— Я так и знала, что ничего не выйдет, — горестно вздохнула она и неохотно впустила меня.

— Спасибо, — искренне сказала я. — Обещаю — чем бы ты ни занималась, я у тебя под ногами путаться не буду. Залезу под одеяло и просижу под ним, пока не разрешишь вылезти. А может, и дольше.

— Ладно уж. Можешь присоединиться к своему другу на кухне. Мы тут очень мило поболтали.

К другу? Поболтали? О чем это она? Уж не Фран ли вернулась? Несмотря ни на что, я бы ничего не имела против того, чтобы поговорить с ней.

Я медленно переступила порог кухни — и начисто лишилась дара речи.

Холод адский: окно было открыто настежь, как и дверцы холодильника и морозилки. И повсюду — фигурки животных самых разных размеров. Жирафы, пеликаны, валлаби… Как живые. Казалось, вот-вот сорвутся с места и продолжат свой полет или бег.

Кухонный стол вернулся на место. И за ним сидел Фрейзер. Усталый, измученный, но при моем появлении он улыбнулся.

— Потрясающе, правда? Я кивнула.

— Похоже, твоя соседка из тех, кто прячет свечу под кровать.

Я повернулась к Линде:

— Это ты их сделала?

Она покраснела и передернула плечом.

— Из чего они?

— Из шоколада.

Я обернулась в изумлении.

— Это все — шоколад!

— Я скульптор, — застенчиво произнесла Линда. — Сегодня их заберут на выставку. Я обычно делаю маленькие, а большие нужно делать быстро, чтобы они не растаяли. Сейчас я их расставила на холоде, чтобы затвердели. Их скоро заберут.

— Господи… — Я разглядывала съедобный зоопарк. — Они просто великолепны.

Линда улыбнулась. Это было настолько редкое зрелище, что я невольно улыбнулась в ответ. А мне улыбнулся Фрейзер. Извиняющейся, кривой ухмылкой. Как в финале «Бешеных псов», только наоборот.

Сердце ухнуло куда-то на самое дно моих туфель. Мы с Фрейзером смотрели друг на друга, будто загипнотизированные.

— Если хотите, можете съесть черепаху, — смущенно предложила Линда. — Она плохо получилась.

— Спасибо, — сказала я. — Но она слишком красивая, чтобы ее есть. Ну, для черепахи.

Я не сводила глаз с Фрейзера. Поняв, что кое-что происходит, — бедная, дам ли я ей когда-нибудь почувствовать себя как дома в ее собственной квартире? — Линда ретировалась.

Стало совсем тихо.

— Ну? — спросила я наконец с деланной беззаботностью.

Фрейзер опустил голову.

— Знаешь, я никогда не хотел жениться.

Я вскинула бровь.

— Правда, не хотел. Все произошло так быстро, и только после помолвки я начал понимать… как это неправильно. Конечно, не без твоей помощи и помощи моего братца.

Я отвела взгляд.

— Ха.

— Я и глазом не успел моргнуть, как начались приготовления к свадьбе. Я чувствовал… ну, мы же были помолвлены. Я дал ей обещание. Нельзя же было разрывать все только потому, что я передумал.

— Нет, как раз чем раньше это сделаешь, тем лучше.

— Может быть. Но стоило мне об этом заикнуться, Аманда просто отмахивалась. Говорила, что все будет прекрасно.

— Не думаю, что ей был нужен непременно ты.

— И я не думаю. — Фрейзер вздохнул. — Ты знаешь, я молился весь вчерашний вечер. Я не верю в Бога, но вчера готов был поверить. В кого-то, кто наставил бы меня на истинный путь.

— Средневековые рыцари так часто делали.

— Знаю. Колени болят.

— И?.. Помогло?

— Нет. Я сидел в церкви целую вечность — дремал, просыпался… А часов в одиннадцать вдруг опомнился. Я просто здоровый трусливый ублюдок, и надо смотреть своей судьбе в лицо. Это мне наказание за то, что я не посмотрел ей в лицо раньше.

— Гм.

— Я не думал, что она устроит… ну, то, что устроила. Думал, она подождет и намылит мне шею за опоздание.

— Наверное, она тоже была не в лучшей форме, — заметила я.

— Кажется, да. Брр.

— Что?

— Ничего. Передергивает каждый раз, как вспоминаю, что она там наговорила. А тебе-то каково, бедная…

Фрейзер коснулся моего лба, и я вдруг спохватилась, каким же пугалом, наверное, выгляжу.

