Ей был нужен этот дом. Правда, он изрядно обветшал. Ну и что? Когда-нибудь у нее появятся деньги и она восстановит дом в его первоначальном виде. А сейчас она испытала теплое чувство, когда Залкинд объявил, что дед оставил дом именно ей.

Залкинд поглядел на нее поверх очков и деликатно покашлял.

— Что с вами, мисс Говорли?

Одри быстро вытерла влагу, скопившуюся в уголках глаз, и подняла взгляд.

— Ничего… ничего… все в порядке.

— Можно продолжать?

Прежде чем ответить, Одри почему-то покосилась на Добсона. Должно быть, он почувствовал ее взгляд, потому что тут же посмотрел на нее. Но на этот раз сделал то, чего она совершенно не ожидала: приподнял уголок рта и лукаво улыбнулся. Смутившись, Одри заморгала, а потом снова посмотрела на поверенного.

— Пожалуйста, продолжайте, — торопливо сказала она.

— Мисс Говорли, я хочу, чтобы вы поняли: дом, в каком бы состоянии он ни был, принадлежит вам, — начал Залкинд.

— Понимаю, — кивнула Одри.

Тут поверенный улыбнулся и поправил очки.

— Хорошо. Потому что далее речь пойдет о вещах намного более сложных. Понимаете, ваш дедушка пожелал, чтобы вы оба, — он перевел взгляд с Одри на Джолли, — владели этим домом сообща.

— Сообща? — спросил Джолли. — Это как же?

— Именно так, как написано, — ответил Залкинд. — То есть совместно и безраздельно. Вместе. Как один.

Сбитая с толку, Одри наклонила голову набок.

— В каком смысле?

— Как один человек, — продолжил Залкинд. — Иными словами, чтобы каждый из вас получил свою долю наследства, вам сначала необходимо пожениться.

— Что?! — дружно воскликнули Одри и Джолли и подались вперед. На мгновение их ошарашенные взгляды встретились.

— Вы не ослышались, — спокойно повторил Эрон Залкинд. — И, чтобы сделать это, у вас есть только семьдесят два часа, то есть трое суток. Если вы этого не сделаете, то я уничтожу свадебный подарок. И никто из вас его не увидит.

Джолли прищурился и насмешливо фыркнул.

— Что за чертовщина, Эрон? Грэм и не заикался мне ни про какой свадебный подарок.

— Это меня ничуть не удивляет, — ответил Эрон.

— Что еще за подарок?

Залкинд прочистил горло.

— Карта.

Из легких Джолли со свистом вырвался воздух, и он откинулся на спинку кресла.

— Карта?

— Какая карта? — спросила Одри, выходя из транса.

Должно быть, тут какая-то ошибка, сказала она себе. Карта? Выйти замуж за Джолли? Ее дед не то выжил из ума, не то задумал страшную месть. Он знал, чего стоила семье его страсть к приключениям, знал, как она относится к мужчинам, которым бродяжничество дороже семьи. Она не могла поверить, что дед мог захотеть связать ее с чокнутым кладоискателем, используя в качестве приманки карту.

— Мисс Говорли, ваш дедушка уверяет, что на этой карте указано место, где спрятаны сокровища Старого Арчера.

— Старого Арчера? — недоуменно повторила она.

— Да. Существует местная легенда о пирате по имени Арчер и его сокровищах. Предполагается, что они были зарыты где-то в этих местах в конце восемнадцатого века. Однако никто не знает точно, существует ли этот клад в действительности, — добавил Эрон.

Одри захотелось засмеяться — впервые за все время пребывания в Луизиане. И она это сделала, потому что если бы она не засмеялась, то заплакала бы. Капля оказалась последней.

— Не хочу! — заявила она, схватила сумочку и встала. — А теперь, если вы оба не против, я пойду за билетом на сегодняшний самолет. Мистер Залкинд, если я вам понадоблюсь, вы знаете, как меня найти.

Решив уйти как можно быстрее, Одри резко повернулась к дверям, но остановилась, когда Джолли схватил ее за руку.

— Этелдред, подождите…

Она опустила глаза. Сердце заколотилось снова, на сей раз вдвое быстрее.

— Я подумал, что мы могли бы… Но, наверное, до возвращения в Талсу вам нужно закончить кучу дел?

