– Подать вам шляпу и трость, мистер Шоу? – осведомился он.

– Нет-нет, Коппис, мы пришли за объяснением, – нетерпеливо сказал Бен. – И не делайте вид, старый лис, что вы не понимаете, что я имею в виду!

Коппису явно не хотелось говорить правду, но он понял, что мистер Бен Шоу не оставит его в покое, пока не добьется своего.

– Насколько я понимаю, сэр, с его светлостью произошла небольшая неприятность, – признался он.

– Где и какая? – не в силах справиться с тревогой за своего друга, нетерпеливо спросил Бен.

Коппис взглянул на Шарлотту, пожал плечами, провел их в буфетную и плотно прикрыл дверь, чтобы их не подслушали. Впервые оказавшись в его святая святых, Шарлотта быстро окинула помещение взглядом и должным образом оценила удобную обстановку и сверкающую чистоту. Граф и графиня очень внимательно относились к комфорту своих слуг, она знала это по своей комнате, а уж у столь важной персоны, как Коппис, жилье должно быть не менее уютным и приятным.

– Рубен сказал, что, когда его светлость проезжал по территории поместья мисс Кейт, его подстерегали воры. И он думает, что, если бы он не находился так близко от лорда Карнвуда, для его светлости день мог бы закончиться очень плохо. А так ему только сбили шляпу и нанесли довольно сильный удар по правой руке, что любого другого заставило бы не садиться на лошадь не меньше недели – это Рубен так думает. Но его светлость требует, чтобы ради спокойствия ее светлости мы не придавали значения этому случаю.

– Вы думаете, это были не обычные разбойники? – спросил мистер Шоу.

– Судя по всему, нет, – заверил его Коппис, украдкой бросив на Шарлотту многозначительный взгляд.

– Если что-то угрожает спокойствию графини, вы не должны это скрывать от меня! Чем больше близких к ней людей знают правду, тем надежнее она будет защищена, – твердо заявила Шарлотта.

– Да, мэм, – почтительно поклонился Коппис.

– Так что же произошло? – спросила она.

– Не знаю, мэм, но Рубен говорит, что разбойники были в шелковых масках и слишком хорошо одеты для обычных воров. Кроме того, у них было самое современное оружие. Когда их привели к мировому судье, они отказались говорить и даже под угрозой наказания не назвали свои имена, что очень подозрительно, сэр.

Бен энергично кивнул, и они с Копписом обменялись понимающими взглядами, а Шарлотта разрывалась между чувством обиды на Копписа за то, что он обращался преимущественно к Бену, и страшной тревогой за своих друзей. После полученного Мирандой письма и этого нападения на графа в голову приходили самые мрачные мысли.

– И как же отнесся к этому преступлению мировой судья? – живо спросил Бен.

– Он приговорил их к пожизненной каторге, сэр.

– И они все равно ни в чем не признались?

– Ни в чем, сэр. Вам не кажется, что это очень показательный факт?

– Безусловно. Большинство преступников готовы назвать даже имя своей прабабушки, только бы избегнуть такого приговора.

Шарлотта внутренне содрогнулась – ведь Селия Бракстон тоже не назвала имя человека, который охотился за графом и его родственниками, да и за Беном Шоу. Такой отчаянный ее страх можно объяснить только неумолимой жестокостью таинственного незнакомца. Какое же черное преступление он совершил в прошлом, если пособники не посмели его выдать, а предпочли всю жизнь провести в каторжной колонии на берегу Ботнического залива? Выслеживание столь опасного и коварного врага было под стать самому Геркулесу. Она перевела взгляд на искаженное гневом лицо Бена. Да, если и был человек, способный совершить такой подвиг, то это, конечно, мистер Бенедикт Шоу! В погоне за злодеем, угрожающим графу, которого он считал своим братом, он не будет знать ни жалости, ни покоя. Казалось бы, такая черта характера, как одержимость в преследовании врага, должна была вызвать у нее отвращение и ужас, а она, напротив, ощутила удивительное спокойствие, будто на нее и ее друзей опустился защитный покров. Но как только Шарлотта сообразила, какой смертельной опасности подвергнется Бен, она испугалась и устыдилась своего эгоизма.

