Саймон и сам толком не мог сказать, чем он недоволен. Порой ему казалось, что прежняя спокойная жизнь никогда уже больше не вернется, а порой — что все не так уж и плохо… Да, Сторм причиняла массу хлопот, но могло быть и хуже…

Она так и не отучилась ругаться и по-прежнему огрызалась на малейшее замечание, отказывалась носить обувь, корсеты и кринолины. Августу это шокировало, а Саймону в глубине души даже нравилось, хотя на словах он не переставал этим возмущаться.

Сторм стала лучше вести себя за столом, но Саймон не тешил себя мыслью, что причиной тому был он. Пиратка, как он заметил, была не только умной, но и схватывала все налету, умела быстро освоиться в любом обществе. Иначе и быть не могло — без этих качеств она просто не выжила бы в той жестокой борьбе, которую вела. В глубине души Саймон даже восхищался ее способностями и думал о том, смог бы он столь же легко и быстро приспособиться к незнакомой ему ситуации.

В целом Саймон старался как можно меньше находиться в обществе Сторм. Завтракал он на кухне еще до того, как все домочадцы проснутся, и сразу уходил в поле, где работал до самого заката. И тем не менее все его мысли по-прежнему были заняты Сторм О’Малли.

Саймон с яростью воткнул вилы в стог, пытаясь отогнать навязчивый образ, отвлекавший от работы. Можно ли так переживать из-за женщины, кто бы она ни была?! Но Сторм — в грубых ли мужских штанах на палубе корабля или в роскошном шелковом платье, что сшила ей портниха в Сайпресс-Бей, была слишком заметна, чтобы не обращать на нее внимания. Ее голос, ее звонкий смех, казалось, наполняли теперь весь дом, а быстрые, решительные движения, как и янтарные волосы, колыхавшиеся за ее спиной, могли свести с ума любого мужчину.

— Черт побери! — пробормотал Саймон вслух. Ему — человеку, который всегда так гордился своей выдержкой, своим хладнокровием в любой ситуации, потерять голову из-за какой-то девчонки! Лишь когда один из рабов удивленно оглянулся на него, он снова с яростью принялся за работу.

Иногда, когда она бегала по дому в развевающихся юбках, отдавая приказания слугам, словно она была хозяйкой, и выводя их из себя, Саймон готов был ее убить. Но когда он видел, как она тайком ворует конфеты, чтобы потом кормить ими щенков Августы, это трогало его до глубины души.

Случалось, когда ему удавалось подойти к ней неожиданно, в ее глазах мелькало что-то такое, отчего ему вдруг хотелось прижать ее к себе, приласкать… Она вызывала у него самые разные чувства, но никогда не оставляла его равнодушным — малейшее ее слово или движение вызывало в душе у Саймона бурю эмоций.

«Черт бы побрал этого Спотсвуда! — подумал Саймон, вытирая лоб рукавом, щурясь и глядя на реку. — Будь проклят тот день, когда я согласился на этот безумный план! Сколько уже времени прошло, а от него ни ответа, ни привета! Сколько можно ждать, в конце концов!»

Разумеется, никакого письма они не нашли — Сторм уж наверняка постаралась запрятать его понадежнее. Саймон был уверен, что Иден уже пронюхал, что Сторм О’Малли находится в Сайпресс-Бей, но попыток связаться с ней пока не предпринимал. Собиралась ли Сторм сама каким-нибудь образом подать Идену сигнал о помощи, Саймон не знал, и это неведение выводило его из себя. Что он себе думает, этот Иден в конце концов? Саймон поставил его в столь опасное положение, а он, похоже, и ухом не ведет! Уж не смеются ли они оба над ним?!

Саймон медленно перевел взгляд в направлении дома, словно ждал оттуда какого-то знака.

«Что ж, — решил он, — буду терпеть столько, сколько потребуется. Во всяком случае, ничего другого мне не остается».

Однако он понимал, что это будет нелегко.

В губернаторском дворце в Квин-Эннз-Таун Тобиас Найт, секретарь губернатора Идена, с мрачной гримасой ходил взад-вперед по кабинету, сцепив руки за спиной. Тобиас был худощавым, высоколобым, всегда спокойным и даже немного ленивым джентльменом, но сейчас он чувствовал себя весьма неуютно от свалившейся на него непосильной задачи.

