Стоянки напротив кафе были забиты пикапами, мусоровозами и множеством белых автомобилей с обозначениями различных государственных служб.

— Наверное, мы выбрали неудачное время для встречи, — сказал Блю, сворачивая за угол. — Я забыл, что сюда надо приезжать пораньше. Сейчас все обедают только здесь.

Он снова вывернул руль. Высокая негритянка неторопливо шла по полуденному тротуару, и Элли залюбовалась икрами ее ног. Блю посигналил, а потом выставил руку в окно, чтобы помахать ей. Она наклонила голову, пошевелила пальцами, покачала головой. Блю рассмеялся.

— Признайся, что ты влюблена в меня, милая.

— Отстань! — отозвалась она, но Элли заметила, что негритянка пытается скрыть улыбку.

— Это младшая сестра Роузмэри, — пояснил Блю.

— Да? Я с ней еще не встречалась. Он затормозил у книжного магазина.

— Она работает в суде. Пару лет назад нам пришлось здорово побороться за ту дорогу, что ведет от владений Гвен.

— Почему?

— Ну, эта история уходит корнями в далекое и печальное прошлое. После того как ввели равноправие, эта часть земли, где сейчас живет Гвен, была завещана их семье рабовладельцем, которого замучила совесть.

— Это был твой родственник? Он кивнул:

— Да. Мой троюродный прадедушка, Амброз Рейнард. Он был, судя по всему, настоящим негодяем. Не пропускал ни одной женщины, чтобы не соблазнить ее — белой, черной, рабыни, нищенки. Рассеял своих детей по всей стране.

Элли постаралась не делать никаких сравнений. Блю открыл дверцу, придержал ее для Элли и, должно быть, понял, о чем она думает.

— Только ничего не говори, — улыбнулся он. — Во всяком случае, некоторые из детей получили эту землю, но потом часть документов потерялась, а другая часть перепуталась Мой отец привел все в порядок вместе с Гвен до того, как умер.

— Она не родственница Роузмэри?

— Не близкая. Какая-то пятиюродная сестра или что-то в этом роде.

— Значит, она родня и Мейбл тоже? — Он опустил уголки рта.

— Не думаю. Мейбл была сестрой отца Роузмэри, верно? А эта земля досталась им от матери.

Элли захлопала глазами.

— Как сложно.

— Обычное дело в сельской местности, дорогая.

Он держал дверцу, и она поднырнула под его руку, направляясь в гудящее, словно улей, кафе. Весело звучала музыка кантри, добавляя шума к десяткам голосов, в основном мужских. Две официантки сновали среди столиков, но не торопились, если завязывалась беседа с посетителями, обмениваясь шутками и расспрашивая о детях. Элли заметила, как одна официантка усаживала какого-то старика с его приятелями и, взяв со стола солонку, сунула ее в карман. Дед стал возражать, но было видно, что ему приятно, что его воспринимают всерьез.

Мужчина в светлом льняном костюме нес свой счет в кассу.

— Блю Рейнард! — сердечно проговорил он, показывая в улыбке большие белые зубы. Он протянул руку. — Как поживаешь, парень? Я слышал, кто-то приехал из Стэнфорда, чтобы взглянуть на этот твой тропический бизнес.

Пока он говорил, его глаза оценивающе оглядывали Элли с быстротой врожденного политика. Он кивнул ей. Блю пожал ему руку.

— Здравствуй, Тодд. — Он указал на Элли, послав ей многозначительный взгляд. — Элли, это Тодд Бинкл. Тодд, познакомься с Элли Коннор, известным биографом. Здесь она собирает материал для книги о Мейбл Бове.

"Бинкл!" Элли удалось спокойно пожать ему руку с короткими, но сильными пальцами.

— Здравствуйте.

— Приятно познакомиться.

У него были большие глаза и лицо, когда-то сексуальное, а теперь тяжелое и оплывшее с возрастом. В волосах, слегка длинноватых на макушке, появились седые пряди. У него была явно средиземноморская внешность, греческая или, может, итальянская.

— Вы занимаетесь здесь исследованиями? — спросил он.

— Да.

— Это правильно.

Взгляд у него был какой-то подчиняющий, хотя и выражал искренний интерес. На фото в старшем классе он казался наглым. При личной встрече Элли решила, что скорее он очень притягательный.

— Вы обязательно дайте нам знать, когда выйдет книга, и мы позаботимся о том, чтобы здесь она получила самую широкую огласку. Вы сможете приехать сюда и выступить по радио?

