— И тебе не жаль Витьку? — говорю я. — Ведь это твой сын!..

— Мне жаль тебя, — говорит Борис. — Посмотри, на что ты стала похожа!.. А для него это будет только полезно… По крайней мере наглядно убедится, что парень с законченным высшим образованием…

— Так она и побежала в кафе! — взрываюсь я. — Сегодня у всех высшее образование! И каждый второй — «доцент наук»!.. Ну и что? Кто от этого стал счастливей?.. Ромео защитил диплом? Тристан был кандидатом наук? Я что-то не помню!.. И я еще далеко не уверена, что ей понравится этот лорд-мухомор!..

— Почему мухомор? — смеется Борис.

— Ну, Мика же говорил, что девицы от него мрут, как мухи!.. А возможно, он этого и не говорил. Но что-то в таком роде.

Ночью я думаю о Витьке. Если б он слышал, какие речи я толкаю в его защиту! Только этого недоставало — чтобы он их слышал!.. Я не сплю, и в голове у меня звучат строчки стихов, не написанных Пушкиным. Две таинственные строчки, словно вырванные нетерпеливой рукой из старого черновика.

Перед работой иду в парикмахерскую. Смотрю на себя в большое зеркало и вспоминаю слова Бориса: «На что ты стала похожа!» Моя Тоня на месте, сегодня ее смена. Знакомый парикмахер хорош уже тем, что ни о чем не спрашивает. Тоня знает, чего я хочу. Даже лучше знает, чем я сама. Это создает душевный комфорт, чувство расслабленности и покоя. В парикмахерской, как в церкви, можно углубиться в себя, помолчать или исповедаться. В зависимости от настроения. И даже послушать музыку: радио здесь не выключают…

— Может, слегка подстричь? — спрашиваю я.

— Рано, — говорит она.

Тоня категорична, и я подчиняюсь.

Она пританцовывает вокруг меня на своих стройных ногах, обутых не по сезону в летние босоножки, — в них не так устаешь. Мягкими движениями она накручивает на бигуди прядь за прядью, от ее рук приятно пахнет миндальным молоком и ланолином.

— И когда уже вы начнете седеть? — спрашивает она.

Это приглашение к разговору. Своеобразный комплимент.

— Вы находите, что пора? — говорю я. — Скоро, Тонечка! Вот мой Витька женится!..

— Неужели вы переживаете? Я бы, например, очень хотела, чтобы мой Петька скорей женился!..

— Еще бы! Вашему шесть лет! Когда мой был таким, я тоже хотела, чтобы он скорей вырос…

— Ну, вот. А теперь недовольны!..

— Тонечка, если я покажу вам один-единственный волос… Вы сумеете определить — натуральный он или крашеный?..

— А то! — говорит она. И ловко стягивает мою голову шелковой сеткой.

Конечно, у меня его нет с собой. Но тогда я его почему- то спрятала. Как вещественное доказательство. И теперь мне приходит в голову идея — разоблачить с его помощью Нонку… Подумаешь, психолог!.. Ей активно не нравится!.. А по мнению Мики, девочка на уровне… Но и он хорош! Благородный дядюшка! А мой дурачок с ним делится!

В кого он такой, Витька? Доверчив в меня, а самонадеян в Бориса! Наградили сыночка чем могли! Опасное сочетание, он не раз в своей жизни поплатится!..

В последние дни у него хорошее настроение. По утрам он насвистывает. Новый свитер — наш с отцом подарок к его возвращению — он носит теперь как будничный. Вернее, у него сплошной праздник!.. Отрастил шкиперскую бородку. Она ему, надо сказать, идет. И все-таки мне смешно на него смотреть — с этой бородкой он как ряженый…

— Тебе место в транспорте не уступают? — спросила я как-то.

В ответ он скорчил обезьянью рожицу. У него это здорово получается — нижняя челюсть выдвигается вперед, как ящик комода, глаза моргают жалобно… Это он меня дразнит, напоминая мое прозвище «Обезьянка». Да, он еще совсем ребенок! Бородатый ребенок!..

