Но сначала нужно ее описать: Клара Боуден – красавица во всех смыслах, кроме классического, просто потому, что она была черной. Удивительно высокая, черная, как эбеновое дерево или соболь. Ее волосы заплетены в форме подковы, которая повернута вверх, когда Клара чувствует, что судьба ее ведет, вниз – когда нет. Сейчас кончики подковы смотрят вверх. Трудно сказать, знаменательно ли это.

Она не нуждалась в бюстгальтере – Клара была свободна даже от силы земного притяжения, – на ней был красный топ, который кончался сразу под грудью, ниже был виден пупок, такой же красивый, как и все в ней, а еще ниже очень узкие желтые джинсы. И, наконец, бежевые замшевые босоножки на высоких каблуках. Она медленно спускалась по ступенькам, словно видение, или, как показалось Арчи, когда он обернулся и посмотрел на нее, – словно вставшая на дыбы породистая лошадь.

В книгах и фильмах Арчи часто встречал такую ситуацию: некто спускается по лестнице, и все немеют – так потрясающе выглядит этот человек. В жизни Арчи этого не видел никогда. Но именно так и произошло, когда появилась Клара Боуден. Она медленно спускалась по ступенькам, залитая светом заката и окутанная сгущающимися сумерками. Арчи никогда не видел такого прекрасного создания и никогда не встречал такой теплой женщины. Ее красота не казалась холодной, бессмысленной ценностью. От нее пахло мягким женственным уютом, как от любимой одежды. И хотя в ней была некоторая физическая неорганизованность – движения рук и ног не вполне согласовались с центральной нервной системой, – даже ее неуклюжесть казалась Арчи верхом изящества. Она несла свою сексуальность с непринужденностью зрелой женщины – совсем не так, как это делали большинство девушек, с которыми Арчи сталкивался раньше, – словно это неудобная сумочка, которую не знаешь, как нести, куда повесить и когда отложить в сторону.

– Выше нос, парень, – сказала она с ритмичным карибским акцентом, который напомнил Арчи «Игрока в крокет с Ямайки», – она может и не произойти.

– Я думал, она уже произошла.

Арчи выронил изо рта сигарету, которая все равно уже догорела до фильтра, а Клара наступила на нее и затушила. Она широко ему улыбнулась, обнажив свой, пожалуй, единственный недостаток. Полное отсутствие верхних зубов.

– Знаешь… их выбили, – шепеляво пояснила Клара, заметив его изумление. – Но я думаю, когда наступит конец света, Богу будет без разницы, есть у меня зубы или нет, – она тихо засмеялась.

– Арчи Джонс, – представился Арчи и протянул ей «Мальборо».

– Клара. – Она непроизвольно свистнула, попытавшись одновременно улыбнуться и затянуться сигаретой. – Арчи Джонс, ты выглядишь абсолютно так, как нужно. Клайв и прочие наговорили тебе всякой ерунды? Клайв, ты издевался над этим бедолагой?

Клайв что-то пробурчал – всякое воспоминание об Арчи исчезло, когда прошло действие вина, – и продолжил с того, на чем остановился: он обвинял Лео в непонимании разницы между политической и физической жертвой.

– Да нет… Ничего страшного, – бессмысленно пробормотал он перед лицом ее совершенного лица. – Маленькое недоразумение, вот и все. У нас с Клайвом разные взгляды на некоторые вещи. Думаю, из-за разницы в возрасте.

Клара хлопнула его по плечу.

– Да ладно! Ты не такой старый. Видала я и постарше.

– Я достаточно старый, – ответил Арчи, а потом, просто потому, что ему захотелось рассказать ей об этом, добавил: – Трудно поверить, но я чуть не умер сегодня.

Клара вскинула бровь.

– Да ну? Присоединяйся к нам. Сегодня здесь туча народа. Странная получилась вечеринка. Кстати, – она провела своими длинными пальцами по его лысине, – ты выглядишь просто круто для того, кто настолько приблизился к вратам рая. Хочешь совет?

Арчи живо кивнул. Он всегда был рад совету, любил выслушать чужое мнение. Вот почему он держал при себе монетку в десять центов.

