Лена вздрогнула, кровь прихлынула к ее лицу, а затем моментально отхлынула обратно. Тамара закрыла глаза. Ей почудилось, что перед нею Леонид, и выносить это не было сил.

— Не мучился? — закричала Ленка. — И ты смеешь говорить — он не мучился? Ты, которая мучила его три года! Мучила, мучила и добилась своего! Убийца, стерва! Ты не умеешь прощать! Ты хочешь заковать мужчину по рукам и ногам, чтоб он стал таким же скучным, как ты сама! Посредственность, вот ты кто! Ты завидовала ему! Ты нарочно, нарочно все это подстроила! Ты хотела, чтобы он умер, я знаю! Ты…

Она задохнулась, забившись в истерике.

— Леночка! — в ужасе пролепетел подбежавший Дима. — Леночка, что случилось?

— Ленька покончил с собой, — яростно сверкнула глазами Лена. — Лучше бы ты!

Тамара медленно, ступенька за ступенькой, принялась спускаться по лестнице. О существовании лифта она совсем забыла. Она крепко держалась за перила, чтобы не упасть. В этот момент сестра Леонида, всегда казавшаяся чужой, была дорога ей, как никогда. Несмотря на сожаление о боли, которую пришлось причинить Ленке, Тамара чувствовала, что исполнила свой долг — тягостный, печальный, однако необходимый. Ленка могла обвинять Тамару в самых страшных грехах, но они обе любили Леонида. Только они обе и любили его.

Всю ночь Тамара металась по постели, думая об одном и том же, а рано утром раздался звонок в дверь.

— Так и знала, что ты не спишь, — громко и хрипло произнесла Ленка. — Я принесла водку. У тебя наверняка нет.

— Проходи, — кивнула Тамара. — Мама, кажется, заснула, не разбудить бы.

— Ничего страшного, днем выспится. Я уже выпила, но одной не то, надо с тобой. А ты выглядишь, как ни в чем не бывало, — осуждающе сообщила Ленка. — Разве что круги под глазами.

Она разлила водку по стаканам.

— За упокой его души. Тамара, вот ты верующая. Самоубийцы что, все попадают в ад?

— Не мучь меня, Ленка! — вырвалось у Тамары. — Пожалуйста…

На изможденном, мрачном, опрокинутом Ленкином лице промелькнула тень удовлетворенной улыбки.

— Все-таки мучишься? Я тоже. Но у меня для тебя хорошая новость. Или плохая — это как посмотреть. Возможно, Ленька не покончил с собой. Его убили.

— Что значит — возможно? — после паузы спросила Тамара.

— Ты что, не удивилась?

— Люська вчера решила, что Леонида могла убить я. Вернее, решила, что так могут подумать. Но я не убивала.

— Она всегда отличалась практичностью, — с легкой антипатией заметила Ленка. — Я знаю, что ты не убивала, Тамара. Капитан Корягин идиот, и я ему прямо это заявила. Но относительно самоубийства он, пожалуй, прав.

Тамара, боясь спугнуть надежду, не задала вопроса, лишь молча посмотрела на собеседницу.

— Ленька позвонил мне около четырех и потребовал, чтобы я немедленно отправилась вас мирить. А мне это было на редкость некстати. Посуди сама, — Ленка неожиданно перешла на жалобный тон, — ну, разве я виновата? Я лежу в постели с любовником, у нас с ним не так много возможностей спокойно заняться сексом. И что, я должна его бросить и метаться по городу? Ленька сказал, твой мобильный отключен, Надежда Дмитриевна не знает, когда ты вернешься, а от Валерки ты сбежала неизвестно куда. Я не понимаю, каких действий он от меня ждал. Ну, что молчишь? По-твоему, я виновата?

— Нет.

— Ну, я, конечно, выдала ему по первое число. Нельзя же быть таким эгоистом! А еще в придачу идиотом. Я так толком и не поняла, зачем он дал твое фото Валерке.

— Что он сказал тебе, Ленка? — порывисто прервала собеседницу Тамара. — Я ведь вообще ничего не знаю.

— Ну, сказал, что вы серьезно поссорились. Что он давно мечтал сфотографировать тебя обнаженной и вот не удержался, хотя и тайком от тебя. Одна из фотографий получилась просто гениальная, он показал ее Валерке, а тот попросил оставить на денек у него. Пойми, Тамарка, он позвонил в самый интимный момент, мне было не до подробностей. И вот теперь гад Валерка продемонстрировал тебе снимок, а ты смертельно обиделась. Примерно так. Вы ж не первый раз ссоритесь, а потом всегда миритесь. Я надеялась, ты денек подуешься и простишь. Ленька был не в себе, да, но ты ж его знаешь! Он из любой чуши может сделать мировую трагедию. Самое обидное, — Ленка махнула рукой, — все равно секса больше не получилось. Мы с Никитой поцапались, и я выгнала его вон. Хотя Дима должен был вернуться не раньше восьми, и у нас еще была масса времени. Кто такой этот Никита, чтобы критиковать мне в лицо моего брата?

