Палящая ярость обхватила его, сердце жаждало отмщения. За всю несправедливость, что творилась на Земле, за боль и ужас, смерть и кровь врагам воздастся сторицей! Немедленно! Сейчас! Бой будет беспощадным! Зло в плен не берут, ибо из каждого его зерна, из крохотного побега прорастает со временем нечто чудовищное и страшное. А потому…

Крышка ближайшего люка со звоном отскочила. Стальной гигант выступил из тьмы: бронированное туловище, ноги, подобные колоннам, плоский нарост головы над мощными плечами. Верхние конечности, руки или манипуляторы, тоже забраны в металл, а их сочленения у локтя и кисти прикрывают ребристые щитки. Овальную приплюснутую голову кольцом охватывает светлая полоска, из плеч торчат стволы, вместо пальцев – клешни и веер блестящих длинных лезвий. Вид у этого монстра был устрашающий, но почему-то Глеб не испугался, даже бровью не повел. Словно подсказали ему – кто и как?.. – что перед ним робот, машина, а не живое существо. Машина для убийства!

Гигант повернулся к нему спиной, разошлись броневые пластины, и Глеб, двигаясь точно сомнамбула, полез внутрь. Очень удобная конструкция: сразу нашлись опоры для ног, руки охватили плотные перчатки, на лицо надвинулось что-то вроде маски, чуть холодившей кожу. Вероятно, полоса на голове робота являлась зрительным органом с круговым обзором – он видел то, что перед ним, и то, что сзади, все пространство башни, все ее балконы и ярусы с тысячами люков.

Броневые пластины сдвинулись с лязгом. Глеб приподнял ногу, опустил ее – ступня робота грохнула о металлический пол. Он пошевелил руками, коснулся пальцами каких-то клавиш или кнопок, и лезвия втянулись в верхние конечности, потом раскрылись снова – дюжина слегка изогнутых клинков метровой длины. Колени, локти и запястья ощетинились острыми шипами, дрогнули торчавшие из плеч стволы. Движение головой – слегка вперед, будто он пытался что-то разглядеть – и из стволов вырвались молнии, ударили в плиту под ногами, прожгли глубокие борозды. Вся убийственная машинерия действовала преотлично.

Но кто управлял ею? Глеб Соболев, выпускник медицинской академии, ведущий хирург госпиталя Сплита? Пожалуй, нет – такого Глеба Соболева будто оттеснили на задний план, заслонив другой личностью. И этот человек, тоже вроде бы Глеб, был охвачен гневом и жаждой мести. Чувство абсолютно иррациональное – ведь он не представлял, с каким Великим Злом готов сразиться, и что его ждет за стенами крепости. Кто там будет, Сатана и легионы падших ангелов, что явились из ада, пришельцы с Сириуса с лазерными мечами или флот боевых звездолетов?.. Это его не занимало. Он получил оружие и хотел добраться до врага.

– Пора, – промолвил Глеб или тот, кто владел его устами. – Пора, воины! Просыпайтесь!

Тысячи люков грохнули разом, тысячи стальных фигур шагнули на балконы. Сколько их было? Не сосчитать и не окинуть взглядом! Все одинаковые, такие же, как робот Глеба, закованные в броню, с пальцами-мечами и целой батареей мечущих молнии стволов. Доля секунды, и башня наполнилась лязгом и грохотом – гиганты начали спускаться вниз. Шеренга за шеренгой они становились за спиною Глеба, вжимая плечо в плечо, но арена могла вместить лишь малую их часть, не больше двух-трех сотен. Едва он подумал об этом, как стена впереди растаяла на высоту нескольких метров, и открылась серая равнина под мглистым бессолнечным небом. Равнина уходила к горизонту, и не виднелось в ее просторах ни скалы, ни холма, ни оврага, ни иного препятствия, даже кустика или пучка травы. Похоже, землю закатали в бетон или асфальт, чтобы не чинить помех грядущей битве.

Глеб сделал шаг, другой, и стальные бойцы повторили его движение. Армия покатилась на равнину, растягивая фронт налево и направо; сверкали панцири, грозили незримым врагам жерла стволов, топот множества ног сливался в мерные звуки, подобные ударам грома. Впереди по-прежнему зияла пустота, но за спиной Глеб видел башню, тянувшуюся к небу и облакам, широкие ворота и неиссякающий поток механических воинов. Все они были едины; он властвовал над ними, пребывал в каждом из них, соединяя армию в целое, в кулак со множеством стиснутых пальцев.

