Отец Стефан понимающе кивнул, сжал Брендану плечо и, вернувшись к своему стулу за письменным столом, сел и закрыл глаза, задумавшись.

— Хорошо, Брендан. То, что вы не можете определить причину утраты веры, свидетельствует о том, что это не результат заблуждения. Так что оставим духовное чтение, книги здесь не помогут. Это психологическая проблема, и корни ее уходят в ваше подсознание. Нам еще предстоит докопаться до них.

Открыв глаза, отец Стефан увидел, что помощник смотрит на него с интересом: предположение, что его внутреннее сознание просто действует во вред ему, явно заинтриговало молодого священника. Следовательно, не Бог отвернулся от Брендана, а Брендан подвел Бога. А это уже переводило дело в плоскость личной ответственности, что само по себе гораздо более легкая проблема, чем мысль о нереальности Бога или о том, что Он отвернулся от Кронина.

— Как вам, вероятно, известно, — сказал отец Стефан, — архиепископом Иллинойсским ордена иезуитов является Ли Келлог. Однако вы можете и не знать, что у него работают два психиатра, тоже иезуиты: они помогают нуждающимся в помощи священникам. Я мог бы устроить для вас консультацию и, при необходимости, обследование и лечение.

— Я был бы вам крайне признателен, — ответил Брендан, подаваясь всем корпусом вперед.

— Да. Со временем. Но не теперь. Как только вы начнете курс психоанализа, архиепископ сообщит об этом префекту, и тот примется выяснять, не допускали ли вы каких-либо проступков в прошлом.

— Но я никогда...

— Мне это известно, — поднял руку отец Стефан. — Но в обязанности префекта входит контроль за дисциплиной, и он обязан быть подозрительным. Самое скверное то, что даже если лечение у психоаналитика будет успешным, префект на долгие годы занесет вас в черный список, что ограничит ваши перспективы. А вплоть до последнего инцидента я был уверен, что вы станете со временем епископом, возможно, пойдете и еще выше...

— О нет! Это не для меня, — запротестовал Кронин.

— Уверяю вас, это именно так. И, если вам удастся справиться с вашими теперешними трудностями, вас ожидает блестящая карьера. Но стоит вам попасть в список неблагонадежных, вы навсегда останетесь под подозрением. И в лучшем случае дослужитесь до приходского священника подобно мне.

Брендан улыбнулся уголками губ:

— Я счел бы за честь прожить жизнь так же, как вы.

— Но ведь вы можете преуспеть, достойно послужить церкви! И я не сомневаюсь, что вам предоставится такой шанс. Поэтому прошу вас дать мне возможность до Рождества помочь вам выбраться из ловушки, в которую вы угодили. Мы не станем вести беседы о природе Добра и Зла, вместо этого я попробую применить на практике некоторые собственные теории по психологическим проблемам. Пусть это будет не совсем профессиональный курс психоанализа, но давайте попробуем. Только до Рождества. А потом, если не наступит улучшение и мы не продвинемся в наших поисках ответа на больной вопрос, я вверю вас нашему психиатру. Договорились?

— Договорились, — кивнул Брендан.

— Великолепно! — потер от удовольствия ладони отец Вайцежик, распрямляя спину, словно готовясь колоть дрова или делать гимнастику. — Значит, есть целых три недели в нашем распоряжении. Для начала вам следует переодеться в цивильный костюм, а потом отправиться к доктору Джеймсу Макмертри в детскую больницу Святого Иосифа. Он зачислит вас в санитары.

Брендан недоуменно посмотрел на отца Стефана:

— В санитары? Выносить ночные горшки, менять белье? Зачем это нужно?

— Через неделю вы сами это поймете, — со счастливой улыбкой на лице отвечал отец Стефан. — И, когда это произойдет, я помогу вам отомкнуть один из секретных замочков вашей психики, и вы сможете заглянуть в себя и, не исключено, найдете причину утраты веры — и преодолеете ее.

На лице Брендана читалось сомнение.

— Но ведь вы обещали дать мне три недели! — сказал отец Стефан.

— Хорошо.

Брендан непроизвольно поправил свой белый жесткий воротничок — похоже, он сожалел, что ему придется расстаться с ним на некоторое время, и это уже было добрым знаком.

