Но ему повезло больше: с севера послышался приближающийся звук мотора. Бен напряженно ждал, и действительно с севера появился серый «Понтиак-Файерберд». С приближением машины усилились звуки рок-музыки: пара подростков на прогулке, стекла опущены, магнитофон надрывается, Брюс Спрингстин поет с энтузиазмом о любви, машинах и сталеварах. Превосходно.

В тот момент, когда шумный «Понтиак» проезжал мимо «Шевроле», когда шум мотора и вопли Спрингстина достигли апогея и внимание Шарпа было, несомненно, отвлечено в направлении, прямо противоположном его боковому зеркалу, Бен быстро перебрался через парапет и прокрался за седан. Он пригнулся пониже, чтобы его не было видно в заднее стекло и в боковое зеркало, если второй агент Бюро вздумает проверить дорогу сзади. Когда шум мотора «Понтиака» и голос Спрингстина стихли, Бен ползком обогнул левый угол «Шевроле», глубоко вздохнул, вскочил на ноги и выпустил заряд в заднюю шину. Грохот потряс тишину гор с такой силой, что сам Бен испугался, хотя и знал, чего ждать. Мужчины в машине заорали.

Один из них крикнул:

— Пригнись!

Машина осела со стороны водителя. Руки у Бена болели от отдачи после первого выстрела, но он выстрелил снова, на этот раз с целью напугать их, целясь низко над крышей, чтобы дробь ее задела, а сидящим внутри показалось, что часть дроби попала внутрь. Оба мужчины тут же легли на переднее сиденье, а из такой позиции они не только не могли стрелять, но даже и видеть Бена.

На бегу он сделал еще выстрел в землю, затем задержался около дверцы водителя и выстрелил в переднюю шину, после чего машина осела еще больше. Потом всадил еще один заряд в то же колесо для пущего эффекта — громоподобный звук, издаваемый ружьем, действовал на нервы даже ему, так что Шарпа и другого парня он должен был просто парализовать, — и взглянул в лобовое стекло, чтобы убедиться, что оба его противника все еще прячут головы. Их не было видно, и тогда он сделал шестой, и последний, выстрел по лобовому стеклу, уверенный, что он не повредит серьезно ни одному из сидящих в машине, но напугает их настолько, что они еще минуту-другую не отважатся поднять головы.

Дробь еще продолжала сыпаться на заднее сиденье «Шевроле», осколки стекла — на переднее, а Бен уже успел сделать три шага и, упав на землю, залезть под стоящий рядом «Додж». Когда они решатся поднять головы, то подумают, что он кинулся в придорожный лес, где перезаряжает ружье и дожидается, чтобы они показались. Им ни за что не придет в голову, что он прячется под рядом стоящей машиной.

Его легкие стремились делать судорожные, шумные глотки воздуха, но он принудил себя дышать медленно, легко, ритмично и тихо.

Ему хотелось помассировать руки и ладони, которые болели от отдачи ружья — ведь он стрелял так много и из такой неудобной позиции. Но Бен отказался от этой мысли, просто терпел, зная, что боль и одеревенение пройдут сами по себе.

Через некоторое время он услышал, как они разговаривают, потом послышался звук открываемой дверцы.

— Черт побери, Пик, пошли, — приказал Шарп. Шаги.

Бен повернул голову направо, выглядывая из-под машины. Увидел, что рядом появились черные ботинки Шарпа. У Бена были точно такие же. На ботинки налипла грязь, а к шнуркам прицепились колючки.

Слева никакой обуви не появилось.

— Давай, Пик, — повторил Шарп хриплым шепотом, который прозвучал как крик.

Открылась еще дверца, потом послышались нерешительные шаги, и в поле зрения Бена с левой стороны машины появились туфли. Более дешевые черные туфли Пика оказались еще в худшем состоянии, чем у Шарпа: грязь покрывала их до самого верха, налипла кусками на каблуки и подошву, а колючек на шнурках болталось вдвое больше.

Мужчины стояли по разные стороны «Доджа» молча, прислушиваясь и осматриваясь.

Бену пришла в голову безумная мысль, что они услышат биение его сердца, потому что, с его точки зрения, оно стучало, как барабан.

— Может, он там, впереди, между двумя машинами, ждет, чтобы дать нам чем-нибудь по башке, — прошептал Пик.

