Посовещавшись, направились дальше, лесистее, и Света уже не отрывала глаз от пестрого ковра под ногами. Но то ли ей не везло, то ли густая трава и опавшая листва мешали разглядеть грибные шляпки, только ее небольшой кузовок был по‑прежнему пуст. Время от времени до нее доносились радостные возгласы Наташи, и от этого Свете становилось еще досаднее.
К ней подошел Андрей.
– Ну, как успехи? Похвались, – улыбнулся он.
– Вот... – Света огорченно показала пустую корзинку и пожаловалась: – Или я такая раззява, или это какое‑то фатальное невезение... Хоть бы один грибок! Даже обидно...
Андрей молча достал из своего лукошка пару подберезовиков и положил их к Свете.
– Нет, – мотнула она головой, пытаясь вернуть их обратно, – так не честно, я хочу сама... Забери!
– Подожди, – остановил ее Андрей, – это же временно. Просто грибы боятся твоей пустой корзинки, вот и прячутся. Как только найдешь сама – вернешь. Пошли!
Теперь Андрей держался неподалеку от нее, а вскоре негромко позвал:
– Света! Иди‑ка сюда!
Она послушно двинулась к нему, но, сделав несколько шагов, услышала:
– Стоп! Теперь – смотри.
Света внимательно огляделась и...
– Ой!!! – радостно вскрикнула она. – Нашла! Андрюша, нашла... Господи, прелесть какая...
Прямо перед ней на высокой крепкой ножке стоял молоденький подосиновик – эдакий бравый солдатик в оранжевом берете, отличник боевой и политической...
Срывать такую красоту было очень жалко, но Свету уже захватил азарт поиска и, срезав свой первый гриб, она устремилась дальше. Теперь она без устали рыскала среди деревьев, лезла в самые густые заросли, заглядывала под каждый кустик – и ее корзинка стала постепенно наполняться. В итоге, когда вся компания вышла к машине, ее «улов» лишь немногим уступал трофеям остальных. Зато ее первый подосиновик единодушно был признан победителем и, под общий смех, получил титул «Мистер Гриб– 2001».
Прогулка явно пошла Свете на пользу – она похорошела, разрумянилась, прядки русых волос выбились из‑под косынки, а глаза сверкали азартом и радостью. Она протянула Андрею два подберезовика, тех самых.
– Спасибо, Андрюша, ты меня просто спас!
Он смотрел на нее, не отрываясь, смотрел с какой‑то особой мягкой нежностью. Потом улыбнулся смущенно и легко коснулся рукой ее щеки.
– Паутинка... – пробормотал он.
У Светы сладко замерло сердце, ей внезапно и очень остро захотелось прижаться к нему, обнять, прильнуть благодарно щекою к щеке... Она уже подняла руку, но спохватилась, опустила глаза и лишь едва дотронулась до его груди, тихо промолвив:
– Спасибо...
А Наташа в это время теребила мужа:
– Паш, ну достань же воды. Пить хочу – умираю.
Пить хотелось всем – долгое хождение по лесу давало себя знать. Ильин открыл багажник джипа и с досадой присвистнул:
– Ничего себе...
Большая пластиковая бутыль с водой, купленная ими по дороге, оказалась пуста – вся вода разлилась по машине. То ли пробка была плохо закрыта, то ли бутыль прохудилась от тряски, но воды у них не осталось ни капли. От этого пить захотелось еще сильнее.
– Ну вот, напились... – расстроилась Наташа.
– Ерунда, в Мелихове купим, – успокоил жену Павел.
– Подождите, я сейчас, – сказал Андрей и направился к соседней машине, у которой собирались тоже только что вышедшие из леса грибники.
Через пару минут он вернулся и скомандовал:
– По коням, ребята! Едем в Талеж!
– Куда‑куда? – спросила Наташа.
– Здесь совсем рядом какой‑то знаменитый родник, – объяснил Андрей. – Говорят, вода – удивительная. Садитесь же, поехали.
12
Дорога к роднику была заасфальтирована, и машин возле него стояло полным‑полно. Они подошли к лестнице, ведущей к источнику и, глянув вниз, восхищенно ахнули.
В самом деле, было отчего удивиться! Перед ними открылась небольшая – метров сто в поперечнике – котловина с петляющим по ней ручейком. Да, место было живописным – и только, но чьи‑то щедрые и умелые руки превратили его в настоящее чудо!
Центр котловины украшала сказочной красоты каменная часовня, за ней – выдержанная в том же старорусском стиле звонница со сверкающими на солнце колоколами. Через ручеек были перекинуты ажурные мостики, а мощенные плиткой дорожки обрамляли изумрудную зелень ухоженных газонов. А еще были деревянная купальня, беседка с медным ангелом на крыше – и буквально все вокруг овеяно людской заботой и любовью.
