Грейс вернулась после полуночи. Услышав, как в замке поворачивается ключ, Габриэль вскочил с дивана и метнулся к двери, но в последний момент остановился, покачал головой и опустился в кресло. Негромко играла музыка. В бокале переливалось янтарными бликами бренди. Сердце колотилось. Злость поднималась черной волной. Габриэль не шевелился. Пусть она войдет и увидит, что он не спит. Какого черта! О чем только думает эта женщина! Где можно гулять до полуночи? В этом городе полно всякого сброда, который вылезает из щелей с наступлением темноты. Неужели трудно…

Дверь скрипнула.

— Привет. Не спишь? — Грейс вошла в комнату, положила на диван сумочку, сбросила туфли и расстегнула жакет.

Габриэль отставил бокал и побарабанил пальцами по столику.

— У тебя все в порядке?

Она удивленно посмотрела на него.

— Да, а что? Что-то случилось?

— Ничего. Просто тебя не было весь вечер, и я, естественно, беспокоился. Неужели ты думала, что я лягу спать, не дождавшись тебя?

Ее глаза опасно блеснули.

— Я попросила Пэгги передать тебе, что вернусь поздно. И не разговаривай со мной таким тоном. У меня был тяжелый день, так что я не в том настроении, чтобы выяснять отношения.

Грейс посмотрела на него в упор, давая понять, что в вопросе о независимости для нее компромиссов нет. Однако эффект получился совсем не тот, которого она ожидала. Габриэль поднялся с кресла и застыл в позе борца, ждущего сигнала к началу схватки. Грозное, потемневшее от гнева лицо с горящими глазами и проступившими под кожей желваками, напряженно приподнятые плечи и руки со сжатыми кулаками свидетельствовали о решимости Габриэля сломать любое сопротивление.

— Ты попросила! — Он скрипнул зубами, и Грейс похолодела от страха. — Ты попросила!!! Я весь вечер не нахожу себе места, а ты бросаешь мне в лицо какой-то вздор! Не в том настроении!

Грейс недобро прищурилась.

— Я не просила тебя беспокоиться обо мне, — обманчиво спокойным тоном произнесла она. — В нашем соглашении нет такого пункта! Так что давай обойдемся без взаимных претензий.

— Где ты была?

— Не твое дело!

— Встречалась с Микки? Или с кем-то еще?

Да что это с ним?! Откуда этот тон, тон собственника, хозяина?! — возмутилась Грейс. Какое он имеет право устраивать допрос?! Кто он такой, чтобы ревновать?!

— А почему тебя это интересует? — насмешливо спросила она. — Я могу встречаться с кем угодно и проводить время так, как считаю нужным. По-моему, ты слишком серьезно воспринимаешь всю эту затею с браком, Габриэль. В таком случае вот тебе мой ответ: иди к черту!

Перед его глазами поплыли вдруг красные круги. Лавина гнева, сдерживаемая только нечеловеческими волевыми усилиями, сдвинулась, и ее мощь, соединившись с мощью полученного сексуального заряда, снесла последнюю линию обороны, которую Габриэль тщательно пытался удержать в последние дни.

Хватит притворства! Хватит глупых, никому не нужных игр! Он хочет ее, и он ее получит!

Застигнутая врасплох жадным блеском его глаз, загипнотизированная исходящей от Габриэля волной сексуальной агрессии, Грейс пришла в себя, только когда Габриэль грубо схватил ее за руку и рванул на себя. Она отшатнулась, напуганная тем выражением, которое исказило, совершенно преобразило лицо человека, ставшего ее мужем, но с таким же успехом она могла бы сопротивляться стихии. Габриэль целовал ее губы, щеки, подбородок, покрывал поцелуями ее шею. Грейс больше не только не предпринимала попыток противостоять натиску, но и охотно уступала грубой силе.

Пуговицы посыпались на пол, когда Габриэль рванул на ней блузку. Грейс ахнула от сладкой боли и мучительного наслаждения — это его губы сдавили бугорок соска — и пошевелила бедрами, подчиняясь проснувшемуся в ней любовному импульсу.

— Габриэль, пожалуйста!

