— Если вы будете ее так держать, она начнет плакать, — заметила Александра.

Но малышка неожиданно загукала, задрыгала висящими над тротуаром ножками и беспорядочно захлопала ручонками по его рукам, явно чувствуя себя в полной безопасности. Посмотрев на Райли, она срыгнула прямо ему на большой палец. Он вздохнул.

— Закончили? — осведомился он. — И зачем было заворачивать ее в эту ужасную тряпку?

— Послушайте! — Александра забрала у него девочку. — Я одинокая женщина. Занимаюсь продажей книг. Вы что, думаете, у меня дома полно детских вещей на случай, если кто-нибудь подбросит мне ребенка? Ничего другого у меня нет. Эту тряпку мне дала мама подвязывать виноград.

— А разве у вашей матери не спрятаны где-нибудь ваши детские вещи? Хотя бы ради сентиментальных воспоминаний.

— Вот уж кто не сентиментален, так это моя мама, — рассмеялась Александра. — Она вообще равнодушна к детям. Она предпочитает писать картины.

Райли фыркнул и посмотрел на часы.

— До свидания.

— Черт, — Александра посмотрела на его зонтик, — кажется, начинается дождь.

Он открыл зонт и с обреченным видом протянул его Александре. По выражению его лица она поняла, что это последнее, что он собирается для нее сделать.

Мимо проходили двое полицейских. Они кивнули Райли и замедлили шаги.

— Отдайте им ребенка, — посоветовал он. А потом, глянув мельком на ее одежду, добавил: — Деньги можете оставить себе.

Он повернулся и пошел вслед за полицейскими, догоняя их.

Александра разозлилась не на шутку.

— Помаши ручкой папочке, — сказала она звонким голосом.

Один из полицейских обернулся, но она нажала на столбе красную кнопку для пешеходов и быстро перешла на другую сторону улицы.

Дождь усилился. Стоя под зонтиком, она увидела, как Райли, спасаясь от дождя, скрылся в здание суда.

Книжный магазин занимал два этажа, в здании пассажа, где продавались картины в стиле «батик», белье для взрослых, хрусталь и экологически чистые продукты питания, свечи и бижутерия из меди.

Покупателями в многочисленных магазинчиках была главным образом праздная публика. Но и деловые люди частенько останавливались у витрины магазина белья или букинистических лавок.

В шестом часу вечера раздался звон колокольчика над входной дверью. Александра подняла голову. Сквозь прутья перил винтовой лестницы, которая вела на второй этаж, она увидела дорогой черный костюм в тонкую полоску. Людей в таких костюмах можно было скорее встретить в больших книжных магазинах с кондиционированием и собственным кафе-баром.

В ее магазине не было ни кондиционеров, ни бара. Зато был электрический чайник и несколько кружек для посетителей, которые захотели бы выпить чая или кофе.

Этот посетитель как раз накладывал в кружку растворимый кофе.

— Добрый вечер, — сказала она громко. — Чем могу вам…

Остановившись на нижней ступеньке и поправив пачку книг, которую она прижимала одной рукой к груди, она пригляделась и решила, что эти широкие плечи и этот костюм ей хорошо знакомы.

— О, Райли!

Райли поднял кружку и спросил:

— А молоко у вас есть?

— Под любовными романами.

Он не понял, и она показала ему на холодильник, втиснутый под полки с любовными романами. Открыв холодильник, Райли отодвинул коробку с яйцами и извлек пакет молока. Выпрямившись, он стал рассматривать яркие обложки, на которых были изображены хорошенькие женщины в объятиях самоуверенных красавцев.

Глотнув кофе, он сморщился и взял в руки банку с кофе, чтобы прочесть марку.

— Я держу кофе для посетителей, — подчеркнула она раздраженно, уязвленная его молчаливой критикой.

Он отпил еще глоток, снова поморщился и спросил:

— А они после этого приходят еще раз?

— Почти всегда.

— У вас, верно, книги хорошие. — Он улыбнулся, очевидно, довольный своим остроумием. — А зачем яйца? И почему на коробке написано «Мистер Хокинс»?

Александра не ответила, раздумывая, что делать дальше. Вдруг он все же решил помочь?

