— Так слабо заняться этим на бешеной скорости, ковбой, — передразнила Ариадна героиню какого-то идиотского вестерна. — Неужто слабо?
Ее рука плавно двигалась, заставляя его вздрагивать.
— Мы врежемся в столб. — Попытка сопротивления вышла неуверенной и отвратительно слабой. — Давай остановимся!
— Ну нет! — капризно протянула Ариадна. — Так неинтересно. Малышка хочет нового. Ну же, ковбой! Не дури — кроме нас, на дороге нет никого…
Он вздохнул, сдаваясь ей на милость. Отдался течению с покорностью раба.
«Кто купит ценою жизни ночь мою?»
Что-то резко ударило, Ариадна качнулась всем телом.
На одно мгновение ему показалось, что он увидел лицо мальчика, как две капли воды похожего на Павлика.
Он развернул руль, пытаясь спасти положение. Но наткнулся на что-то твердое. Как будто из кустов выползла огромная змея, и машину швырнуло обратно на дорогу.
Последнее, что он увидел, была легкая тень, метнувшаяся из парка с криком. Похожая на белое облако, она попыталась оттолкнуть ребенка, но было уже поздно.
Маленькие, легкие тела взлетели, широко распахнув руки, как маленькие крылья, перевернулись несколько раз от удара в воздухе и… упали рядом друг с другом…
* * *
Увидев вылетевшего на дорогу маленького мальчика и летящий на бешеной скорости джип, Мира закричала.
Она даже не успела подумать, что надо делать, — ноги сами вынесли ее на дорогу.
«Господи, помоги мне, — взмолилась Мира.
— Пожалуйста, Господи!»
Она даже не успела узнать ребенка — в считаные доли секунды Мира уже отталкивала его прочь, оставаясь на той линии, по которой неслась эта чертова машина. «Трахаются они там, что ли?» — мелькнуло у Миры в голове.
Мальчик упал, разбивая себе в кровь колени.
Мира уже почти успокоилась, но в это время из кустов вылезла какая-то пакость, напомнившая Мире виденного в зоопарке питона. Машина, налетев на эту нечисть и взвизгнув тормозами, как сумасшедшая истеричка, развернулась и смяла мальчика и Миру.
В воздухе повис крик и ужас, а Мира уже не видела ничего — только небо перед глазами, то самое, где, по ее мнению, еще оставался живой Бог.
— Эй, Бог, — прошептала Мира, — теперь я смогу не возвращаться сюда?
Небо погасло. Боль, до этого пронзавшая Миру, тоже исчезла. Ее тело становилось легким, или у нее его больше не было?
Мира подумала, как она станет обходиться без тела, но теперь ей было наплевать.
Она уходила из Старой Пустоши. Навсегда! И с последним выдохом покинула ее окончательно.
* * *
— Привезли?
Анна быстро поднялась и спустилась по лестнице.
— О господи, — вырвалось у нее.
На носилках, закрытые простынями, как покойники, лежали два тела. Одно совсем маленькое, другое — побольше.
Девочка и мальчик. Мальчик — поменьше, а девочка… Она почувствовала дрожь в руках.
Как Душка и Павлик. Нет, так не бывает. Она уже и так настрадалась. Может быть, порцию страданий все-таки надо нормировать, а?
— Им уже нельзя было помочь.
Голос медсестры прозвучал ровно, но вряд ли в нем звучали нотки утешения или сострадания.
Она кивнула и медленно отогнула уголок простыни, закрывающей маленькое тельце мальчика.
Нет…
Она отшатнулась, пытаясь удержаться на ногах, ухватилась за стену.
Павлик?! И Душка?!
Она не стала открывать второе тело. Не стала делать себе еще больнее. Сейчас ей нечем было дышать.
Она пошла к выходу.
Это обман. Павлик и Душка живы. Они дома. Они не выходили из дома…
— Их сбил красный джип.
Обернувшись на шепот, она заметила, как женщина, шептавшая это, засмущалась и отвернулась.
Анна сделала шаг к двери.
— …занимались сексом… Не заметили…
— Ее муж и Ариадна?
Анна не стала оборачиваться. Теперь к боли примешалась злость.
О, как она его ненавидела!
— Возьмите, это вам поможет!
Она посмотрела на говорившего. Это был хирург, протягивающий ей странный предмет, завернутый в клетчатый носовой платок.