— На самом деле совсем не больно. Это просто царапина от шипов.

— Она могла глаз тебе выколоть.

— Была бы одноглазой.

Фрейзер улыбнулся и нежно погладил царапину. Я дернулась.

— Если не считать этого, — произнес он, — Аманда оказала мне услугу. Я выкрутился, и ей некого в этом винить.

— Кроме тебя.

— Это точно. Вина целиком и полностью моя. Я имею в виду — я не выгляжу в этой ситуации бессердечным мерзавцем. Потому что я действительно не такой. По крайней мере, я так думаю.

— И я.

Рука Фрейзера все еще касалась моего лба.

— Почему ты здесь? — спросила я.

— Чтобы увидеть тебя, — просто сказал он.

— О…

Фрейзер отнял руку, опустил голову.

— Вы с Энгусом… Извини, это, конечно, совершенно не мое дело, но все-таки… Между вами ведь ничего нет? Он сказал, что нет, но я подумал, что он просто бережет мои чувства. Он ведь такой.

— Знаю, — сказала я. — Нет. И никогда не было, правда… Думаю, одна из причин, почему он мне нравился, — хотя и не единственная причина… Он ведь замечательный. Так вот, он нравился мне потому, что напоминал тебя.

Добрые глаза Фрейзера удивленно моргнули.

— Это правда?

— Да, — сказала я, сглотнув.

Он осторожно накрыл мою руку своей.

— Ты… меня… ну, ты знаешь?..

— Да, — сказала я, не сомневаясь, что даю правильный ответ.

Фрейзер сжал мою руку; другая его ладонь легла на мою щеку. За окном снова повалил снег.

— Я наконец понял. Понял, до чего же боялся, что ты будешь с ним и сделаешь счастливым его, а не меня. Я так ревновал.

Я уставилась на него:

— Ты ревновал? Ты же собирался жениться!

— Знаю. Просто мне казалось нечестным, что ты достанешься ему лишь потому, что он получил свой шанс, а я свой уже упустил. Как будто мало мне было печали.

Я не могла поверить своим ушам.

— Я встретила в поезде экстрасенса. Не верю я в эту ерунду. Полная чушь. Знаешь, она велела мне возвращаться к Александру.

— Ты так и сделала, — сказал Фрейзер. Я в недоумении смотрела на него.

— Аласдер. Мое второе имя. Гэльский вариант имени Александр.

Я вытащила платок. Ф. А. М. Та чокнутая, видно, углядела букву А, пока я сжимала платок в руке, и сделала правильный вывод. Если, конечно, не… Я подняла голову.

Словно в замедленной съемке, мы касались друг друга, будто заново узнавали — он меня, а я его. Я ощущала его сильные плечи под белой рубашкой. И волоски на руке, которые топорщились от холода и от нашей близости. Я осторожно дотронулась до пуговицы на его рубашке.

— Если я снова расплачусь, то ослепну.

— Тогда не надо будет объяснять, что ты во мне увидела.

— Ха!

Вдруг я почувствовала, как сильные руки Фрейзера легли на мою талию и крепко сжали ее. Лицо его было возбужденным, взволнованным, неуверенным — нет, как раз вполне уверенным.

Я посмотрела на него в упор.

— А знаешь, была бы это книга, — изрекла я, — она непременно закончилась бы свадьбой.

— Не обязательно, — возразил Фрейзер. — Могла бы закончиться и поцелуем.

Так и случилось.

Мы решили сразу же сбежать из Лондона. Где-нибудь в деревне, рассуждали мы, можно просто гулять и разговаривать. Ну и все остальное. Я светилась, как рождественские огни за окном. Затолкав в сумку кое-какое теплое барахло, мы двинулись к дверям. Уже на выходе я услышала, как зазвонил телефон. Линда сняла трубку.

— Ага! — донесся до меня ее голос. — Мел!

— Меня тут нет, — сказала я Фрейзеру.

— Мел! — заорала Линда. Линда — заорала? Ну и денек. — Это некто по имени Николас! Хочет знать, свободна ли ты этим… погоди-ка… сегодня или на все остальные выходные?

Вскинув брови, я посмотрела на Фрейзера. Он замотал головой.

— Передай ему, что никогда, Линда, — сказала я.

Молчание. Потом Линда выскочила из кухни.

— Представляешь, он взамен меня пригласил!