Почему она так бурно реагирует на каждое его движение? Ей не свойственно вешаться на шею первому встречному. Она поднялась, не отрывая глаз от океана, лишь бы не встречаться с ним глазами. Вдруг Чарин увидела нечто удивительное.

— Смотрите! — Она указывала на горизонт. — Киты.

Майкл повернулся, выражение его лица изменилось, когда он увидел огромных животных, рассекающих волны.

— Ух ты, действительно киты.

— Да уж. — Чарин прикрыла глаза ладонью. — Интересно, какие это киты? Для голубых немного поздновато. Обычно здесь они добывают пропитание летом.

Майкл стоял, все еще охваченный благоговейным восторгом.

— Какие фантастические существа!

— Они? Могу поспорить, это серые киты, держат путь в Мексику на перезимовку. Весной они вернутся тем же путем.

— Захватывающее зрелище, — покачал головой Майкл. — Заставляет почувствовать себя частью природы.

Частью природы. Ее снова охватила дрожь, возможно, проблема уже существует.

Она ожидала, что они поедут в сторону трассы, но Майкл свернул совсем в другом направлении.

— Я хочу проехать мимо домиков на пляже, — объяснил он. — Они — наша боль… Жители решили стоять до конца.

Чарин узнавала знакомые пейзажи.

— Любимый уголок! — восторженно закричала она. — Я сначала даже не поняла, что мы находимся так близко от того места, где живет мой дядя. Когда была маленькой, я царила на этих пляжах.

Длинный ряд маленьких, открытых всем ветрам построек протянулся с одного края побережья до другого, почти до самого океана. Вокруг каждого высились обледенелые растения, не так чтоб уж много: соленый воздух не предполагает буйную растительность. Построенные в двадцатые-тридцатые годы как временное убежище, домишки едва выдерживали напор шквального ветра, грозившего унести их в открытое море. Они стояли тут уже три четверти века и сейчас предназначались на слом.

Печально расставаться с тем, к чему привык. Чарин пыталась думать о новых зданиях, которые взметнутся в небо на месте нынешних строений. Она знала размах компании «ТрайТерраКорп»: здесь возникнет удивительный комплекс… современный, со всевозможными сверхмодными удобствами. Люди устремятся сюда, но вот неуловимое очарование тихого уголка будет утеряно.

Во многих домах, брошенных своими владельцами, уже гулял ветер меланхолии, и угроза разрушения стояла за дверью. Обернувшись, Чарин посмотрела в сторону дома своего дяди, он находился на противоположной стороне.

— Домишки такие утлые, — заговорил Майкл, заглушая мотор на месте парковки, верой и правдой служившей посетителям данных мест. Сегодня стоянка была пуста. — Они как бельмо.

Внезапно глаза Чар наполнились слезами.

— Но очень красивое бельмо. — Молодая женщина судорожно дернула дверцу машины и ступила на песок. И тут же в памяти возникли солнечные летние дни, загорелые людские тела, лагерные костры и фейерверки в День независимости. Она почти ощущала запах лосьона от загара. — И я уже скучаю по прошлому.

Сдвинув брови, Майкл направился за ней к линии прибоя. Ему никогда не удавалась постигнуть суть женщины, понять ее эмоции, которые скачут словно мячик для настольного тенниса. О чем она печалится? Если бы ему были ведомы ее страдания, то он бы помог, сделал что-нибудь или просто поговорил, утешил. Но она не оставила ему ни одного ключа к своему сердцу. И он растерялся.

Океан катил свои низкие волны, посылая своих гонцов один за другим, чтобы те мягким плеском убаюкивали песок. Внезапно Чарин остановилась и, бросив на Майкла дерзкий взгляд, приказала:

— Отвернитесь.

В глубине души возникло странное желание догнать, схватить ее, такой она была соблазнительной в ту самую минуту.

— Зачем? — спросил Майкл, сжимая руки в кулаки.

Чарин сверкнула белыми зубами:

— Потому что я собираюсь раздеться и побегать по пляжу.

Его брови медленно поползли вверх.

— Вы думаете, я упущу такой момент?

Она вздернула подбородок.

— Одну минуту. Вы можете расслабиться. Я просто собираюсь снять чулки. Хочется помочить ноги.