— Я дам вам денег на расходы, вы снимете номер в недорогом отеле, будете жить среди обычных людей, это должно пойти вам на пользу после церковного затворничества. Ступайте переоденьтесь и потом зайдите ко мне.

А я пока позвоню доктору Макмертри и обо всем с ним договорюсь.

Кивнув, Брендан направился к двери, но вдруг остановился.

— Есть одна деталь, говорящая в пользу предположения о том, что моя проблема имеет психологический, а не рассудочный характер, — нерешительно проговорил он. — В последнее время мне снятся странные сны... точнее, один и тот же сон.

— Рецидивирующий сон, совсем по Фрейду.

— Я видел его несколько раз после августа. Но на этой неделе — три раза за последние четыре дня. Очень неприятный сон, он повторялся вновь и вновь на протяжении ночи. Короткий, но яркий. Мне снились черные перчатки.

— Черные перчатки?

Брендан поморщился:

— Мне снилось, что я в незнакомом месте. Лежу на кровати. Словно бы... связанный. Мои руки и ноги привязаны к кровати. Я хочу встать, убежать, выбраться из комнаты, но не могу. В комнате полумрак, трудно что-либо разобрать. И потом эти руки...

Он вздрогнул.

— Руки в черных перчатках? — подсказал отец Вайцежик.

— Да. В черных блестящих перчатках, виниловых или резиновых. Очень плотных, туго обтягивающих руку. — Брендан отпустил дверную ручку и вернулся на середину комнаты, где замер с поднятыми перед глазами ладонями, словно бы пытаясь вспомнить подробнее, как выглядят руки в черных перчатках из его навязчивых снов. — Мне не видно, чьи это руки, что-то случилось с моим зрением. Я вижу только перчатки, до кистей. А выше — выше все расплывается.

Лицо Брендана побледнело, в голосе слышался страх.

Порыв холодного ветра сотряс оконное стекло, и отец Стефан спросил, невольно поежившись:

— Этот человек в черных перчатках — он что-нибудь говорит вам?

— Он никогда не произносит ни слова. — Брендан вновь содрогнулся, опустил руки и засунул их в карманы. — Он только прикасается ко мне своими холодными скользкими перчатками.

У кюре был такой вид, словно он и сейчас чувствует их прикосновение.

— И в каком месте вы ощущаете прикосновение этих черных перчаток? — с явным интересом подался вперед отец Стефан.

Глаза молодого священника остекленели.

— Они прикасаются к моему лицу. Ко лбу. Щекам, шее... груди. Мне холодно. Они ощупывают меня всего.

— Но вы не испытываете боли?

— Нет.

— Однако вы боитесь этих черных перчаток, человека в них?

— Страшно боюсь. Но не знаю почему.

— Нужно посмотреть, как этот сон истолковывается в свете теории Фрейда.

— Возможно, вы правы, — согласился священник.

— Посредством сновидений подсознание посылает сигналы сознанию, и в вашем случае нетрудно распознать символическое значение черных перчаток. Это руки Сатаны, которые протянуты, чтобы утащить вас со стези праведности. Или руки вашего сомнения. Они также могут символизировать соблазны или грехи, одолевающие вас. Это испытание.

— Особенно соблазны плотские, — мрачно усмехнулся Кронин. — В конце концов, эти перчатки ведь ощупывают меня всего.

Он вновь направился к двери, но, взявшись за ручку, задержался.

— Послушайте, я скажу вам нечто необычное. Этот сон... Я почти уверен, что он вовсе не символический. — Брендан перевел взгляд с отца Стефана на потертый ковер. — Я думаю, что за этими черными перчатками не кроется ничего, кроме рук в черных перчатках. Мне кажется... я их когда-то где-то видел на самом деле.

— Уж не хотите ли вы сказать, что вы однажды оказались в ситуации, которую теперь видите во сне?

Все еще не отрывая взгляда от ковра, молодой кюре произнес:

— Я не знаю. Возможно, в детстве. Понимаете, это, вероятно, никак не связано с моим кризисом веры. Эти два явления, вполне может статься, вообще не связаны между собой.