– Ее светлость скоро выведает у мужа об этом столкновении, – напомнила она мужчинам.

– Что ж, тем больше оснований, чтобы Миранда перебралась в Вичвуд, там она будет в безопасности, – мрачно сказал Бен Шоу, и на этот раз Шарлотта всем сердцем согласилась с ним.

Безусловно, нужно как можно быстрее уехать в Дербишир и пожить там некоторое время.

– Да, но люди подумают, что Кейт в чем-то провинилась, поэтому ее так поспешно увозят домой! – предостерегла она.

– Так пусть она остается здесь, разумеется, с надежной компаньонкой, – сказал мистер Шоу с многозначительным видом.

– Позвольте вам заметить, я гувернантка, а не компаньонка!

– Какая разница?

– Думаю, это совершенно понятно.

– В таком случае прошу вас считать меня недостаточно сообразительным и объяснить мне разницу, – с притворной кротостью попросил он.

Только присутствие Копписа спасло его от суровой отповеди Шарлотты.

– Пожалуйста! Гувернантка занимается образованием молодых леди, а иногда и юных джентльменов, мистер Шоу. А компаньонка – это леди, принятая в высшем свете, которая помогает подыскать своей подопечной жениха, соответствующего ее высокому положению в обществе.

– Вы хотите сказать, мисс Уэллс, что по рождению вы не леди? – с насмешливой почтительностью спросил этот задира.

– Лучше сказать, что у меня нет желания заниматься сватовством! – с надменной улыбкой отрезала она.

Шарлотта чувствовала себя очень неловко под любопытствующим взглядом Копписа, которого почему-то забавляла их перепалка. Но Бен Шоу не обращал на дворецкого внимания и посмотрел на нее с удивленным интересом.

– Но разве это не делает вас исключительно подходящей фигурой для положения компаньонки? – сказал он и, когда она недоумевающе подняла брови, пояснил: – С вашим скептическим складом ума вы легко определите охотников за приданым, ухажеров с сомнительным прошлым – и в результате подыщете своей подопечной идеального жениха.

– Боюсь, для этого я слишком суровый критик, – коротко возразила она и смерила обоих мужчин самым холодным взглядом. – Могу я попросить кого-нибудь написать крестной матери графини, леди Рис и предложить эту роль ей? Если я правильно составила о ней суждение за время наших нескольких встреч, она будет рада сопровождать Кейт в свет и может оказаться весьма проницательной свахой. Мне известно, что она предлагала свои услуги несколько недель назад, но ее светлости не терпелось представить сестру обществу, но, как видно, она переоценила свои силы – в данных обстоятельствах.

При Копписе она не могла упомянуть о беременности Миранды, как того требовали нелепые условности высшего света.

– Да, Киту пришлось долго убеждать графиню, что необоснованные сплетни про ее прошлое не смогут отразиться на будущем Кейт – даже если она о них услышит. Но думаю, теперь он уже жалеет о том, что поднял такой шум из-за той истории. Однако я нахожу отличным ваше предложение и утром передам его Киту.

– Вы думаете, он станет с вами советоваться на этот счет? – спросила она.

– А вы думаете, нет, мэм? Если принять во внимание, что он не разделяет вашей заниженной оценки моих способностей.

– Право, не могу сказать.

Она холодно пожелала мужчинам спокойной ночи и ретировалась, пока не успела сказать то, о чем могла пожалеть.

– Прошу вас, мисс Уэллс, расскажите мне о вчерашнем бале! – нетерпеливо потребовала мисс Изабелла Элстоун от своей гувернантки на следующее утро.

– Мне следовало бы поставить вас в угол за эту дерзость, – невозмутимо ответила Шарлотта.

– А вам следовало бы жить в Америке – уж очень она вам нравится, судя по тому, сколько внимания вы уделяете урокам об этой стране! – отвечала Изабелла с шаловливой улыбкой.

– Кажется, мне так и не удастся превратить вас с сестрой в благовоспитанных леди, так что, возможно, я действительно уеду в Америку.