Майкл услужливо отвернулся, но, зная о ее намерениях, едва мог стоять спокойно. Он обернулся как раз в тот момент, когда Чарин побежала к воде, и ему пришлось броситься вслед.

— Ох! — Холодный океан ласково прильнул к коленям. — Как здорово! — Молодая женщина танцевала в воде, поднимая вокруг себя фонтан брызг, заливаясь безудержным смехом и наслаждаясь игрой как ребенок.

Некоторое время Майкл созерцал ее движения, затем снял туфли и носки и подошел к кромке воды.

Чарин засмеялась.

— Ну, вперед!

— Я не могу пройти дальше, как вы, — крикнул он.

— Можете, можете. — Она ударила ладонью по воде. — Только закатайте брюки.

Майкл кинул на нее хмурый взгляд, но в ответ услышал лишь хохот.

— Смелее. Я бросаю вам вызов, два вызова.

— Эй, — притворился он серьезным, — может, остановимся на одном?..

— Почему?

— Два вызова слишком опасно. — Предполагалось, что его взгляд должен вызвать дрожь, а не смех. — Если вы собираетесь бросать людям вызов два раза подряд, то вы, должно быть, готовы отвечать за последствия.

— Я бросаю вам два… пять… десять вызовов! — закричала Чарин, ее волосы взметнулись вверх.

— Я принимаю их, — ответил Майкл и, больше ни минуты не колеблясь, бросился в воду, даже не удосужившись закатать брюки.

Блеск его глаз подсказал ей, что он настроен весьма и весьма решительно. Издавая пронзительные крики, она побежала прочь, но не успела сделать и трех шагов, как оказалась в его руках. Он поднял свою добычу высоко над водой, всем своим видом выказывая желание кинуть ее в воду.

— Значит, бросаете вызов мне? — передразнил Майкл, вытягивая вперед руки. Еще мгновение — и он расцепит руки.

— О, Майкл, нет! — Чарин смеялась до колик в боку. Одно неловкое движение, и она полностью погрузится в холодные воды Тихого океана, только один промах…

Конечно, он не допустит, чтобы случилось непоправимое, и, хотя она кричала и была напугана его действиями, в душе не было никаких сомнений в его благородстве. Тогда он притянул свою ношу к груди и бережно понес к сухому берегу. Чарин крепко уцепилась за его шею, и смех замер на губах. Он чувствовал себя таким сильным, а она — почти бездыханной… и вовсе не от страха.

Чарин хотела, чтобы он поцеловал ее, желала этого всем своим сердцем, повинуясь жаркому трепету тела. Поэтому, когда Майкл поставил ее на песок, Чарин не расцепила рук, продолжая смотреть прямо в красивые карие глаза. Она услышала, как он вздохнул, сердце забилось чаще. Она подняла лицо вверх, но он только слегка коснулся губ Чарин и отпрянул назад, вырываясь из кольца ее рук.

— Эй, — тихо начал он, — это недопустимо.

Чарин сделала глубокий вдох и покачала головой.

— Недопустимо целоваться в рабочее время?

Несмотря на безобидный тон, она испытывала досаду. Разве можно было подумать, что мужчина так легко отвернется от ее поцелуя?

Они сели на нагретый солнцем песок, подставив ноги ветру, и, как только заговорили, напряжение между ними ослабло, а затем и вовсе исчезло. И вот они уже смеялись, глядя друг другу в глаза.

— Не могу поверить, что вы совершили такое безрассудство. — Чар посмотрела на его одежду с сочувствием. — Бьюсь об заклад, ваши брюки безвозвратно испорчены.

— Ничего страшного. — Майкл наигранно вздохнул. — Они отправятся на свалку вместе с пиджаком, на котором красуются липкие зеленые разводы — результаты труда вашего мальчугана.

Чарин покраснела.

— Мне действительно очень жаль.

Майкл посмотрел на нее и подумал, что испорченные вещи стоят того, чтобы на минуту прижать к груди такую красивую женщину, но промолчал. Какой в этом смысл? Ему нужно что-нибудь сделать, что-то сказать, надо положить конец этому постоянному физическому влечению. Неужели ничто не может их остановить? Оставался единственный выход.

— Так и быть, — он смотрел на волны океана, стараясь забыть о жалости, — буду с вами откровенен.