— Отчасти, — ответил Грей, устраиваясь рядом и укутывая меховой полостью их ноги.

Пока сани плыли по свежевыпавшему снегу, Виола чувствовала себя как в фантастическом сне. Снегопад почти прошел, и в темном небе висел серебряный лунный серп. Все было настолько чудесно, что ей казалось, она грезит.

Сани плавно скользили по дороге, под полозьями поскрипывал снег. И только когда был сделан очередной поворот, Виола поняла, куда они направлялись. Свет в окнах небольшой церкви сиял, как призывный маяк в темноте зимней ночи.

Тихая музыка становилась громче по мере того, как они подъезжали ближе. Рождественские гимны разливались в ночи, а гости все подходили и подходили, кто пешком, кто на лыжах, кто подъезжал в санях. Все направлялись к импровизированной пещере, специально сооруженной по случаю Рождества.

Грей, боясь потерять в толпе Виолу, крепко держал ее за талию. Вокруг все было торжественно тихо, если не считать криков осла, которые тот издавал, когда гости подходили к скульптурной группе, изображавшей сцену поклонения волхвов новорожденному Иисусу. Когда же хор запел гимн «Он пришел в ясную полночь», собравшиеся начали преподносить дары младенцу, спавшему в яслях. Гора подарков уже полностью закрыла ноги скульптурных изображений святых Марии и Иосифа, когда Грей вытащил из внутреннего кармана конверт и положил его в корзинку, которая также была переполнена подношениями. Уводя Виолу от ярко освещенной сцены, он объяснял ей смысл происходящего.

— Несколько местных церквей собирают вещи и средства для нуждающихся семей. Сегодняшний ритуал стал в этих горах ежегодной традицией.

Виола полезла в карман.

— Я тоже хочу что-нибудь дать.

В церкви яблоку негде было упасть: столько народу набилось в небольшое помещение. Неожиданно для Виолы эта ночь стала одним из самых красивых рождественских праздников в ее жизни. Ее переполняла радость свет струился из широко распахнутых глаз' душа возносилась к небесам. То, что Грей стоял рядом с ней, казалось теперь правильным и естественным, вся злость на него прошла, как по мановению волшебной палочки. Ее спутник был красив, умен, добр… Слушая пение хора, Виола мысленно перечисляла его достоинства и вдруг обнаружила, что список гораздо длиннее, чем она ожидала.

Когда они покидали церковь, Виола заметила седовласую пару, которая приветствовала их.

— Мистер Миллер! Какая приятная встреча! — проговорил Грей, пожимая руку пожилому мужчине.

— А я все сомневался, увижу ли вас: снегопад-то какой! — Джордж Миллер сжал затянутую в перчатку руку Виолы.

Оливия с материнской теплотой улыбнулась девушке. Когда мистер Миллер отвел Грея в сторону, его жена поинтересовалась, как Виоле нравится супружеская жизнь.

— О, это… достаточно интересно, — ответила та, выдавив из себя улыбку.

— Вам, душечка, не мешало бы спросить об этом у кого-нибудь, кто замужем уже почти сорок лет. Будет только лучше.

— Наверное, — слабым голосом вымолвила Виола.

— Знаете, в ту минуту, когда вы с Греем вошли в церковь, я поняла, что вы молодожены. Джорджу даже не пришлось напоминать мне об этом.

— Правда? — Значит, подумала Виола, они прекрасно сыграли свои роли.

— Это было абсолютно ясно из того, как ваш муж смотрел на вас, а вы на него. Грей не мог отвести от вас глаз. — Заявление было сделано искренне и с явным одобрением.

Виола радостно вспыхнула, но тут же одернула себя. Они с Греем и должны были выглядеть как влюбленная пара. Это было частью их делового соглашения, а она уже в который раз упорно забывала об этом. Радость ее тотчас померкла, уступив место досаде и раздражению, на глаза навернулись слезы…

А сердце ее ныло и тянулось к этому проклятому Грею. И Виола ничего не могла с собой поделать.

Душу Виолы разрывали самые противоречивые чувства. Она нахохлившись сидела в санях, не замечая изумительной красоты волшебной ночи и сказочных пейзажей, проплывавших мимо нее. Виола была расстроена и очень ругала себя за то, что влюбилась в такого человека, как Грей. Он же с самого начала ясно дал понять: единственное, что их будет связывать, — это деловые отношения. Грей сидел рядом с ней такой же подавленный, как и она, не говоря ни слова.

