— Сосисочку бы…
— Кашку бы…
— А я на завтрак суп ем.
— Ладно, «суп»! Давайте одеваться. А то в школу опоздаем!
В школе мне снова пришлось прибегнуть в обману. Я спряталась, чтобы девчонки решили, что я на занятиях. Затем, когда уроки начались, в рекреации никого не осталось и компьютеры освободились, я села за один из них. Ведь надо же было прочесть сообщение от Энтони! А что, если встретиться с ним удастся уже сегодня?
Сообщение было. Энтони удивился моему вопросу, но все же ответил: нет, он не мусульманин. Родители католики, но сам он в бога не верит. Словно читая мои мысли, парень предлагал встретиться сегодня же: полтретьего у станции «Рамбюто». Я ответила согласием. Ведь если этот парень такой же отстойный, как два предыдущих, мне лучше скорее узнать об этом. Хотя… сама не зная почему, я была почти уверена, что этот, третий раз будет удачным!
Заходя в класс, пришлось извиниться за опоздание. Совсем небольшая плата за то, чтобы воспользоваться Интернетом без очереди.
Выйдя на «Рамбюто», я обнаружила уже знакомый мне Центр Помпиду. Фу, как неинтересно! Надо было попросить Энтони встретиться в каком-нибудь таком месте, где я еще не была. Неужели мы снова пойдем в негритянский район?
— Добрый день, Элизабет!
— Энтони!
Он оказался таким же, как на фотографии, — светловолосым, не очень похожим на француза, но симпатичным. Мы взялись за руки и пошли гулять.
— Вообще-то меня зовут Антони, — улыбнулся парень. — Родители назвали меня на английский манер, но это английское имя читается по-французски!
— Как сложно. Можно я буду называть тебя просто Антошка?
— Как? Антошка?? — с трудом выговорил француз.
— Да. Это на русский манер.
— Забавно! Тогда я буду называть тебя Бабетта. Знаешь, фильм такой старинный был — «Бабетта идет на войну»? С Брижит Бардо.
Я не знала. Но это было совершенно неважно. Похоже, Антошка был именно тем, кто мне нужен! Он был воспитанным, интеллигентным, учился на адвоката. А кроме того, оказался хорошим экскурсоводом.
— Я уже была там, — сказала я, когда парень решил рассказать мне про Центр Помпиду. — Там, за ним, негритянский квартал.
— Да, верно. Тут вокруг полно разных общин. Если идти вон туда, — Антони показал рукой, — там, в районе улицы Гравилье, будет китайский квартал. А вон там, где улица Розье, — еврейский.
— Мне хотелось бы увидеть квартал французов. Есть тут хоть один такой?
Антошка рассмеялся:
— В наши дни его придется поискать. Но мне кажется, квартал, где мы находимся, — это как раз то, что ты ищешь.
— А что это за квартал?
— Марэ.
— Марэ? — удивилась я.
По-французски ведь «марэ» значит «болото»!
— Да, Марэ, — сказал Антошка. — В Средние века, когда это была еще окраина города или вообще пригород, здесь действительно находилось болото. Знаешь, кто его осушил? Монахи из ордена тамплиеров. Вы в России слышали про таких?
Тамплиеры… Само слово показалось мне знакомым. Оно ассоциировалось с какими-то тайнами, заговорами, интригами… кажется, даже с черной магией. И еще — с романами Дэна Брауна.
— Я смотрю, американская культура и до вас дошла, — улыбнулся Антошка, когда я выложила ему свои соображения. — Впрочем, нет. Зря я обвиняю американцев. Это ведь не они, а наш король Филипп Красивый придумал легенду о том, что тамплиеры якобы служат дьяволу. Видишь ли, в определенный момент этот орден стал слишком влиятельным и богатым. Начал вмешиваться в политику, мог конкурировать с королем — и королю это не понравилось. В пятницу, тринадцатого октября тысяча триста седьмого года, все тамплиеры были арестованы по приказу Филиппа — отсюда и пошли суеверия, связанные с этой датой. Последовал громкий судебный процесс, на котором тамплиеров очерняли как только могли. В конце концов все они были казнены. Последним погиб Жак де Моле — глава ордена. На эшафоте он проклял Филиппа и весь его род.
— Ничего себе!
— Да. Неизвестно, поэтому или нет, но Филипп вскоре умер, и его династия прервалась. А о тамплиерах в этом районе напоминает многое. Сейчас мы пройдем мимо старой улицы Тампль. А вон там, подальше, есть бульвар Тампль. Вообще, Тампль — это принадлежавшая ордену крепость. При Наполеоне ее срыли, и сейчас в том месте сквер.