Бьющий из основания котловины родник наполнял небольшой, выложенный камнем бювет 2и, беспечно журча по камням, веселым ручейком убегал прочь. Вода в самом деле оказалась замечательной – кристально чистой, очень холодной и изумительно вкусной. Они вдоволь напились, умылись, и усталость от хождения по лесу тут же бесследно исчезла, словно ее унесла с собой в ручеек ключевая вода.
Когда они, свежие и бодрые, поднялись наверх, к машине, Андрей обратился к какому‑то мужчине в камуфляжной форме, загружавшему канистры с водой в старенький «жигуленок».
– Послушайте, вы не знаете, откуда здесь эта красота?
Мужчина захлопнул крышку багажника и обернулся.
– У родника‑то? – переспросил он и пожал плечами. – Уж я не знаю, правда или нет, но мне рассказывали вот что. Будто бы один «новый русский» тяжело и серьезно чем‑то заболел. К кому он ни обращался – все врачи в один голос твердили, мол, медицина бессильна, готовься, парень, к худшему. Помирать, значит. А у мужика этого не то бабка, не то тетка отсюда родом была и про родник, конечно, знала. Вот она и посоветовала ему талежской водой лечиться. Бабка‑то верующая была, а вода из этого родника, между прочим, издавна святой считалась. Стал мужик водичку пить, умываться ею, и дело пошло – начал потихоньку оклемываться. Через год пошел он к врачам – а болячки‑то его уже и нет! Вот тогда на радостях и затеял он это... благоустройство. Все, что там, у родника, понастроено – все он, на свои денежки...
– Счастливый человек... – сказал Андрей.
– Еще бы! – усмехнулся мужчина в камуфляже. – Считай, что с того света вернулся!
– Да нет, дело не в этом, – возразил Андрей. – Жизнь‑то... Ее ведь по‑разному прожить можно... Счастливый, потому что память добрую о себе оставил. А это далеко не каждому удается.
Света почувствовала, как горячая волна нежности поднялась из глубин ее души, обожгла щеки и сжала тисками горло. Ее опять неудержимо потянуло прикоснуться, прижаться к Андрею.
– Да, можно, оказывается, и так свои деньги тратить, – задумчиво сказал Павел.
– Пошли, мыслитель, ехать пора. – Наташа подхватила мужа под руку и повела к машине.
Тут Света шагнула к Андрею и, тоже взяв его под руку, наконец‑то крепко прижалась щекой к его твердому плечу. Он замер растерянно, и тогда Света подняла лицо навстречу его недоуменному взгляду. В ее широко распахнутых, влажно поблескивающих глазах Андрей увидел нечто такое, что заставило его смешаться, разом покраснев. Он судорожно сглотнул, словно собираясь что‑то сказать, признаться в чем‑то важном, но Света уже опустила глаза и, не выпуская его руки, пробормотала смущенно:
– Пойдем, а то без нас уедут...
Дорога домой была куда менее оживленной. Разговор не клеился: сказывались усталость и обилие впечатлений. Павел был сосредоточен и задумчив, Андрей рассеянно смотрел в окно, изредка едва заметно улыбаясь своим мыслям.
На заднем сиденье тоже было тихо. Наташу быстро сморило, и она задремала, пристроив голову на плече Светы. А той было не до сна. В смятении и растерянности она пыталась понять, что же с ней происходит. Отчего ее, как магнитом, влечет к Андрею, что заставляет томительно замирать от одного его теплого взгляда? Любовь? Полно! Что за глупость?! Она же не пятнадцатилетняя дурочка, чтобы «запасть» всего лишь на светлые кудри, широкие плечи и милую улыбку! Жизнь давно научила ее ценить в людях (в мужчинах – в первую очередь) совсем другие, куда более приземленные, качества. Предприимчивость, деловая хватка, умение ставить перед собой большие цели и добиваться их – вот что отмечала она прежде всего. Любой мужчина, не обладающий определенным – и довольно высоким! – социальным статусом, не имел ни малейшего шанса привлечь ее внимание не только как человек, с которым можно связать жизнь, но и просто как сексуальный партнер. А какой статус был у Андрея? Подумать только – безработный из провинции, ниже которого только бомж! И все же он заинтересовал ее – что уж греха таить – сразу, с первых минут знакомства, и с каждым прожитым рядом с ней днем становился все ближе и дороже. Все это было странно и непонятно, но тем не менее не пугало ее, а, наоборот, кружило голову, волновало и манило...
