и Джульетта, казалось, появились в самый подходящий момент, чтобы олицетворять пробуждение чувств.

Продюсер не очень-то щедро отвечал на мои запросы, нам следовало экономить, мы не смели испортить ни одного сантиметра плёнки. Он не делал ставку на Шекспира. Поэтому, чтобы как можно лучше подготовиться к съёмкам, я решил немного отодвинуть их начало. Начнём снимать не позднее июня и будем стремительно двигаться дальше, с тем чтобы завершить работу в сентябре, к концу лета и хорошей погоды. Нам оставался месяц, чтобы понять слабые и сильные стороны друг друга.

Я решил поступить, как в театре, – подготовить фильм за кулисами, на репетиционной площадке, а потом явить его объективу, следуя хронологии событий. Я хотел, чтобы любовь накалялась, развивалась бурно, стремительно устремляясь к финалу, и я никогда не позволил бы себе начать, ну скажем, со сцены у балкона, а потом вернуться к самому началу.

Для сбора актёров я не видел лучшего места, чем мой новый дом на флорентийском холме. Дом оказался слишком просторным для одного человека, даже для двоих, покупка его была опрометчивым поступком, и я не знал, благодарить себя или проклинать за это. Так или иначе, я только что закончил в нём ремонт и подумал, что собрать там артистов – отличный повод торжественно отметить новоселье.

И вот один за другим стали приезжать туда все – техники и актёры. Они слетались ко мне со всех концов земного шара, больше всего из Англии и Италии. Федерико прибыл из Канады, где работал с Рино Томболези, который снимал свой третий и никому не нужный итальянский вестерн. Иногда я спрашивал Федерико, как он может соглашаться работать над фильмом, который никогда не выйдет на экран и не прибавит известности его имени. Мне хотелось, чтобы он нашёл работу получше. Но Федерико неизменно пожимал плечами и тихо замечал, что нередко у тебя просто нет выбора и, если не хочешь неприятностей, беззлобно соглашайся на то, что преподносит судьба.

вернуться

39

Марбл-арч, Мраморная арка – триумфальная арка, стоящая возле Ораторского уголка в Гайд-парке, на западном конце Оксфорд-стрит в Лондоне.

вернуться

40

Меня зовут Френсис, рад встретиться с тобой (англ.).

вернуться

41

Что? (англ.).

вернуться

42

Ты тоже, конечно (англ.).

6
{"b":"159901","o":1}