Он отстранился, посмотрел на нее и с трудом узнал. Сейчас перед ним была другая женщина, женщина, охваченная страстью, женщина, чье желание равнялось его собственному. С растрепавшимися волосами, с широко открытыми синими глазами, в глубине которых бушевал огонь, с призывно приоткрытыми губами, Грейс совсем не походила на элегантную и аккуратную, немного застенчивую и независимую Грейс Уотерс, которую он знал. Или думал, что знал.

— Ты хочешь на кровати?

— Да, — едва слышно прошептала она.

Габриэль перенес ее на кровать, снял с нее блузку, юбку, бюстгальтер и трусики. Грейс лежала с закрытыми глазами, сжав зубы и плотно сомкнув бедра. Габриэль стал раздеваться. Он не спешил, он хотел, чтобы Грейс помучилась, приготовилась к неизбежному, и только тогда, когда его собственное терпение подошло к концу, раздвинул ей ноги.

Грейс приняла его с легким стоном и, подавшись навстречу, тут же обхватила ногами. Остатки сдержанности Габриэля будто смыло огромной волной. Их первый любовный танец продолжался недолго: подгоняя друг друга и подгоняемые собственным вожделением, они быстро достигли пика и замерли, ловя последние капли наслаждения.

— Ты в порядке? — озабоченно спросил Габриэль, проклиная себя за грубость, несдержанность и поспешность.

Неужели ослепленный страстью, он снова обидел ее, причинил боль этой восхитительной женщине? Ему стоило немалых трудов сдержать рвущийся наружу стон отчаяния.

— Я в порядке, Габриэль. Более чем в порядке. Ты… Это было прекрасно.

Ее слова подействовали на него сильнее любого эликсира. Габриэль положил руку на живот Грейс, зная, что будет готов к продолжению через пару минут, и тогда они снова исполнят упоительный безумный танец.

— Но это не значит, что мы переходим на регулярный график. — Грейс остановила его скользнувшую ниже руку. — Нам надо думать о Стефани. Если девочка узнает о нашей близости, она может подумать, что я занимаю в твоем сердце ее место. Так что все должно остаться по-прежнему.

Если Грейс полагала, что разумные доводы могут остановить объятого страстью Габриэля, то она ошибалась.

— Что ты делаешь?

Он не ответил, да и она уже не услышала бы его ответ.

Грейс разглядывала лежащий перед ней продолговатый пакет с настороженностью сапера, оказавшегося один на один с миной и не знающего, какой проводок перерезать. Под опоясывающей сверток атласной лентой Грейс обнаружила крохотную карточку на которой было написано: «Грейс — с любовью и благодарностью. Габриэль».

Что там, она не знала. Утром Габриэль сказал, что съездит проведать Стефани и вернется к завтраку. Грейс вяло подумала, что ей следовало бы принять душ и одеться, а не сидеть в халате и размышлять над ситуацией, в которой они оба оказались.

Они уснули только под утро, совершенно обессилевшие и абсолютно счастливые. Такого любовника — искусного, терпеливого, страстного и ненасытного — у Грейс еще не было. Габриэль творил чудеса. Все ее тело сладко ныло, и это было свидетельством того, что встававшие перед глазами Грейс яркие эротичные картины не были просто игрой воображения.

Грейс виновато вздохнула. Что же все-таки случилось? Что на нее нашло? Куда подевалась ее обычная сдержанность? О чем, черт возьми, она вообще думала? Ни о чем. В том-то все и дело, что она вообще ни о чем не думала. Потому что, если бы думала, то никогда не попала бы в такое идиотское положение. И что делать теперь? Да, им было хорошо вдвоем, но Габриэль выбрал ее не на роль настоящей жены, а сама она отнюдь не стремилась к тому, чтобы в ее жизни появился постоянный мужчина. У нее есть бизнес, и этот бизнес требует пристального внимания и всех сил.

Секс, конечно, дело приятное и необходимое, а влюбленность чудесное состояние, но они подобны ветру, который может измениться в любую минуту, тогда как бизнес — это парус, без которого движение по океану жизни просто невозможно. И, если уж на то пошло, Грейс вовсе не собиралась бросать на ветер то, чему отдала лучшие годы, только потому, что судьба подарила ей встречу с красивым, щедрым и сексуальным мужчиной.

— Ладно, не дури, — раздраженно прошептала Грейс, обращаясь к себе самой, — открой и посмотри, что там. Не положил же он туда гремучую змею.