Такая путаница у Геродота могла получиться только при условии, если сам он в описываемых местностях не бывал. Выше мы уже видели, насколько схематично и неточно изображен «Отцом истории» Таврический полуостров, то есть Крым. И, наконец, у него вообще не заходит речи о греческих городах на берегах пролива Боспор Киммерийский, отделяющего Крым от Тамани. А ведь среди этих городов были крупные, значимые: Пантикапей, Фанагория, Гермонасса, Феодосия, Нимфей… Для Геродота же они будто бы и не существуют. Не упоминает историк и о расположенном на юго-западе Крыма Херсонесе Таврическом, который, как теперь можно уверенно утверждать, уже существовал на момент его прибытия в Понт.

В Ольвии местные жители рассказывали приезжему историку и о местах более отдаленных, которыми он тоже интересовался. А кого из любознательных греков того времени не влекли к себе рассказы о загадочных и труднодоступных уголках ойкумены? Так, Геродот описывает в своем труде торговый путь, ведший из Северного Причерноморья, из Скифии, далеко на восток, к уральским или зауральским исседонам и далее к легендарным гипербореям (IV. 16—ЗЗ) ^{157} . В его рассказе мы встречаем обилие демонстративно фантастических, сказочных сведений. Например, на этом пути якобы попадаются места, где живут одноглазые люди, лысые люди и т. п. Да и это еще не предел: «По словам лысых, на горах обитают, хотя я этому не верю, козлоногие люди, а за этими горами — другие люди, которые спят шесть месяцев в году. Этому-то я уж точно не верю» (IV. 25). (Вот парадокс: существование козлоногих людей Геродот считает невероятным, а существование одноглазых у него вроде бы никаких сомнений не вызывает).

Вся эта фантастика чрезвычайно затрудняет вычленение реальных исторических элементов из повествования, которое в этом месте у Геродота основывается преимущественно на данных «Аримаспеи» [61]— произведения Аристея Проконнесского, полулегендарного греческого поэта и прорицателя-чудотворца архаической эпохи.

Где только современные ученые, опираясь на одни и те же строки «Истории», не помещают пресловутых гипербореев! Один отождествляет их с китайцами ^{158} , другой — с жителями Северного Приуралья, бассейнов Печоры и Верхней Вычегды… ^{159} Присутствует и широкий спектр иных мнений.

Приходится снова ставить вопрос, насколько корректны далекоидущие реконструкции на основе заведомо мифологизированного повествования. Тем более что сам Геродот констатирует: «О гипербореях ничего не известно ни скифам, ни другим народам этой части света, кроме исседонов. Впрочем, как я думаю, исседоны также ничего о них не знают…» (IV. 32). Зато почему-то лучше всех знают о гипербореях греки, как Гомер, упомянутый Аристей или жрецы храма Аполлона на острове Делос (IV. 33).

В геродотовском повествовании о пути к исседонам и гипербореям отчетливо прослеживается закономерность: чем дальше вглубь материка — тем меньше встречается достоверных деталей и тем больше сказочного ореола. Поскольку этот маршрут, несомненно, имел важный торговый аспект, сохранившиеся у Геродота сведения о нем, скорее всего, имеют одним из главных первоисточников купеческий фольклор. А этот последний, как нам уже известно на примере индийского логоса «Истории» с его чудовищными муравьями, особенно сильно тяготеет к устрашающей фантастике (что подтверждается на материале самых разных эпох и цивилизаций), которая использовалась не в последнюю очередь для отпугивания потенциальных конкурентов. В целом, на наш взгляд, это место из Геродота более пригодно для изучения представлений о мире греков архаической и классической эпох, чем для понимания восточноевропейских реалий.

