Ну конечно, почему бы и нет. Почему бы не дать слово, ведь это так благородно звучит! Сегодня дал — завтра взял. Впрочем, судя по всему, от Габриэля не убудет, если он и потратит какую-то сумму.
Смешно, но к глазам Грейс снова подступили слезы. Если так пойдет дальше, то она разорится уже на одних носовых платках.
Грейс поднялась и, повернувшись к Габриэлю, улыбнулась. Улыбка эта странно смотрелась на застывшем, как ледяная маска, лице.
— Мне очень жаль, Габриэль, но я не могу сделать то, о чем вы просите. Извините.
Он тоже поднялся.
— Вас не устраивают мои условия? Тогда скажите, чего вы хотите. Денег? Я удвою любую названную вами сумму. Я богатый человек. Вы можете навести обо мне справки, получить данные о моих банковских счетах в разных странах мира. Вы упомянули, что живете в квартире. Я куплю вам дом. Здесь, в Лос-Анджелесе, или в любом другом городе. Он останется вашим и после того, как мы разведемся.
Он даже не понимал, что делает только хуже. Даже не понимал, что каждое его слово, каждое обещание отзывается уколом в ее сердце. Конечно, Грейс было нестерпимо жаль оставшуюся сиротой девочку, но жертвовать собой… Даже если эта жертва и сулила разрешение многих проблем и избавление от сводящего с ума беспокойства.
Заметив ее состояние, Габриэль решил сдать назад. Ей нужно время, чтобы успокоиться и обдумать все наедине с собой. Не надо спешить. Грейс не из тех женщин, которые с жадностью ухватились бы за его предложение в надежде урвать как можно больше лично для себя. Нет, ее доброта, бескорыстие, преданность и цельность натуры… Габриэль оборвал себя. Хватит, ему не нужна спутница жизни. Он вообще не стремится к браку. Зачем? В жизни и без того достаточно разочарований. Он хорошо знал, на что способна любовь. Она разрывает душу, пронзает сердце, заставляет мужчину совершать глупости и забывать о долге. А потом наносит удар в спину. Примеров — хоть отбавляй. Ему это не нужно. Если в его сердце и есть любовь, то пусть вся она достанется Стефани. Если он сможет вырастить ее и оградить от бед, то тогда и его жизнь не будет потрачена впустую.
— Мне действительно очень жаль девочку. Это ужасно — потерять родителей в двенадцать лет. Но, пожалуйста, Габриэль, постарайтесь понять меня. Я не могу… не могу принять ваше предложение.
Он осторожно взял ее за локоть.
— Вы же умная, трезвомыслящая женщина. Подойдите к этому вопросу с чисто деловых позиций. Вам предоставляется прекрасная возможность спасти и расширить бизнес. Вы сами сказали, что банк отказал вам в кредите. Где еще вы добудете необходимые средства?
— Это мои проблемы. — Проблемы, проблемы… Конечно, шанс покончить с долгами и сыграть по-крупному выглядел весьма соблазнительно. Можно было бы придержать до лучших времен то, что они собирались сбросить по дешевке. Можно было бы купить с десяток верных сценариев. Можно было бы… Нельзя забывать о Кэтрин и Микки. Конечно, они ухватились бы за предложение Габриэля обеими руками. В конце концов, что она теряет? Миллионы женщин забывают о гордости, когда выходят замуж за нелюбимых, но богатых мужчин.
Наверное, перемена в течении мыслей отразилась каким-то образом на лице Грейс, потому что Габриэль заговорил снова:
— Обещаю вам, что наше соглашение никоим образом не отразится на вашей личной жизни. Я ведь не требую от вас проявления чувств. Наши отношения будут чисто деловыми. А главное — мы оба окажемся в выигрыше. Итак?
— Хорошо, я подумаю. — Не говоря больше ни слова, Грейс повернулась и зашагала по дорожке прочь.
Габриэль провожал ее взглядом, пока она не скрылась за поворотом, а потом тяжело опустился на скамейку и закрыл лицо руками. Она подумает. Это не означает, что его предложение будет принято. Но оно пока еще и не отвергнуто. На душе было тяжело. Если Грейс откажется, у него не останется иного выхода, как отдать ее в приемную семью. Сотрудница социальной службы намекнула, что дело будет рассмотрено уже через пару недель, но и то лишь при условии проживания со Стефани кого-то из родственников. Ему стоило немалых сил уговорить сестру Кристи, Джейн, задержаться в Лос-Анджелесе на это время. И не только сил.