— Он ушел в лес, — так же тихо ответил Шарп, но в голосе его звучало презрение. — Наблюдает сейчас за нами из укрытия и едва сдерживается, чтобы не заржать. Гладкий камень величиной с кулак давил на живот Бена, но он не рискнул переменить положение, потому что малейший звук мог его выдать.

Наконец Пик и Шарп двинулись параллельно друг другу, и Бен перестал видеть их ноги. Скорее всего они осторожно заглядывали в машины и между ними.

Но вряд ли они встанут на колени и посмотрят под машинами, потому что было чистым безумием для Бена прятаться там, лежать на животе практически беспомощным, не имея возможности быстро выбраться. Они могли пристрелить его без всяких хлопот. Если риск, на который он пошел, окупится, ему удастся сбить их со следа, заставить искать там, где его нет, что даст ему возможность умыкнуть какую-нибудь машину. Однако, если они решат, что он такой дурак или такой умный, чтобы спрятаться под машиной, ему конец.

Бен взмолился в душе, чтобы владелец «Доджа» не вернулся в самый неподходящий момент и не уехал на своей машине, оставив его на виду.

Шарп и Пик дошли до конца ряда и, не найдя своего врага, вернулись, все еще двигаясь по разные стороны машин. Теперь они разговаривали громче.

— Вы сказали, он никогда не станет в нас стрелять, — горько заметил Пик.

— Он и не стрелял.

— В меня он стрелял, это точно, — возразил Пик, повышая голос.

— Он стрелял в машину.

— Какая разница? Мы же были в машине. Они снова остановились около «Доджа».

Бен посмотрел налево и направо на их ботинки, надеясь, что ему не захочется чихнуть, кашлянуть или выпустить газы.

— Он стрелял по шинам, — пояснил Шарп. — Видишь? Какой ему смысл было портить машину, если он собирался нас убить.

— Он выстрелил в лобовое стекло, — снова возразил Пик.

— Да, но мы сидели пригнувшись, он знал, что не попадет в нас. Говорю тебе, он неженка, сраный моралист, считает себя кристально чистым. Он будет в нас стрелять, если у него не останется выбора, и он никогда не выстрелит первым. Нам надо действовать. Послушай, Пик, если бы он хотел убить нас, он сунул бы ружье в любое из окон и прикончил нас обоих за пару секунд. Подумай об этом.

Оба помолчали.

Вероятно, Пик размышлял о сказанном.

Бен пытался догадаться, о чем думает Шарп. Он сильно надеялся, что Шарп не вспомнил «Похищенное письмо» Эдгара Аллана По. Хотя вряд ли; Бен не верил, что Шарп вообще в жизни читал что-нибудь, кроме порнографических журналов.

— Он там, в лесу, — наконец заявил Шарп, повернувшись спиной к «Доджу» и продемонстрировав Бену свои каблуки. — Там, поближе к озеру. Готов поспорить, он нас сейчас видит. Смотрит, что мы будем делать.

— Нам нужна другая машина, — заметил Пик.

— Сначала тебе надо пойти в лес, оглядеться, посмотреть, нет ли его там.

— Мне?

— Тебе, — подтвердил Шарп.

— Сэр, я неподходяще одет для такого дела. Мои туфли…

— Здесь меньше подлеска, чем у дома Эрика Либена, — сказал Шарп. — Справишься.

Пик поколебался, но все же спросил:

— А вы что будете делать, пока я там шарю?

— Отсюда, — ответил Шарп, — я могу видеть между деревьями и кустами. Если ты к нему там, внизу, приблизишься, он может попытаться уйти от тебя, прячась за кустами и камнями, а ты этого не заметишь. Но отсюда, сверху, я обязательно его увижу, если он зашевелится. А когда увижу, то нападу прямо на него.

Бен услышал непонятный звук, как будто у банки майонеза отвинчивали крышку. Сначала он не мог решить, что бы это значило, потом сообразил, что Шарп отвинчивает глушитель с пистолета.

Шарп подтвердил его подозрения.

— Возможно, ружье и дает ему преимущество…

— Возможно? — повторил Пик в изумлении.

— …но нас двое, два пистолета, и без глушителей нам легче будет попасть в цель. Давай иди, Пик. Иди и выкури его оттуда для меня.

Казалось, Пик вот-вот взбунтуется, но он все же пошел.