Председатель ФКНО был окончательно признан Национальным Советом Сопротивления, который в марте опубликовал собственную программу. В ней вместе с требованием коренных демократических преобразований во Франции выдвигалось также условие создания Временного правительства республики во главе с де Голлем.
Сам глава ФКНО продолжал оглашать в Алжире свою политическую программу. Выступая перед депутатами консультативной ассамблеи 18 марта 1944 года, он заявил, что «сущность и форма французского общества завтрашнего дня могут быть определены лишь представительным органом нации, избранным на основе всеобщих, прямых и свободных выборов…Что касается правительства, которому национальное представительство доверит функции исполнительной власти, то для их осуществления оно должно обладать силой и устойчивостью, как этого требует авторитет государства и роль Франции в международных делах» {256} .
В июне 1944 года настал долгожданный час освобождения Франции. 3 июня ФКНО провозгласил себя Временным правительством Французской Республики. В тот же день де Голль вылетел в Лондон. 6 июня началась высадка союзных войск в Нормандии, получившая название операции «Овер-лорд». Ею командовал английский фельдмаршал Бернард Монтгомери. Общее руководство силами вторжения осуществлял американский генерал Дуайт Эйзенхауэр. Вместе с англичанами и американцами в операции принимали участие французские войсковые соединения, сформированные еще ФКНО. Их возглавляли генералы Леклерк, Кёниг и Габриэль Коше.
14 июня председатель Временного правительства прибыл в Нормандию. В городке Байё он лично руководил торжественной передачей власти. Сместив вишистского префекта, де Голль назначил на его место Раймона Трибуле.
В конце июня генерал выехал в Италию, чтобы провести в Неаполе инспекцию войск Временного правительства, участвовавших в освобождении Апеннинского полуострова. Затем де Голль отправился в Рим, где 30 июня по его просьбе был принят папой Пием XII. Они вели беседу о будущем Европы и католицизма. Генерал придал большое значение своей встрече со святым отцом и нашел его «благочестивым, сострадательным, благоразумным, внушающим глубокое уважение» {257} .
В начале июля председатель Временного правительства по приглашению Рузвельта отправился в США. По существу, его прием в Белом доме означал, что «могущественная Америка» и ее великий президент, который еще два года назад и слышать ничего не хотел о мятежном французском генерале, теперь признал его как главу Франции. После Вашингтона председатель Временного правительства побывал в Нью-Йорке, а затем — в канадской столице Оттаве и Монреале.
Из Америки де Голль вернулся в Алжир и 25 июля перед депутатами Национальной ассамблеи провозгласил: «В отношении политического строя мы свой выбор сделали. Мы избрали демократию и республику. Дать высказаться народу, другими словами, в наикратчайший срок заложить основы свободы, порядка и уважения прав и тем самым создать условия для проведения всеобщих выборов, в результате которых будет созвано Национальное учредительное собрание, — вот та цель, к которой мы стремимся» {258} .
15 августа началась операция «Энвил». Американские и французские войска высадились в южной Франции, в районе Марселя.
Известие об этом и послужило сигналом к национальному восстанию, за которое горячо ратовали коммунисты. Эту идею сначала поддержал и де Голль, опасавшийся, что в противном случае союзники захотят осуществлять управление в освобожденной Франции при помощи своей военной администрации. Национальное восстание быстро охватило 40 департаментов из 90. Под руководством коммунистов его готовились поднять и в Париже. Такой факт взволновал главу Временного правительства, который считал, что ФКП сможет «встать во главе восстания наподобие своеобразной коммуны» {259} . Представители де Голля, действующие во Франции, тоже опасались этого. Они сконцентрировали в столице боевые группы некоммунистических организаций Сопротивления и договорились об их поддержке силами парижской полиции и жандармерии, уже согласившихся перейти на сторону Временного правительства. Сторонники де Голля хотели, чтобы к Парижу как можно быстрее подошли войска союзников и предотвратили восстание. Шабан-Дельмас, назначенный де Голлем своим национальным военным делегатом и только что получивший за храбрость и отвагу чин бригадного генерала, даже добрался до Лондона, чтобы убедить английское командование срочно двинуть одно из войсковых подразделений на Париж {260} .
Союзники согласились выполнить такую просьбу и направили во французскую столицу бронетанковую дивизию под командованием генерала Леклерка. Правда, еще до ее прихода в город восстание все-таки началось. 24 августа, когда танки Леклерка вступили в Париж, его основная часть уже была освобождена французскими патриотами. 25 августа командующий войсками парижского района коммунист Жорж Роль-Танги и генерал Леклерк приняли официальную капитуляцию немецкого гарнизона.
В тот же день в Париж прибыл председатель Временного правительства. Леклерк встретил его на вокзале Монпарнас. В это время там находился и Шабан-Дельмас, который впервые в жизни увидел де Голля. Он оставил в своих мемуарах такое воспоминание об их первой встрече: «Де Голль оказался выше, чем я предполагал. Худой, твердо стоящий на ногах, с сосредоточенным видом, со сверкающим и в то же время печальным взглядом. Я был просто покорен его лицом, которое выражало уверенность в своей судьбе. Это была сама Франция. "Мой генерал, — спросил его Леклерк, — вы знакомы с генералом Шабаном?" Тогда он опустил на меня свой взгляд. Я уже был готов провалиться сквозь землю, как вдруг в его орлином взгляде промелькнуло что-то похожее на нежность. Статуя оживилась. Я был удостоен крепкого рукопожатия, а его голос в это время произнес всего два слова, но таких, перед которыми поблекли бы любые почести и награды: "Молодец, Шабан". Этим было все сказано» {261} .
Де Голль сел с Леклерком в машину, и они направились в военное министерство на улицу Сен-Доминик. Глава Временного правительства отдал приказ о восстановлении порядка в столице. Потом он поднялся в свой кабинет, где работал на посту заместителя военного министра в страшные дни июня 1940 года. Генерал окинул взором комнату. Кипы досье с письменного стола исчезли, но стояли те же телефонные аппараты. Он прошел к дальнему углу, заметив там за мебелью стоявший железный сундучок. Де Голль с тревогой открыл его и взял в руки свою сенсирскую саблю {262} . Она простояла здесь все четыре с лишним года, терпеливо дожидаясь хозяина. И он вернулся, он наконец дома.
Из военного министерства председатель Временного правительства выехал в городскую ратушу — Отель де Виль, — где его ждали Жорж Бидо, глава Национального Совета Сопротивления и другие его представители, а также члены парижского комитета освобождения, главные участники парижского восстания.
26 августа рано утром де Голль покинул военное министерство и обошел весь квартал вокруг дворца Инвалидов. Он шагал по улицам, где ему с детства были знакомы каждый дом и каждый дворик. Ноги сами принесли его к церкви Сен-Франсуа-Ксавье, в которую его с братьями и сестрой водили еще родители {263} . Ничего не изменилось. Как будто бы он и не пережил суровых лет изгнания.
Столица Франции ликовала. Днем председатель Временного правительства приехал на площадь Звезды и торжественно зажег под Триумфальной аркой вечный огонь на могиле неизвестного солдата, потушенный оккупантами четыре года назад.