— Полагаю, вы пришли за своим зонтиком?

Он улыбнулся и стал рассматривать полку с комиксами.

— А, «Привидения»! Я читал эти комиксы, когда был тупым, тощим подростком.

— Ваша мать сказала, что комиксы были в вашем доме под запретом.

— Это зависит от того, что понимать под словом «дом». Думаю, мама упустила из виду подвал. Только отец спускался туда, чтобы взять бутылку вина. А я провел много счастливых минут, сидя в подвале с карманным фонариком в обществе своих любимых комиксов и пятнадцати дюжин бутылок.

— А почему потом перестали их читать?

— За год я подрос на шесть дюймов, возмужал, голос перестал ломаться, мне сняли скобку с зубов, и я перестал шепелявить. Последнее было самым замечательным, потому что девочек, которые мне нравились, звали то Кассандра, то Сюзанна, то Ванесса, а я стеснялся произносить их имена из-за всех этих «сс». — Перечисляя имена, Райли мечтательно улыбался.

Потом он перешел к полкам с антикварными книгами.

— Если вы собираете старинные книги, — с надеждой в голосе сказала Александра, оставив попытку представить себе Райли безмозглым юнцом, — у меня есть редкое издание 1882 года с золотым тиснением, в отличном состоянии. Оно будет великолепно выглядеть среди книг в вашем кабинете.

Райли прочитал название и усмехнулся.

— Хотите избавиться от неудачного приобретения?

— Наверно, мне никогда не удастся ее продать, — вздохнула она и поставила книгу обратно на полку.

— А у вас есть что-нибудь о джазе?

— Есть одна книга в разделе биографий. Кажется, о Стивене Граппелли и Джанго Рейнхардте. — Достав книгу, она обернулась и увидела, что Райли стоит за ее спиной и разглядывает полки поверх ее головы. — А еще есть журнал о джазе 1937 года.

Райли наклонил голову, чтобы прочесть корешок книги, и Александра почувствовала на щеке его дыхание.

— Ну, так где же ребенок?

В данный момент она начисто забыла о ребенке. Ее отвлек исходивший от Райли свежий запах лимона и едва уловимый запах дорогого материала, в который была облачена его рука, перекрывшая проход. А еще три — нет, четыре — волоска, прилипшие к воротнику белоснежной рубашки. Он нашел время зайти постричься перед тем, как приехать к ней! Возможно, сидя в кресле парикмахера, он обдумывал, как ему избавиться от сцен, подобных той, что она устроила у него в приемной?

— Все уже разрешилось. — Неожиданно для себя она приняла решение. — Я вернулась от вас, а через час явилась мать ребенка. — Александра захлопнула книгу. — Здорово, да?

— Правда? А как ее зовут?

На глаза Александре попался торчавший наружу корешок какой-то книги, и она ответила, слегка запнувшись:

— Бернадетта.

— А фамилия?

— Мм… Сент-Джон. — Она подняла глаза, как бы давая понять, что хочет пройти, но Райли, наоборот, придвинулся ближе и взял у нее из рук книгу о джазе. Ей ничего не оставалось, как прижаться к тому Военной истории.

— А она рассказала, почему подкинула вам ребенка?

— Э… мм… она… — Увиливать от прямого ответа становилось все труднее, поэтому Александра решила перейти в наступление.

— Послушайте! Вам-то какое дело? Вы же ясно дали понять, что не желаете впутываться в эту историю. Так что я была бы благодарна, если бы вы перестали меня допрашивать. Все уладилось. Извините, что поставила вас в неловкое положение, явившись к вам на работу с ребенком на руках, но больше такое не повторится. Теперь мне не нужна ваша помощь, и я верну вам деньги, потому что они мне не понадобятся.

Она перевела дух. Слава Богу, она отшила Райли Темплтона!

— Хотите взглянуть на журнал, прежде чем уйдете?

Но этот невозможный человек не сдвинулся с места. Он молча смотрел на нее, а потом дотронулся до волос у нее на затылке. Еще утром она зачесала их в пучок и обильно побрызгала лаком. Райли снова поморщился — видимо, вспомнив вкус дешевого кофе.