— Тодд владеет местной радиостанцией, к тому же он член городского управления, — сказал Блю, — и постоянно думает о развитии нашего города.

— Это так! — Голос Тодда звучал уверенно. — Если мы собираемся внести свой вклад в развитие Пайн-Бенда, то не можем сидеть сложа руки. Мы должны осуществлять то, о чем мечтаем.

Хозяйка кафе поспешила принять у него оплату по счету. Когда он доставал из внутреннего кармана портмоне, Элли заметила у него на пальце тяжелое золотое кольцо с огромным бриллиантом. Оно не было похоже на обручальное, но с мужчинами никогда нельзя знать наверняка. Разведенный или одинокий подошел бы ей больше, чем женатый. Она не могла даже подумать о том, чтобы разрушить чью-то жизнь, заявив: "Эй, знаете что? А я ваша дочь".

Но со странным чувством сделанного открытия она поняла, что он и в самом деле может быть ее отцом. И наверняка это не так плохо. Она улыбнулась ему:

— Вы правы, мистер Бинкл. И я бы хотела приехать после публикации. У вас есть визитка?

— Да, мэм. — Он протянул Элли рельефную карточку, по цвету гармонирующую с его костюмом. — Я помогу вам продать часть книг.

— Спасибо. — Она заметила, что глаза у него зеленые, как у нее. — Почту за честь.

— Рад был повидаться, Блю. Сообщи мне, что выйдет из этих экспериментов, ладно?

— Хорошо, — ответил Блю. Он помахал кому-то в другом конце зала. — А вот и Док.

Бинкл ушел, и хозяйка взяла меню, чтобы усадить Элли и Блю.

— Не стоит, — сказал он ей. — Мы встречаемся с Доком, вон там.

— Хотите чаю или кофе?

— Чаю, пожалуйста, — ответила Элли.

— Мне тоже.

— Сейчас принесу. — Блю спокойно сказал:

— Он один из кандидатов, верно? — Бинкл. Элли подняла брови.

— Да. Как странно.

Он легко прикоснулся к ее руке.

— Все будет хорошо.

Док встал, когда они подошли.

— Как дела?

— Прекрасно, Док. — Блю легко и изящно пожал ему руку. — Спасибо, что согласились встретиться с нами.

— Не за что. — Когда они устроились в кабинке, Док добавил: — Знаете, всегда приятно поговорить о Мейбл. Не так уж много людей ее сейчас помнит.

— Надеюсь, книга поможет возродить интерес, — проговорила Элли.

Она достала блокнот, в который заносила заметки, и просмотрела вопросы, те, что обдумала вчера. Подошла официантка с высокими стаканами, в которых был чай со льдом, и пообещала через несколько минут принять у них заказ.

— Ой, — сказала Элли, — кажется, мне надо решить, что я буду есть. Какие здесь гамбургеры?

— Прекрасные, — ответил Блю, — но, насколько я тебя знаю, ты больше хочешь жареной картошки.

— Ты меня знаешь?

— Да, дорогая. Док, вы бы подумали, что она ест как птичка, верно? А она лопает как грузчик.

Элли даже задохнулась от такого преувеличения.

— Док, — сказала она, облокотившись о стол, — это ложь.

— Приятно посмотреть, когда женщина ест с аппетитом, — мягко проговорил он.

Его черные глаза одобрительно блеснули, но Элли не поняла, касалось ли это ее аппетита или подтрунивания Блю.

— В этом вы с Мейбл похожи. Она ела, как трое взрослых мужчин, и никогда не полнела. — С ласковой улыбкой он откинулся на спинку стула. — Я, бывало, говорил ей, что к старости она расплывется по-свински.

— Это как раз такой материал, который меня интересует, — сказала Элли и сняла колпачок с ручки, чтобы записать все. — Мне не удалось найти людей, которые бы хорошо ее знали. Роузмэри ее почти не помнит.

Подошла официантка и приняла их заказ. Блю фыркнул, когда Элли попросила принести гамбургер и жареную картошку. Она толкнула его локтем, не глядя.

Док спросил:

— У вас тут нет родственников, мисс Коннор? Я все думаю, что мне ваше лицо очень знакомо.

Вопрос, прозвучавший вскоре после того, как она встретила человека, который вполне может оказаться ее отцом, на несколько секунд остановил ее сердце. Она прижала руку к груди, подумав, что впервые поняла, как себя чувствуют, когда говорят: "У меня замерло сердце".