— Ты так интересно рассказываешь!
— Просто я здесь вырос, и это мой любимый район, — улыбнулся Антошка. — Он был застроен в семнадцатом веке, при Людовике Тринадцатом, и почти не изменился с тех пор… Вы в России знаете, кто такой Людовик Тринадцатый?
— Это тот, у котого был кардинал Ришелье… и три мушкетера?
— Он самый! Надо же, про нашего Дюма даже в России слышали!.. Так вот, в девятнадцатом веке Париж был существенно перестроен, многие средневековые улицы уничтожили, но Марэ сохранился без изменений. Только представь, что эти особняки и дома ремесленников стоят здесь уже четыреста лет! У вас в Москве, наверное, нет таких старинных зданий?
Да уж конечно!
— Храму Василия Блаженного уже четыреста пятьдесят, Кремлю — шестая сотня, а кремлевским соборам и того больше!
— Серьезно? — На лице Антошки отразилось удивление, хотя было непохоже, чтобы московские памятники его действительно интересовали. — Ну, я не знал. А что такое Кремль?
Во дает! Я думала, все иностранцы про Кремль знают! Я же знаю, что такое Биг-Бен, Бранденбургские ворота и Великая Китайская стена, хотя ни разу не была ни в Англии, ни в Германии, ни в Китае. А этот Антошка — ведь он же старше меня и в университете учится! Зато только и знает, что повторять: «У вас в России, у вас в России…»
— А ты знаешь о России вообще хоть что-нибудь?
— Ну да, знаю… Это очень далеко и очень холодно.
— Что, и все?
— Ну, еще я знаю, что у вас там ужасная диктатура… вами правит… этот самый… Сталин.
— Сам ты Сталин! — выпалила я по-русски.
— Я не понял.
— Просто я хотела сказать, что Сталин умер задолго до моего рождения. И до рождения моих родителей.
— А! Ну неважно… Все равно бы я к вам туда не совался… У вас же под боком Иран и Афганистан.
— До Ирана и Афганистана от Москвы примерно такое же расстояние, как и до Франции! Они никак не влияют на нашу жизнь!
— Не влияют! Да ладно… У вас же такое же агрессивное государство, как и у них! Ваши тираны сидят на природных ресурсах и с их помощью заставляют приличные страны с собой считаться! А производить вы умеете только оружие!
Похоже, Антошка увидел недоумение и возмущение на моем лице, потому что его тирада против России неожиданно прервалась. Он решил сменить тему.
— Ладно, не обижайся… Все, что я сказал, — не значит, что я плохо отношусь к тебе лично. Ты хорошая девчонка… Вон, смотри, какой дворец! Он построен в шестнадцатом веке. Это особняк мадам Керневенуа. Чернь не могла выговорить ее фамилию, и дом прозвали «особняк Карнавале». Забавно, да?
— Угу.
— Еще там рядом особняк Лепелетье де Сен-Фаржо — это знатная фамилия, ее члены занимали важные должности при королях. А самый знаменитый Лепелетье стал революционером и высказался за казнь Людовика Шестнадцатого. За это его в тот же день и убил монархист… Сейчас оба здания отданы Музею истории Парижа. Сходи туда как-нибудь.
— Не сегодня.
— Ну конечно не сегодня!
Некоторое время мы шли молча. Я никогда не считала себя большой патриоткой, но заявления Антошки насчет России сильно испортили мне настроение. Может, в нашей стране и не самая лучшая жизнь. Может, мы и сами не прочь покритиковать ее. Но иностранцам такого права никто не давал! Тем более на первом свидании!
— Хватит уже дуться! — сказал парень, кажется, прочитав мои мысли. — Зря я заговорил о политике. Не хочу, чтобы она испортила мне встречу с такой прикольной девчонкой! Знаешь что? Посидим на скамеечке. Тут как раз площадь Вогезов[8] поблизости. Самая старая площадь Парижа. Я уверен, что она тебе понравится!
Мы прошли еще немного и действительно оказались на площади, которая понравилась мне больше, чем все остальные в столице Франции. Площадь Вогезов разительно отличалась и от Согласия, и от Звезды с их пугающе большими пространствами и интенсивным дорожным движением. Она была скорее сквером: очень уютным и совершенно симметричным квадратом земли, окруженным со всех сторон старинными особняками со статуей Людовика XIII посередине. К сожалению, высаженные по периметру площади деревья были голыми, а ее фонтаны по случаю зимы не работали. Но трава на многочисленных газонах, между которыми мы ходили по песчаным дорожкам, все равно была зеленой. Антошка предложил присесть на одну из расположенных на этих дорожках изящных скамеек.