— Я уже устал от всех этих игр, сэр! — наконец заявил он своему боссу. — О’Малли вот уже две недели как здесь, а мы знаем обо всем этом еще меньше, чем вначале! Пытаться проникнуть в Сайпресс-Бей бесполезно: Йорк охраняет свои владения не хуже сторожевого пса. Все, что нам остается, — это довольствоваться слухами и домыслами. Мы даже до сих пор не в курсе, для чего Йорк все это затеял!

Чарльз Иден равнодушно улыбнулся:

— Может быть, все это ровно ничего не значит, Йорк просто держит ее у себя как любовницу…

Найт уставился на губернатора, не в состоянии попять, шутит тот или говорит всерьез.

— Ваша светлость, — начал он, — простите, но, кажется, вы недооцениваете опасность.

— Я все оцениваю как надо, — перебил его Иден. Глаза губернатора были холодны как лед. — Вы, сэр, ошибаетесь в одном — дело не в Саймоне Йорке, а в его неудачном выборе друзей в Виргинии. За всем этим явно стоит Спотсвуд, и его мы должны опасаться в первую очередь. Единственное, чего я не могу понять, — почему в его играх оказался замешан Йорк — ведь он обычно предпочитает держаться от политики подальше.

— Если он изменил свою позицию, — заметил Найт, — то, надо сказать, не к лучшему.

В ответ Иден пробормотал что-то нечленораздельное и долго напряженно молчал, барабаня пальцами по столу.

Чарльз Иден был привлекательным мужчиной, с тонким аристократическим носом и тонкими губами, на которых всегда играла чуть заметная циничная улыбка. Пышный, до пояса парик весьма украшал его. Все во внешности губернатора говорило о важности и богатстве — костюмы его всегда отличались самым изысканным вкусом и сидели безукоризненно, взгляд был величественно-презрительный. Он словно бы родился для того, чтобы повелевать. Каролинцы презирали его, но он воспринимал это спокойно. Кто они такие, в конце концов? В основном преступники, беглые, проходимцы всех мастей — чего еще можно было ожидать от этих людей?

Но Саймон Йорк не был ни преступником, ни проходимцем, и его антипатия к Идену, которой тот особо не скрывал, всегда беспокоила губернатора. Чарльз Иден и Саймон Йорк, по идее, должны были быть самыми закадычными друзьями и самыми верными союзниками. Оба принадлежали к высшему обществу и знали это общество как свои пять пальцев. Тем не менее, Иден столь же ревностно охранял свое имение Иден-Хаус, как Саймон Йорк — Сайпресс-Бей, и оба имения разделяло нечто гораздо-большее, чем просто река. Йорк всегда был общительным человеком, но в политику никогда не вмешивался. По крайней мере, до сих пор.

Иден бросил на своего секретаря глубокомысленный взгляд. Не важно, почему Саймон Йорк вдруг оказался в этом замешан, — факт оставался фактом, и, так или иначе, нужно было срочно что-то предпринимать.

— Пожалуй, — задумчиво произнес Иден, — вся эта ситуация, если нам удастся ее удачно повернуть, может сыграть нам на руку.

— Каким же образом, ваша светлость?

— Спотсвуд, сам того не желая, оказал нам большую услугу, — продолжал губернатор. — Со дня смерти Черной Бороды Сторм О’Малли представляет для нас самую большую опасность. Пока пиратка бороздила моря, для нас она была недоступна, но сейчас наш дорогой Спотсвуд любезно предоставил ее нам.

— А вам не кажется, сэр, что это ловушка? — нахмурился Найт.

— Разумеется, ловушка, мой юный друг, — улыбнулся Иден. — Но кто, собственно, сказал, что мы обязательно должны в нее попасть?

— Спотсвуд знает о письме, — продолжал настаивать Найт. — Если она захочет использовать его в качестве выкупа, чтобы освободиться…

— Мы обязаны это предотвратить. Но… — глаза губернатора потемнели, брови сдвинулись, — мы не должны повторять наших прежних ошибок с Черной Бородой. Прежде всего, вы, Найт, выясните, не говорила ли она кому-нибудь, где письмо. И если нет… — Иден пристально посмотрел на секретаря, а складки на его лбу разошлись, — если нет, то, я думаю, нам не составит большого труда избавиться от нее раз и навсегда. Окажем Спотсвуду услугу за услугу — избавим его от неприятной необходимости устраивать этой пиратке публичную казнь!