— Никита… — невольно повторила Тамара. — Обуховский?

— Ну, да. Я знаю, что ты подумала. Мне тридцать, а ему двадцать три. Так я ж не замуж за него собираюсь, что б он там ни вообразил! А для секса самое то. Очень способный мальчик.

Тамара и не догадывалась, что Никита Обуховский — Ленкин любовник. Парень симпатичный, но Тамаре всегда был неприятен, возможно, по ассоциации с Катюшей. Они оба учились в Театральном, и ввела Никиту в круг знакомых Леонида именно Катюша.

— Короче, я вчера обозлилась и больше Леньке не звонила, — продолжила Ленка. — Но, по логике вещей, он должен был не сидеть дома, а искать тебя. А, раз сидел дома, значит, кто-то к нему приехал.

— Где он мог меня искать? — печально вздохнула Тамара, обдумавшая вчерашние события не один десяток раз.

— А это неважно. Я сама такая. Лучше бесполезные действия, чем никаких. Не перебивай, слушай! После тебя ко мне заявился этот капитан Корягин. Кстати, как он тебе?

— Никак, — растерялась Тамара. — Не помню.

— Идиот! — припечатала Ленка. — Явился и заявляет: "Я обращаюсь к вам как к ближайшей родственнице Леонида Неволина. Но вы, похоже, уже в курсе его гибели? Когда и от кого вы об этом узнали?" Я вся зареванная, а он словно протокол зачитывает. Изображает сочувствие, а сам исходит самодовольством. Не знаю, как я сразу не спустила его с лестницы. Просто не было сил.

— Почему это не самоубийство? — не выдержала Тамара. Она привыкла, что Ленка любой разговор легко переводит на себя, и обычно спокойно выслушивала ее, но не теперь.

— Сперва он стал задавать вопросы. Были ли у Леонида враги, могли ли они желать ему смерти. А больше всего спрашивал про тебя, Тамарка. Не ссорились ли вы, особенно в последние дни. Не собирался ли Ленька тебя бросить. Правда ли, что ты очень ревнива. Знаю ли я Катюшу Миронову. Надо быть последней дурой, чтобы не понять, куда он клонит. Ну, я и не выдержала. Да что ж это такое, Тамарка! — вскипела Лена. — Если бы Ленька был жив, он никогда бы не позволил, чтобы какой-то посторонний мужик говорил о тебе гадости! Убил бы его на месте, я знаю. А теперь не успел он умереть, как все делается ему наперекор! Он и так умер, а его еще и обижают…

Из глаз Ленки ручьем потекли слезы, но она упрямо продолжила:

— Раз он сам не может себя теперь защитить, это буду делать я. Он любит тебя, и он не разрешил бы несправедливо тебя обвинить. Он бы и справедливо тебя обвинить не разрешил. И я не разрешу. Я сказала этому капитану, что насквозь вижу его идиотские хитрости, но пускай он даже и не надеется. Что у вас с Ленькой идеальная пара, лучше не бывает. Что ты очень порядочная и никого не могла бы убить, тем более Леньку. Что он несет такую чушь, такую чушь, что пускай только попробует это кому-нибудь повторить, и все будут над ним потешаться. Вот так.

— Спасибо.

— Не за что, — удивилась Ленка. — Как еще я могла поступить? Ты слушай дальше. Видимо, я задела этого типа за живое, это я умею. Он переменился в лице и злорадно говорит: "Ах, будут потешаться? Да ничего подобного! Там и не пахнет самоубийством. Шприц лежит не с той стороны, и на нем нет отпечатков пальцев. И еще кое-что о вашей любимой Погосян, о чем я вам сообщать пока не собираюсь. Мы еще посмотрим, кто из нас дурак".

Тамара встала, подошла к окну. Ей хотелось поблагодарить Бога, а перед лицом атеистки-Ленки это выглядело бы вызывающе. «Спасибо», — прошептала Тамара одними губами. Жизнь оставалась пустой и беспросветной, однако боль в душе стала немного меньше. Леонид не покончил с собой — его убили. Он не так грешен — и она, Тамара, тоже. Не она — причина его смерти. Тогда кто?