– Мне вы всегда напоминаете лебедя, миледи, а вовсе не утку! – слегка поддразнил ее Бен.

– Повторите это через несколько месяцев, и, может быть, я обниму вас… если смогу дотянуться, – грустно улыбнулась Миранда.

– Умоляю вас, миледи, если вы не хотите, чтобы мой лучший друг вызвал меня на дуэль, сдержите свои порывы! – с притворным ужасом воскликнул он, на что она даже засмеялась:

– Надеюсь, Кит знает, что ему не к кому ревновать на нашей доброй земле.

А когда-то Бен считал, что его друг перенес в детстве слишком тяжелую душевную травму, чтобы быть способным на такую страстную и преданную любовь.

И опять он испытал тоску по такой любви, но в следующее мгновение отверг ее как недостижимую мечту, хотя чувствовал, что сам себе противоречит. Счастливая семейная жизнь Кита, видимо, смягчила его, потому что ему вдруг надоело постоянно быть настороже, отгораживаться от внешнего мира. Если бы в мире нашлась особенная женщина, к ногам которой Бен мог бы положить все, что имеет, она заполнила бы тоскливую пустоту в его душе. Хмуро уставившись на ведерко для угля, он сознавал, что мало кто из женщин сможет полюбить его, когда поймет, каков он на самом деле. Но он никогда не был слишком наивным и доверчивым, чтобы позволить им заглянуть в себя, да и не решился бы обнажить перед ними свою душу.

Правда в том, что Бен рос в окружении уличных женщин, как честных, так и не очень, и великосветское общество никогда не будет воспринимать его настолько своим, чтобы он мог жениться на дочери истинных аристократов, которую они растили для брака с джентльменом, достойным ее по происхождению. Он был ни рыба ни мясо и, даже если бы захотел, вряд ли имел право искать для себя девушку, хотя бы отдаленно похожую на Миранду. Образ одной строгой и в высшей степени респектабельной особы женского пола, которая никогда его не одобрит, проскользнул перед его мысленным взором, но он поспешил прогнать его как совершенно нелепую фантазию.

Мисс Уэллс скорее даст отсечь себе руку, чем выйдет замуж за выскочку вроде него… Но, поразмыслив, он решил быть более справедливым по отношению к суровой гувернантке. Почему-то он стал сомневаться, что она презрительно отнесется к его низкому происхождению. Он заметил, с каким леденящим душу высокомерием смотрит мисс Уэллс на любого холостого мужчину, будь то самый последний лакей или герцог Денли, который, несмотря на свой более чем почтенный возраст, отчаянно волочился за молоденькими женщинами, для чего и приезжал в Вичвуд. Он даже подумал, что мисс Уэллс – мужененавистница, но в таком случае она не подружилась бы с Китом и с молодым викарием из соседней с Вичвудом деревни, который тоже состоял в счастливом браке. Напрашивался вывод, что эта леди просто соблюдает крайнюю осторожность, и это неплохо. Но что, если удастся уговорить ее сбросить острые шипы, при помощи которых она защищается, и перед ним появится подлинная Шарлотта?

Взглянув на сидящую в другом конце гостиной женщину в гордой и неприступной позе, Бен с удовольствием принялся это обдумывать. Он уже давно догадался, что это унылое платье и капор с большими полями, скрывающими ее лицо, были всего лишь маскировкой. Приятно, что рядом с ней он не будет чувствовать себя неуклюжим медведем, поскольку по росту она достает ему до подбородка. И если судить по тонким рукам с изящными длинными пальцами, то под этим серым платьем из грубого крепа должна скрываться совершенно иная женщина… Тут он вспомнил, что находится в обществе дам, и почел за лучшее прекратить полет своего воображения. Внезапно ему пришло в голову, что леди, находящаяся в стесненных обстоятельствах, может принять ухаживания и не очень подходящего поклонника.