– Пойди домой, отдохни. Каждое утро мир становится новым. Парень… жизнь не простая штука.

«Куда домой?» – подумал Арчи. Он отбросил старую жизнь и шел в неизвестность.

– Парень… – повторила Клара, хлопая его по спине. – Жизнь непростая штука.

Она еще раз издала долгий свист и грустно рассмеялась, и, если только он не совсем спятил, Арчи увидел тот же призывный взгляд – как у Дарии, – окрашенный грустью, разочарованием, как будто у нее не было особого выбора. Кларе было девятнадцать. Арчибальду сорок семь.

Через полтора месяца они поженились.

Однако Клара Боуден не взялась из ниоткуда. Пора сказать правду о красивых женщинах. Они не парят над ступеньками. Не опускаются, как полагали некогда, с небес исключительно на крыльях. Клара была из вполне определенного места. У нее имелись корни. Конкретнее, она была из Ламбета (с заездом на Ямайку), где с молчаливой отроческой послушностью сошлась с Райаном Топсом. Потому что до того, как стать красивой, Клара слыла уродиной. И до Клары с Арчи были Клара и Райан. С этим Райаном Топсом нельзя не считаться. Как хорошему историку необходимо учитывать наполеоновские амбиции Гитлера на Востоке, чтобы понять его нежелание вторгаться на Запад, в Британию, так Райан Топс нужен, чтобы разобраться в коренных причинах Клариных поступков. Без Райана не обойтись. Клара и Райан были вместе восемь месяцев, покуда Клару и Арчи не бросило навстречу друг к другу с разных концов лестницы. И, возможно, Клара не угодила бы в объятия Арчи Джонса, если бы не бежала со всех ног от Райана Топса.

Бедный Райан Топс. Вот уж у кого несчастная внешность. Тощий и очень высокий, страдающий плоскостопием, с рыжими волосами и таким количеством веснушек, что кожи между ними было почти не разглядеть, Райан мнил себя модом[4]. Носил дурно сидящие серые костюмы и черные водолазки с высоким воротом. Весь мир познавал радости электронного синтезатора, а Райан хранил верность маленьким людям с большими гитарами: Kinks, Small Faces, The Who[5]. Ездил Райан Топс на зеленом мотороллере «веспа джи эс», который он два раза в день полировал детской пеленкой, а на ночь прятал в специальный бокс из гофрированного железа. В представлении Райана «веспа» была не просто транспортным средством, но идеологией, семьей, другом и любовницей – воплощенными в одном образце инженерного искусства конца сороковых.

Вполне понятно, друзей у Райана Топса было мало.

Долговязая семнадцатилетняя Клара Боуден, свидетель Иеговы с торчащими зубами, разглядела в Райане родную душу. Будучи типичным женским паноптикумом подросткового возраста, она знала о Райане Топсе все, что полагалось знать, задолго до их первого разговора. Знала основное: та же школа (Общины Святого Иуды, Ламбет), тот же рост (182,5 см); знала, что, подобно ей, он не принадлежит ни к ирландским, ни римским католикам, что он – такой же островок в папистском океане школы Святого Иуды – оказался здесь, поскольку жил рядом, и что его так же презирали учителя и другие школьники. Она знала марку его мотороллера, читала названия выглядывавших из сумки пластинок. Знала о нем то, чего не знал он сам: например, что он Последний Мужчина На Земле. Таковой имеется в каждой школе, и в школе Святого Иуды, как во всяком другом учебном заведении, девочки тоже нашли, кому приспособить эту кличку. Допускались, конечно, и варианты:

Мистер Ни за какие коврижки

Мистер Ни за ради своей мамочки

Мистер Ни за мир во всем мире

Однако в целом ученицы школы Святого Иуды придерживались старых проверенных формулировок. Райан не слышал, о чем судачат школьницы в женских раздевалках, зато слышала Клара. Она знала, как честят объект ее страсти, и держала ухо востро – во время таких разговоров среди пота, спортивных топиков и взмахов мокрых полотенец его акции падали ниже некуда.

– Господи, ты не слушаешь. Я говорю, а если бы он был последним человеком на земле!