Одри опустила глаза и посмотрела на длинные пальцы, сжимавшие ее запястье. Чувство было такое, словно они сжимают ее сердце.

— Ну… пожалуй…

Он выпустил ее руку и отошел на шаг.

— Что ж, рад был увидеть вас снова. Вот и все, что я хотел сказать. И еще то, что вы замечательно выглядите… так выросли… и вообще…

Собрав остатки смелости, Одри вздернула подбородок.

— Да, теперь я взрослая.

— Ага, вижу. Надеюсь, что ваш дружок знает, как ему повезло.

Одри окаменела. Правда заключалась в том, что всего две недели назад она порвала со своим женихом после того, как ее просветила одна из его бывших подружек. Джералд Уильямс, ее так называемый жених, был брачным аферистом. Он тщательно выбирал себе жертву среди одиноких женщин (таких, как сама Одри), вкрадывался к ним в доверие, а в подходящий момент обирал их и исчезал без следа. Впрочем, к тому времени Одри уже успела узнать его мерзкий характер, так что все нежные чувства, которые она к нему питала, испарились без следа. О разрыве Одри ничуть не жалела; просто ей было стыдно, что она оказалась последней дурой и позволила себе увлечься таким мерзавцем.

Однако говорить этого Джолли она не собиралась. Наоборот, Добсону следует думать, что она все еще помолвлена, причем с человеком, который готов целовать землю, по которой она ступает. Может быть, это называется ложной гордостью. Но она хотела, чтобы Джолли в это верил. Точнее, это было ей необходимо.

Она посмотрела на Джолли снизу вверх, и их глаза встретились. Уголок его рта приподнялся снова, но на сей раз Одри показалось, что в его улыбке сквозит печаль. Правда, это длилось всего лишь Мгновение. Прежде чем Одри успела ответить, Добсон отвернулся, подошел к окну и уставился на что-то, что привлекло его внимание. Когда-то она ревновала Джолли ко всему, что удостаивалось его внимания. Но все это в прошлом. Теперь она повзрослела. Она по горло сыта мужчинами, которые всю жизнь играют в детские игры.

Внезапно до Одри дошло, что ей надо бежать. Подальше от этого человека и всего, что с ним связано.

— Прошу прощения, — сказала она и быстро вышла из конторы.

Спустя несколько секунд она села в малолитражку, которую взяла напрокат в аэропорту. Какое счастье, что она не разрыдалась у всех на виду. Одри хотела скрыть от окружающих, что больше всего на свете боится одиночества. К несчастью, она все еще настолько наивна, что мечтает о мужчине, который найдет ее достойной своего внимания и заботы.

Несмотря на все старания, она по-прежнему осталась маленькой дурочкой.

Джолли стоял на крыльце адвокатской конторы и смотрел вслед уехавшей машине Одри. Что-то внутри исчезло вместе с ней, но черта с два он позволит себе думать об этом. А сосет под ложечкой у него просто от голода, вот и все…

Он медленно покачал головой. Тут было над чем поразмыслить. Во-первых, что заставило его старого друга написать такое странное завещание? И, во-вторых, куда девались деньги, которые Грэм собирался оставить Этелдред?

Джолли повернуться и снова вошел в контору Эрона Залкинда.

— О'кей, Эр, — протянул он, нахлобучивая шляпу на глаза, в которых сверкала суровая решимость. — Теперь, когда Этелдред ушла, я бы хотел знать, куда, черт побери, девались те две сотни тысяч долларов, которые, по словам Грэма, он ей завещал?

Залкинд открыл рот, потерял дар речи и уставился на молодого человека. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он пожал плечами и промолвил:

— Не имею представления, о чем ты говоришь.

— Грэм продал все, что у него было. В том числе отправил на аукцион коллекцию древностей, которую хранил в частном музее одного приятеля. Некоторые экспонаты были довольно ценными. Иными словами, за несколько недель до смерти он перевел в наличность все, кроме старого дома. Следовательно, он хотел отдать эти деньги Этелдред.

— Послушай, Грэм пришел ко мне меньше чем за две недели до смерти, и я составил завещание согласно его воле. Через несколько дней он пришел снова и передал мне запечатанный конверт с картой. Но насчет денег не сказал ни слова.