Анна взяла его, машинально сказав:
— Спасибо…
На ощупь предмет был твердым и холодным. Анна развернула его и увидела, что это револьвер.
Она усмехнулась.
Что ж… Раз народ хочет дальнейших зрелищ — он их получит. Ей уже все равно. Ее боль переполнила пределы выносимого.
Она вышла в темноту.
Красный джип она не увидела, зато сразу увидела Кирилла. Он сидел на земле, бессмысленно уставясь в небо, и мычал, как подстреленное животное.
Анна позвала его:
— Кирилл!
Он поднял глаза, в которых стояли слезы.
— Анна? Я не знал, что так получится… Я не знал!
Его лицо расплывалось.
Она попыталась улыбнуться ему, сказать, чтоб он не боялся, потому что в смерти нет ничего страшного. Гораздо страшнее остаться здесь с этой болью, которая рано или потом перейдет в покорность, и тогда их ничего не спасет…
Зачем жить, когда у них нет теперь ни Мишки, ни Павлика, ни Душки?
— Анна, пожалуйста, не надо…
Анна покачала головой и подняла револьвер. Нажала на спуск, стараясь не смотреть в эти глаза, полные мольбы и боли. Крик оглушил ее.
Она равнодушно смотрела, как тело Кирилла сползает на землю. Потом улыбнулась и направила револьвер себе в висок.
* * *
Они шли долго, и почему-то Игоря не покидало ощущение, что он уже был здесь. И эта высохшая речка, и мостик, и ромашковые заросли… Где-то куковала кукушка — он привычно задрал голову, спросил — сколько мне осталось? Кукушка, которая до этого куковала мерно и непрестанно, вскрикнула один раз и — замолчала.
«Ну да ладно, я же не маленький, в самом деле, чтобы верить тебе, — подумал Игорь, но неприятный осадок в душе остался.
И его не покидало ощущение дежавю — он БЫЛ здесь. Он оглянулся вокруг, наклонился, пытаясь прочесть надпись на мостике. «Прошлый раз я садился на корточки», — пришла в голову мысль. «Эта дорога ведет в Старую Пустошь», — гласила надпись, и ему почудились предостерегающие нотки — «эта дорога ведет… в ад».
Он машинальным жестом дотронулся до ромашек, уже зная, чемони пахнут, и недоуменно оглянулся на своего спутника.
— Нам надо идти, — поторопил его загадочный парень.
Все вопросы замерли на языке, Игорь покорно встал, отряхивая с куртки куски засохшей травы, кивнул. И подумал, что он не удивится, если по дороге им встретится разрушенная церковь.
«Сны иногда становятся явью».
Или это просто кажется, что тебе снится. На самом деле ты проходишь свой путь, пробуя, каким он будет. Тре-ни-ров-ка…
Они еще некоторое время шли по лесу, в воздухе которого уже вовсю бродило осеннее вино, и действительно, в отдалении, на пригорке, Игорь увидел силуэт церкви без купола, и вот они уже вышли к огромному щиту, на котором было написано: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В СТАРУЮ ПУСТОШЬ!», и чуть ниже: «WELCOME ТО ETERNAL EMPTINESS!», а губы Игоря переиначили сами эти слова — «добро пожаловать в ад…».
— Ну вот. Мы пришли.
Теперь Игорь стоял перед воротами, за которыми виднелись огни города. Причем назвать городок маленьким он не мог — Старая Пустошь показалась ему огромным, сверкающим огнями городом.
— Это не так, на самом деле Старая Пустошь невелика, — услышал он за своей спиной. — Говорят, раньше там было нормальное село. Небольшое, но аккуратное и справное. Хозяйства крепкие, в общем… Жили они не тужили, как говорится. Потом что-то там случилось… Он мне толком не сказал — сам не знает, что ж там такое произошло, то ли проклял это место кто-то, то ли все совпало с периодом раскулачивания, — только полетело все к чертовой маме в один момент… Какое-то время еще держались они, да пошли на них то засуха, то, наоборот, дожди, в конце концов и река высохла. Стали говорить, что место плохое, вроде как сам дьявол его отметил. Появился тут человек, сказал — надо всем собраться и просить у Бога прощения. Тогда все наладится понемногу. Послушались они. Построили церковь маленькую, стали вымаливать у Бога «плоды земные», и вроде все наладилось. И засуха оставила в покое эти места, только речка как была иссохшей, так и осталась… И почему-то строго-настрого этот человек запретил им подходить к вон той луже.