У горизонта возникла сверкающая линия. Ее концы расходились в обе стороны точно так же, как в воинстве Глеба, и шум при ее приближении, пока еще чуть слышный, был похож: топот тысяч и тысяч ног, звучащий в мерном ритме. Глеб ускорил шаги, затем побежал, и вся стальная армада, лязгая и громыхая, ринулась следом, копируя каждый его жест, каждое движение. Он вскинул верхние конечности и растопырил клинки, готовясь нанести удар, метнуть молнии, пронзить врага шипами. Расстояние между его войском и противником стремительно сокращалось, и на какой-то миг у Глеба мелькнула мысль, что он глядит в зеркало, в огромное зеркало, что тянется от края до края небес и земли. Из этого зазеркалья накатывал такой же строй бронированных гигантов с воздетыми вверх руками, блестящими лезвиями мечей и жерлами стволов. Впереди мчался предводитель, и какое-то шестое или десятое чувство подсказывало Глебу, что это он сам, что сейчас он и его alter ego сойдутся в смертельном бою, и безразлично, кто одержит победу – он все равно умрет. Он сознавал неизбежность кончины, но бушевавшая в сердце ярость была сильнее страха. Ярость – умоисступление, как утверждали древние; ярость не рассуждает, но действует.

Два грохочущих вала стремились друг к другу. Две стаи чудовищ, металлических монстров, готовились выдохнуть пламя, сомкнуть клыки и терзать, терзать… Земля стонала под их шагами.

Глеб столкнулся с предводителем, ударил, сталь зазвенела о сталь, стволы нацелились в грудь врага. Но выпустить молнии он не успел; серая равнина и мглистое небо начали таять, а вместе с ними исчезали шеренги воинов, обе армии, едва не вступившие в бой. Какая из них была реальна, какая – лишь отражением реальности?.. И что подвигло их к борьбе – стремление к Злу, Добру или просто вечная тяга к кровавым сварам?..

«Это же роботы! – подумал Глеб, выплывая из дурмана. – Только роботы! Какое там Добро и Зло, какая кровь?..»

Неодолимая сила сковала его и повлекла в черную бездну.

Очнулся он на каменной скамье в третьем ряду древнего амфитеатра. Перед ним в вечернем полумраке простиралась арена, в центре которой стеной стоял песок – должно быть, там сгрудилась целая сотня вихрей, бешено вращавшихся и непрерывно менявших очертания. Но все же Глеб сумел рассмотреть, что посреди этого призрачного хоровода маячит человеческая фигура, словно бы точка притяжения для песчаных демонов. Они выросли до трех-четырех метров, их вершины колыхались, загибались, будто смерчи желали заключить человека в непроницаемый кокон, шелест взвихренного песка напоминал змеиное шипение.

Нужно помочь, засыплет его! – мелькнула мысль у Глеба. Он приподнялся, но в эту секунду человек на арене сделал резкое движение – вроде бы взмахнул руками. Яркое огненное кольцо родилось в его ладонях и тут же начало расширяться, подрезая вихри словно острой косой. Шелест сделался сильнее, но уже не мнился угрожающим; демоны исчезали, песок жалкими кучками падал на арену, а световое кольцо, слегка бледнея, неторопливо двигалось дальше. У нижнего яруса оно пропало, как бы всосалось в камень или растворилось в воздухе, и теперь Глеб ясно разглядел стоявшего внизу мужчину, босого и полностью обнаженного. Светлые волосы, гладкая бледная кожа, крепкий торс с внушительной мускулатурой… Пришелец! Не иначе как его пришелец! Уже стемнело, но у дороги зажглись фонари, света было достаточно, и ошибиться Глеб не мог. Точно, его странный гость! Восстал недужный и явился усмирять демонов!

Повернув голову, пришелец поймал взгляд Глеба. Лицо его казалось неподвижным и абсолютно бесстрастным – никакого следа только что затраченных усилий. Вероятно, борение с песчаными вихрями не отняло у него много сил.

Он направился к скамье ровным скользящим шагом. Глеб замер, чувствуя, как отхлынула кровь и сердце начало биться в ритме набата. Нереальность происходящего потрясла его; минуту назад он пребывал в каком-то чуждом мире, готовился к битве и смерти, а сейчас наблюдал борьбу – если то было борьбой! – между двумя непонятными сущностями. Одна из них приняла вид взметенного ветром песка, другая выглядела как бы человеком, но это ничего не меняло: обе они – не от мира сего. Не творения Земли, а нечто инородное, такое, для чего не найдется понятий и объяснений ни в одном языке! И сейчас сущность в обличье человека шагала прямо к нему.