Вера Антоновна сморщилась, будто уксуса хлебнула, и отвернулась. Элечка ахнула. Наталья поджала губы. Петя растерянно пробормотал:
—Диночке?
Электрон рассмеялся. Тамара с Машей изумленно переглянулись. Лелька запротестовала:
—Да что вы! Мы бы не взяли! Музейные полотна! Нет-нет-нет.
—Глупости говоришь,— недовольно буркнула Софи.— Не музейные полотна, а весьма средние эскизы. Так их сам Левитан оценивал, дед вспоминал. А что имя… Ну, Левитан, и что? Такой же человек как ты или я. Вон, Диночка, может, не хуже писать будет.
Софи встала, подошла к двум детским рисункам, долго всматривалась в них. Лицо ее просветлело. Она задумчиво пробормотала:
—Душа вложена, фантазия, вот вам и настоящее искусство. А холодное мастерство художника в наши дни… Зачем? Когда есть фотография?
Софи провела пальцем по картону, улыбнулась рыбе-солнцу, обернулась к гостям и весело воскликнула:
—Ничего! Три оставшихся работы Левитана не пропадут. Веруся уже отнесла их в банк. В две ячейки положила. В одну — для Лели с Диночкой и Тамары, в другую — для Наташеньки.
Лелька схватилась за покрасневшие щеки. Наталья побледнела и отвернулась. Электрон зааплодировал. Элечка смотрела зло, глаза ее неприятно посветлели. Рассеянный взгляд Пети блуждал по комнате, ни на чем подолгу не задерживаясь. Маша восхищенно глазела на подруг.
Тамара пролепетала:
—Не нужно мне, честное слово не нужно, я в этом не понимаю ничего, вот Лелька, она…
—Это в память о Нинуше,— строго перебила Софи.— Ты на нее похожа, детка. На молодую. Вылитая Нинуша, поверь мне. И характер такой же. Упрямая!
Тамара потрясенно молчала. Софи печально пояснила:
—Если б не Нинуша, я бы в блокаду продала крымский пейзаж. А может и остальные следом ушли бы. Она не позволила, да! Карточками поделилась, свои-то я, ворона эдакая, потеряла. Жизнь мне тогда подруженька спасла. И картины эти. Я Нинуше еще в сорок первом обещала: умирать буду, внукам твоим крымский пейзаж оставлю. Пусть знают, что бабушка для них сберегла. А ты — не возьму. Молчи уж!
Элечка обиженно сказала, глядя в сторону:
—Честным людям всегда не везет!
—Это кто ж тут нечестный?! — подскочила Наталья, лицо ее мгновенно залилось краской.
—Не я ведь,— хмыкнула Элечка.
—Право же, — неопределенно пробормотал Петя, — зря ты так…
—Как? — с любопытством спросил Электрон.
—Так… так резко, — помявшись, буркнул Петя.
Маша стукнула ладонью по столу и почти восхищенно заметила Лельке:
—Глянь, они нас сейчас по земле размажут! Ущемленные мои! Честные-пречестные! Лучше бы сознались, кто картины из гостиной умыкнул!
—Это ты на кого намекаешь, лахудра?!— взвизгнула Элечка.
—Скажу прямо,— фыркнула Маша. — Троих человек, нет — четверых, я полностью исключаю. Однозначно, как говорит мой любимый Жириновский.
—Это кого? — заинтересовался Электрон, его зеленые глаза откровенно смеялись.
—Не тебя,— огрызнулась Маша.— Лельку, Томку, себя и Динку, понял, нет?
—А мне за что ж такая немилость?
—Не люблю красивых! Пусть и мужиков,— фыркнула Маша. — К чему мне конкуренты?
—Спасибо за комплимент, и все же?
—А я тебя знать не знаю!— жизнерадостно объявила Маша. — А их — как себя, родную, и всю насквозь честную-пречестную!
—Честную,— прошипела Эльвира.— Не верится что-то.
—Вот-вот,— кивнула Маша.— Я о том же. Не хочу, чтобы даже ты, кудельки с кудряшками, принимала меня за вора. Так что кайся, укравший! Мы простим!
Петя, Наталья и Эльвира смотрели настороженно. Электрон по обыкновению смеялся. Тамара с Лелькой все еще не могли прийти в себя от шока: они увезут домой по эскизу Левитана.
Каяться никто не хотел.
* * *
После завтрака Лелька сказала, что ей срочно нужно кое-куда сбегать. На пару часов, не больше. Вот сейчас сходит, примет душ, а потом быстренько на вокзал.