И все-таки ей безумно хотелось узнать его потаенные мысли. Что-то в его поведении, жестах, взглядах будоражило ее, вопреки всему вселяло робкую надежду. В конце концов, он ведь поцеловал ее, и этот поцелуй не давал Виоле покоя. Но когда они вернулись домой, все надежды на то, что Грей Джонсон способен рассматривать ее иначе, чем просто служащую, рухнули.

Он протянул ей конверт, очень похожий на тот, что он оставил в вифлеемских яслях.

— Что это? — спросила Виола.

— Рождественская премия. В знак признательности за работу, которая была прекрасно выполнена, — сказал Грей ровным голосом.

Рождественская премия… Оказывается, она не заслужила даже одного из тех подарков, которые он преподнес своим служащим. Просто наличные. Виола попыталась скрыть разочарование, распечатывая конверт.

— Ты очень щедр, — сказала она, избегая смотреть на Грея. — Спасибо. На его лице не было никаких эмоций, когда он ответил:

— Я знаю, что для тебя это было нелегко.

Ей хотелось закричать: «Это было ужасно! Я провела Рождество без мамы и влюбилась в человека, который считает, что деньги — это ответ на все вопросы!» — Вслух же она сказала:

— Я очень устала. Думаю, мне пора идти спать.

Виолу душили рыдания, поэтому она стремительно выбежала из комнаты, чтобы Грей не видел ее плачущей. Ее мучила мысль, что даже посторонний человек, какая-то там Оливия Миллер, смогла угадать ее любовь, а этот бесчувственный чурбан ничего не заметил… Или делает вид?..

Грей почти не спал этой ночью. Дважды за то непродолжительное время, что они пробыли здесь, Виола плакала, и оба раза причиной слез был он. Грей злился на себя. Ему не следовало просить девушку пожертвовать праздниками только для того, чтобы он мог продолжить свою недостойную игру. Затевая ее, он не особенно задумывался над нравственной стороной вопроса.

Он думал, что, хорошо заплатив, сможет, по крайней мере, вызвать улыбку на лице Виолы и сделает Рождество для нее не таким печальным. На деле все оказалось куда сложнее. Он увлекся и забыл, что Виола Ханнифорд не игрушка, не заводная кукла. Ему стало стыдно, раскаяние овладело им. Черт его дернул, ввязаться в эту авантюру!

Грей взглянул в окно. Снегопад прекратился. Если есть хоть малейшая возможность, он сегодня же уберется отсюда вместе с Виолой и вернется в город прежде, чем страничка календаря с надписью «25 декабря» будет перевернута. Он подарит ей Рождество, о котором она мечтала.

Еще до восхода солнца все было устроено. Заказаны билеты на нужный рейс, найден человека, который согласился доставить их в аэропорт. Они вернутся вовремя, чтобы успеть к ужину.

На его осторожный стук в дверь Виола не ответила. Тогда Грей вошел в комнату. Она лежала, свернувшись калачиком в уголке постели, прижав к щеке сжатую в кулачок руку. Будь они женаты на самом деле, он тотчас забрался бы к ней под одеяло и прижал к себе.

Грей мысленно одернул себя. О чем он думает? Однако Джордж Миллер неустанно повторял, что они с Виолой подходят друг другу, но… Энтузиазм мистера Миллера по поводу его женитьбы заставлял Джонсона чувствовать себя мошенником, если не последним мерзавцем. Он оказался в худшем положении, чем прежде, до того как задумал эту на первый взгляд невинную затею.

— О Господи, что за паутину мы сплели и сами же в ней запутались!

Его тихий возглас заставил Виолу проснуться. Она, никак не ожидавшая увидеть его в своей комнате, подтянула одеяло к самому подбородку.

— Что ты здесь делаешь?

— Тебе надо встать, — сказал он. — Мы уезжаем.

— Уезжаем? Куда?

— Домой.

— А я думала, что все рейсы отменены.

— Не все. У тебя есть час на сборы.

— Объясни толком: я ничего не понимаю.