До Нового года больше недели, но все уже суетятся. В магазинах не протолкнешься. Я заметила, что в дни торжеств, как и в дни бедствий, общительность людей резко возрастает. Плетеная сумка, изобретение нашего века, нежно именуемая авоськой, сама по себе — ценный источник информации. Сквозь этот плетеный невод отлично виден улов — болгарские банки с зеленым горошком, венгерские утки в целлофановой упаковке, немецкие елочные украшения, марокканские апельсины… Сведения желающим выдаются охотно, на ходу: «Зауглом», «Через дорогу», «Нет, только что привезли!»… Все приятно возбуждены и коммуникабельны, как никогда. В школе пахнет елкой — ее уже устанавливают в актовом зале. Разговоры в учительской тоже соответственно изменились: вместо двоек и прогулов здесь обсуждается праздничное меню.

— Вы ее солите, натираете чесноком, смазываете сметаной и кладете на противень…

— А поперчить нужно?

— Не обязательно…

Диалог преподавателя физики с ботаничкой.

Меня этот Новый год мало радует, и я завидую самой себе год назад. Тогда я ждала Витьку, теперь я жду, что он выкинет!..

Мои детишки рассеянны: запах елки из актового зала долетает сюда, в методический кабинет.

— Где Валера? — спрашиваю я.

— Он на продленке. Или в туалете сидит…

— А ты почему опоздал?

— Мама сварила желе… — Это Лева Минкин. Он считает, что таким ответом вполне мотивировал опоздание. То, что он ел желе и никак не мог от него оторваться, я должна додумать самостоятельно. На то я и дефектолог. Чтобы отвлечь их от мыслей о зимних каникулах, я читаю им вслух стихотворение «Соловей» и велю рассказать своими словами.

И Дима Иванов говорит: «Соловей пахнет в воздухе…» А в стихотворении «Соловей» в воздухе пахнет весной, а у нас в школе пахнет елкой…

— Почему у тебя воротничок с бахромой? Ты его грызешь, что ли?

— Да, я его грызу на уроках.

(Неужели опять будем встречать втроем? Мы с Борисом и Тетя?!)

— Весной распускаются почки… Слово «почки» всем понятно?..

— У моего деда в пояснице они есть…

(Все же какой эгоизм! Два года не видел родителей и готов променять на любую девчонку! Мика прав! Надо бы его проучить!..)

Я велю им достать лото на «р» и «л», а сама занимаюсь с толстушкой Олей. С ней приходится работать отдельно — боковой сигматизм. «Хебака», «хюмка» вместо «собака», «сумка»… Виноваты опять же родители — слишком долго совали соску, прямо по Маяковскому: «готов сосать до старости лет»…

Мы заканчиваем, как всегда, гимнастикой языка. Язык трубочкой, язык чашечкой, язык жалом…

Еще один урок — и да здравствуют каникулы!..

Странный все же праздник — Новый год! Он не похож на все другие хотя бы тем, что ровно в полночь по местному времени все люди одновременно поднимают бокалы и поздравляют друг друга. Новый год, как поезд, приходит минута в минуту. Отсюда общее волнение, похожее на предотъездное. Все так спешат, как будто боятся остаться в старом году, не вскочить хотя бы на подножку последнего вагона.

Я тоже невольно поддаюсь общей панике. У меня все готово для встречи: настольная елочка — натуральная, а не пластмассовая, полусладкое шампанское — его любит Тетя. Она любит также мой фирменный «Наполеон» с заварным кремом, и в канун Нового года я уже с утра бью поклоны духовке — пеку коржи. Если б не Тетя, у меня бы совсем опустились руки. Все-таки в доме гость!.. Мика с Женей уходят куда-то, где бывают художники и артисты. Они нам уже звонили, поздравили с наступающим и сказали, что теперь позвонят только через год, — их обычная шутка. Это значит, что они позвонят нам завтра.

— Тебе помочь? — спрашивает Витька. Он отбирает у меня щипцы и начинает колоть орехи. — Вы будете встречать втроем? — говорит он.

— А что нам еще остается? Ты вырос, а мы постарели…

— Мама!..

— Да, постарели!.. И во многом ты виноват! Ну что ж! Будем, как в прошлом году, встречать в обществе Тети…

— Но это замечательно!.. То есть я хочу сказать, что Тетя — замечательный человек!.. Она вырастила моего отца и дядю Мику, и это в порядке вещей…

— А мы вырастили тебя! И это в порядке вещей, что ты уходишь в новогоднюю ночь неизвестно куда и к кому?.. И это когда все люди мечтают попасть домой!..