Машу удивить трудно. Она лишь кивнула. Зато Тамаре такое Лелькино заявление совсем не понравилось. Призрак еще одного племянника, чумазого и наверняка вороватого с пугающей скоростью обрастал плотью.
Оставалась единственная надежда — маленький бродяга не появится на вокзале. Забудет время, номер вагона, что-нибудь перепутает, или старик не пустит — тоже причина.
Тамара грозно сдвинула брови: сама Лелька ей в своих похождениях так и не призналась. Не знала, что Тамара все видела и слышала. Лицемерно заверила, что они с Динкой рассвет встречали. Это в белые-то ночи!
Ничего, сейчас запрыгает. Или пусть раскалывается. И про альбомчик, альбомчик расскажет! То-то Софи обрадуется, как узнает, что он пропал. Правда, она, кажется, подарила его Динке…
И все равно — так врать!
Тамара отбросила в сторону Гоголя и насмешливо поинтересовалась — что именно старшая сестрица забыла на вокзале? Или она не купила заранее обратный билет? Странно-странно…
Маша, которая точно знала, что ОДИН билет до Череповца Лелька купила, озадаченно покосилась на подругу: и правда, зачем ей на вокзал?
Тамара злорадствовала: Лелька чувствовала себя явно не в своей тарелке. Откровенно врать старшая сестрица никогда не умела, поэтому сейчас краснела и бормотала невнятно, что билет ей нужен детский. Она… она просто не хочет спать с Динкой на одной полке. Деньги у нее есть, зачем им тесниться?
Наивную Машу ее объяснение вполне устроило, а Тамара горестно вздохнула: выкрутилась. Вот вам и честная-пречестная. Вроде и соврать не соврала — не придет Сергей, она Динку на его место положит — и правды не сказала.
Тамара переживала свое поражение, а Лелька шепотом давала Маше последние наставления. Значит, она через полчаса уедет на Ладожский вокзал, а Маше придется — это очень важно…
Тут Епифанцева выглянула в коридор и мстительно улыбнулась. Всплеснула руками и завопила на всю квартиру:
—Ты все же ее вычислила, голубушку?!
Проходившие мимо Наталья с Элечкой переглянулись, заглянули в комнату и вопросительно уставились на Лельку.
Тамара разозлилась: опять клоунада, надоело! Схватила книжку и выбежала вон. Предварительно покрутив пальцем у виска.
Лелька оглянулась на незваных гостей и пролепетала:
—Кого?
Маша бросила прокурорский взгляд на Наталью с Элечкой и решила накала не снижать. Пугнуть двух каракатиц как следует. Заслужили!
Она сузила глаза, склонилась к Лелькиному уху и прошипела так, что услышали бы и из коридора:
—Убийцу!
И по-детски искренне порадовалась эффекту.
Да она талантлива! Может, шепнуть Ваньке, чтобы пристроил ее на сцену? Мог бы, таракан рыжий, расстараться и прикупить для единственной и горячо любимой жены какой никакой театрик…
Эффект действительно впечатлял: Элечка позеленела и отпрянула в сторону. А Наталья ухватилась побелевшими пальцами за косяк и, заикаясь, пробормотала:
—К-какого уб-бийцу? При ч-чем т-тут убийство?
Мимо прошли Электрон с Петей, но в комнату заглядывать не стали. Электрон лишь приподнял левую бровь, услышав Наташины слова. А Петя покачал головой.
Зато Лелькино лицо стало ледяным, и Маша искательно улыбнулась подруге. Она вовсе не хотела погубить расследование. А в том, что оно ведется, Маша ни капли не сомневалась. Нужно знать Лельку!
Понятно, двух дурочек необходимо срочно успокоить. Пока они не переполошили весь дом. Пусть считают, что речь вообще не о Питере. Может, о Череповце?
Маша посмотрела на перепуганных девиц и передумала: ломать собственную игру? Из-за этих фифочек?!
Она хмыкнула, поманила пальцем Элечку с Наташей и прошептала:
—Я не в курсе. Двое лишь знают.
—Кто?— едва шевельнулись побелевшие губы Элечки.
—Кто?— выдохнула Наталья.
—Лелька и…
—А второй?! — глаза Натальи стали огромными.
—Сам убийца!
И тут Лелька все испортила. Дернула Машу за волосы и укоризненно воскликнула:
—Маша, как тебе не стыдно пугать девочек? Что ты несешь?!
—Сов-соврала?— пролепетала Наталья.