— Черт побери! — вполголоса выругался Габриэль, готовясь к самому худшему и проклиная судьбу за ниспосланные ему испытания.
Ее разбудил звонок в дверь. Поднявшись с дивана, она тяжело подошла к двери и посмотрела в «глазок». Так и есть, на площадке стояла Фиона. Грейс неохотно впустила сестру в квартиру.
— Я звоню тебе два дня подряд и не получаю никакого ответа. Кэтрин сказала, что ты заболела. Простуда? Как можно простудиться в такую жару? Почему не отвечаешь на звонки?
Отодвинув сестру плечом, Фиона решительно прошла в гостиную. Грейс закрыла дверь и поплелась за ней.
— Извини, но я действительно простудилась и очень плохо себя чувствую. Лежала в постели. Поэтому и трубку не снимала. — Она шмыгнула носом и вытерла покрасневшие глаза. — Тебе не стоило беспокоиться.
— Не стоило беспокоиться! — Фиона всплеснула руками. — А кто же будет о тебе беспокоиться? И потом… ты же никогда ничем не болела! — Она говорила сердито, как будто Грейс заболела только потому, что нарочно ходила босиком по лужам или спала на леднике. — Здесь что-то не так. Давай рассказывай, что случилось.
— Да ничего со мной не случилось. Банальная простуда. Должно быть, попала где-то на сквозняк.
Грейс убрала со столика поднос с недоеденным завтраком и обессиленно рухнула в кресло. Она почувствовала себя плохо сразу после разговора с Габриэлем, а на следующий день была вынуждена уйти с работы сразу после ланча. К вечеру разболелась голова. Чувствуя себя бездушной предательницей по отношению к Габриэлю и страдая от бессонницы, она бесцельно слонялась по квартире, пробовала читать, смотреть телевизор, но в конце концов просто легла в постель и не вставала более суток. Сейчас в голове шумело, как будто в ней звонили церковные колокола, распухший язык с трудом ворочался в сухом, словно набитом соломой рту, а глаза бесконечно слезились. Короче говоря, жизнь превратилась в несчастье, и, что самое главное, никакого света в конце туннеля не намечалось.
— Да, вид у тебя и впрямь неважный, — смягчилась Фиона. — Лекарства есть?
— Лекарства?
— Ну да, лекарства, лекарства! Хотя бы парацетамол.
— Может быть, в кухне… — неуверенно пробормотала Грейс. — Хотя.
— Что ты принимаешь?
— Как тебе сказать…
— Понятно. — Фиона покачала головой и вздохнула так, как будто всю жизнь только тем и занималась, что спасала свою сестру от всевозможных неприятностей ценой собственных сил и здоровья. — Неужели ты не понимаешь, что болезнь никогда не проходит сама, что ее надо лечить и что если ты о себе не позаботишься…
— Боже, Фиона, перестань! — раздраженно буркнула Грейс. — Ты говоришь точь-в-точь, как мама.
— А разве ты не знала? В ее отсутствие я и есть твоя мамочка. Да они же с папой убьют меня, если узнают, что ты валялась здесь больная, а я ничего не сделала.
— А с кем девочки? — спросила Грейс.
— Не беспокойся, я не спешу. Сегодня, если ты не в курсе, суббота, так что пусть побудут с папой. И не надейся, что я уйду раньше, чем поставлю тебя на ноги.
Через двадцать минут Грейс блаженствовала в кресле, утолив голод, молчавший два дня и напомнивший о себе при виде приготовленной Фионой отбивной, и попивая горячее какао.
— Спасибо, Фиона. Извини, ты же знаешь, я не всегда такая беспомощная и неорганизованная. Эта простуда совершенно выбила меня из колеи.
— Можешь не объяснять, я и сама вижу. Сделаю тебе куриный супчик и съезжу в магазин за продуктами. По крайней мере, буду уверена, что ты не умрешь с голоду.
— Не надо никуда ездить…
— Надо! И перестань делать вид, что ты можешь обойтись без чьей-либо помощи. Это вовсе не признак слабости. Нам всем время от времени требуется чья-то помощь. В одиночку человек не выживет.
А Габриэль нуждается в моей помощи, с отчаянием подумала Грейс. Ну кому будет хуже, если я соглашусь выйти за него замуж? Кто от этого пострадает? У меня нет мужчины, который мог бы воспылать ревностью и категорически воспротивиться моему решению. Возможно, какие-то возражения могли бы последовать со стороны родных, но в конце концов я вольна сама определять свою судьбу. Мне тридцать шесть, и в таком возрасте человек ответственен только перед собой.