Имея солидное состояние, он способен склонить к мысли о замужестве и куда более непреклонную женщину – если целью ее являются его деньги. Он думал так не из ложной самоуверенности: две знатные дамы дали ему понять, что были бы рады иметь богатого любовника, даже если он недостаточно аристократичен для того, чтобы ухаживать за их дочерьми и стать их богатым зятем. Следовательно, его находят настолько интересным и привлекательным, что ради возможности запустить ручку в его глубокие карманы такие дамы вряд ли способны уловить запах торговой лавки своим деликатным носиком – даже и без крепкой приправы страсти. Он цинично улыбнулся, но, встретившись взглядом с мисс Уэллс и заметив, как она вздрогнула, сразу устыдился своих мыслей. Она – не такая, сказал он себе с уверенностью, поразившей его самого, хотя причины этой уверенности он не мог бы определить.

Раздраженно поглядывая на мистера Шоу, Шарлотта в который раз пыталась понять, почему он вызывает у нее желание непременно уколоть его или стать миниатюрной блондинкой, которые ему как будто нравятся. Он смотрел на нее, как на какую-то непонятную антикварную вещицу, однажды привлекшую его внимание в музее. И вот время от времени он заходит в надежде когда-нибудь понять, как она устроена, после чего эта вещь утратит свою притягательную загадочность.

Но если бы он догадался, что она была не той, кем казалась, он не дал бы ей ни минуты покоя, пока не разобрал бы ее до конца, старательно записывая порядок сборки. Поэтому она сочла своим долгом выглядеть непривлекательной и предсказуемой особой и получала своеобразное удовольствие, оправдывая его самые невзыскательные ожидания. В его присутствии она становилась карикатурой на безупречную гувернантку, и, вспомнив об этом, Шарлотта порылась в ридикюле и с триумфом выудила оттуда очки. Нацепив их на нос, она почувствовала себя готовой отразить его самые резкие замечания.

Но жест оказался напрасным, потому что в этот момент он повернул голову, прислушиваясь к пока еще неуловимому звуку. Затем она тоже услышала доносящийся с улицы слабый стук колес, затем приглушенный шум, как будто прибывший считал неприличным тревожить людей в столь поздний час. Она вопросительно взглянула на мистера Шоу, который ответил ей еле заметным кивком и, словно спохватившись, поднялся из кресла.

– Думаю, старина Коппис уже давно меня проклинает, так что пора мне освободить вас от своего присутствия. Миледи, мисс Уэллс. – Он поклонился дамам, затем движением бровей дал Шарлотте понять, что не стоит мешать встрече супругов.

– Я тоже удаляюсь, – с достоинством сообщила она ему и, поспешно пожелав Миранде спокойной ночи, позволила мистеру Шоу выпроводить себя из комнаты, прежде чем ее хозяйка поняла, в чем дело.

Но вскоре она забыла о них. Граф Карнвуд стремительно взбежал вверх по лестнице и поспешил к ней в гостиную – насколько могла судить Шарлотта, даже не заметив их с Беном. Она грустно вздохнула, но спохватилась и снова строго выпрямилась, поскольку мистер Шоу встретил ее неосторожный взгляд с сочувственным пониманием: дескать, да, очень необычный брак, хотя и очень завидный, даже с точки зрения его, скептика. Несколько мгновений их взгляды были прикованы друг к другу, как будто их объединяла общая мечта о недостижимом счастье, затем она заставила себя посмотреть в сторону и признать, что ей это почудилось. Почему-то в этот момент он показался ей странно уязвимым – тем более если учесть, что жизнь не очень-то щадила ни ее, ни его, чтобы каждый в отдельности мог допустить возможность такого счастья или – головокружительная, запретная мысль! – вместе в это поверить.

– Судя по той быстроте, с которой его светлость взбежал по лестнице, за его здоровье можно не беспокоиться, – заметил мистер Шоу.

– Но вы обратили внимание, он как-то странно держал руку? – озабоченно спросила она.

– Думаю, нужно спросить у Копписа, он всегда все знает.

– Я давно это поняла, – с несвойственным ей дружелюбием отвечала Шарлотта и, к его удивлению, вместе с ним направилась к лестнице.

События этого вечера так сильно взволновали Шарлотту, что она не могла заставить себя удалиться в свою комнату. Но рядом с Беном Шоу ей почему-то было спокойно и надежно, мельком отметила она, спускаясь по широкой мраморной лестнице. Коппис закрывал дверцы дорожной кареты графа Карнвуда и обернулся к ним с выражением той невозмутимой сдержанности на лице, которую привыкла видеть Шарлотта. Но по каким-то неуловимым признакам его невозмутимость показалась ей несколько притворной.