Достаточно часто встречается мнение, что при посещении берегов Понта Эвксинского «Отец истории» побывал также в Колхиде. Эта древняя страна, как известно, соответствует нынешней Западной Грузии. Однако тут мы сталкиваемся с определенными трудностями. Если Геродот был в Колхиде, то как он там оказался? Продолжая путь по Причерноморью, прибыл из Ольвии? Но мы только что видели: к востоку от Ольвии историк не бывал. В таком случае, быть может, следует предположить, что галикарнасец совершил какое-то отдельное путешествие в Колхиду. Тогда маршрут его должен был пролегать иначе — вдоль южного, а не северного берега Черного моря. Но тогда он никак не мог миновать Синопу — самый крупный греческий полис на южном побережье Понта.

Синопа, тоже колония Милета (кстати, поддерживавшая с Северным Причерноморьем тесные отношения, поскольку именно неподалеку от нее начинался самый краткий поперечный путь через Понт — от мыса Карамбис в Малой Азии до мыса Бараний Лоб на юге Крыма), появилась, по некоторым сведениям, еще в VIII веке до н. э. Если это так, то ее «отцы-основатели» были самыми первыми эллинами, осевшими на черноморских берегах [62]. Нельзя исключать, что Геродот бывал в Синопе. Этот полис занимает определенное место в его труде — но не слишком значительное: он упоминается трижды, причем довольно бегло (I. 76; II. 34; IV. 12). Этого явно недостаточно, чтобы безоговорочно утверждать, что визит историка в город имел место. В самом информативном из этих упоминаний сказано, что от Киликии (крайнего юго-востока Малой Азии) «до Синопы, что на Эвксинском Понте, прямым путем для хорошего пешехода пять дней пути» (II. 34). Что же, перед нами опять впечатления очевидца, лично прошедшего этот путь? Но сразу же после этого говорится: «Синопа же расположена против устья Истра». Достаточно взглянуть на карту, чтобы убедиться в грубой ошибке историка: Синопа никоим образом напротив Истра (Дуная) не лежит.

Так знакомы ли Геродоту эти места, в том числе и Колхида? Тут может ввести в заблуждение последний на данный момент перевод «Истории» на русский язык (сделанный Г. А. Стратановским), которым все пользуются. В нем читаем: «Ведь колхи, по-видимому, египтяне: я это понял сам еще прежде, чем услышал от других. Заинтересовавшись этим, я стал расспрашивать об этом родстве как в Колхиде, так и в Египте» (И. 104). Однако, заглянув в греческий оригинал, мы обнаруживаем, что там сказано несколько иначе: автор расспрашивал «и тех и других», то есть и колхов, и египтян. А ведь для того, чтобы расспрашивать колхов, вовсе не обязательно было отправляться в их страну. Геродот вполне мог повстречать их, как и представителей любого народа, в каком-нибудь другом месте.

Чуть ниже историк говорит: «Назову еще одну черту сходства колхов с египтянами. Только они одни да египтяне изготовляют полотно одинаковым способом» (II. 105). Опять же, чтобы увидеть колхское полотно, совершенно незачем было плыть в Колхиду; оно, надо полагать, было предметом тогдашней внешней торговли. Одним словом, вопрос о путешествии Геродота вдоль южного и восточного побережий Черного моря приходится оставить открытым, так как нет полной уверенности, что он там действительно побывал.

Земли, лежавшие к западу от Эллады, в том числе Великая Греция, не имели прямого отношения к Греко-персидским войнам. Правда, Геродот нашел-таки несколько эпизодов, которые позволяли связать историю этого отдаленного от Азии региона с экспансией Ахеменидской державы.

Один из этих эпизодов особенно ярок. Когда-то, в самом начале правления Дария I, в плен к нему попал грек Демокед из города Кротона. Вскоре выяснилось, что он — знаменитый врач, имевший громкую славу во всей Элладе и получавший огромные гонорары. Ему удалось вправить царю сложный вывих ноги, а жену его Атоссу исцелить от опасного нарыва на груди. За это Демокед «получил в Сузах огромный дом для жилья и даже был принят в число сотрапезников царя» (III. 132). Однако свободолюбивого грека не прельщали все эти монаршие милости; он мечтал об одном — вновь попасть на родину. Для этого Демокед придумал хитрость: убедил Дария послать разведывательную экспедицию в Грецию и сам вызвался быть проводником.