Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Важно также отметить, что США в своем наступлении на Афганистан из практических соображений не могли «опереться» всей мощью на исключительно Пакистан – это могло весьма серьезно подорвать влияние, ослабить внутренние позиции и без того откровенно прозападного президента Мушарафа. Да и нереально просить о помощи в борьбе с пуштунами Афганистана пуштунов Пакистана. Нереально ожидать концентрации Исламабада на борьбе с тайными исламистскими организациями в ситуации, когда Пакистан поддерживает эти организации в их действиях против Индии в Кашмире.

Было бы ненужным упрощением полагать, что проблема заключается только в европейской пассивности. Ведь американское руководство и не стимулировало европейской активности — Вашингтон менее всего желал обсуждать свою военную афганскую стратегию на брюссельском или любых других западноевропейских форумах. Совершенно очевидно, что Вашингтон президента Буша и министра обороны Рамсфелда очевидным образом не хотел влезать в томительную и вязкую выработку совместной стратегии. Опыт Боснии и Косова их совершенно не вдохновлял. И сложилась весьма специфическая ситуация — самый большой и важный военный союз Америки оказался практически непригодным для решения западных задач инструментом в критический период. Старый альянс оказался способным решать только старые проблемы. Он уже никого не сдерживает в Европе, но и не готов действовать в глобальном масштабе. . Философия Североатлантического союза, его структура, его миссия оказались устаревшими и неприспособленными для требований нового времени. (Учтем при этом, что Пентагон расходует на каждого из своих солдат в год 28 тысяч долл., в то время как западноевропейцы в среднем 7000 долл.).

Следующий шаг – скажем удар по следующему «гнезду терроризма» – Ираку может взорвать «старое НАТО» — в Западной Европе еще готовы послать войска в Афганистан, но не готовы к интервенции в Ираке (или в Сирии, Ливии, Судане, Йемене, Сомали или Иране). Решение проблемы модернизации своего военно-политического союза потребовало бы от Вашингтона весьма радикальных перемен в мировидении, серьезного обращения к прежде игнорируемым проблемам.

Возможности коалиционной перегруппировки

Обнаружилось, что не те союзники оказались необходимыми лидеру Запада. Что толку от якобы боеготового механизма Североатлантического Союза, сели в первом большом кризисе XXI века он не может оказать Америке подлинно действенную помощь? Западные генералы оказались в убийственной для старой НАТО ситуации, когда параграф 5, единая ядерная стратегия НАТО (а с нею и практически все прежнее брюссельское планирование) оказались прошлогодним снегом. Если генералы ключевых американских натовских союзников готовятся в своем планировании к той войне, которая уже невозможна, нереальна, сугубо умозрительна? США обсуждали свою стратегию в Исламабаде, в Ташкенте и, конечно же, в Москве, ища поддержки нескольких стран, заглавными среди которых являются Россия и Пакистан.

Замкнуться на НАТО в эпоху подъема других материков, цивилизаций, культур, религий, геополитических центров стало для США непродуктивной и даже опасной стратегией. Созданная для достижения совершенно других целей коалиция не выдерживает тест на релевантность в начале 21 века, когда противостояние Востока и Запада Европы стало анахронизмом, а механизм воздействия на широкий мир за пределами Европы еще не создан. Встал вопрос о новых союзниках и даже о реформировании старого союза. На Западе начали зреть идеи весьма существенного коалиционного пересмотра, ревизии союзнических связей. Обнаружилось радикально важное обстоятельство: в сентябре 2001 г. общая угроза проявилась как для Запада, так и для страны, «сдерживать» которую и был создан западный военный блок – для России. Общность противника потребовала, как минимум, общего для Брюсселя и Москвы планирования – хотя бы в самых общих чертах. Все это создало предпосылки нереальной прежде перспективы сближения Москвы с военным блоком Запада. Предпосылки нового взгляда Североатлантического Союза на Россию.

Посетив зимой 2001 г. штаб-квартиру НАТО в Брюсселе, президент Путин заметил, что видит в НАТО перемены, в свете которых эта организация не смотрится более старым военным альянсом, направленным против России. «Говорят, что НАТО становится скорее политической, чем военной организацией. Мы наблюдаем за этим процессом. Если дело пойдет таким образом, то все изменится значительно… Мы верим, что происходящее ведет к качественной перемене в отношениях России и Запада». Россия сделала несколько недвусмысленных жестов – объявила о своем уходе с баз Камрань (Вьетнам) и Лурдес (Куба) *.

В результате этой эволюции Запад предпринял попытки коррекции своей союзнической стратегии. Исторически это не ново: ведь была же России важнейшим союзником Запада в двух его главных испытаниях ХХ века – в двух мировых войнах?

В реальности речь, начиная с ноября 2001 г., пошла о возможности весьма радикальной трансформации НАТО из организации, противостоявшей Советскому Союзу-России, в организацию новой европейской безопасности в глобальными функциями. России было бы невыгодно сближение с первой, устаревшего типа организацией; России, при определенном повороте событий могло бы быть выгодно войти в новый — «наднатовский» альянс, хотя бы частично гарантирующий ее внутреннюю целостность и протяженные границы, хотя бы несколько страхующей опасности жизни рядом с переменчивыми и потенциально опасными соседями.

Лидером поисков более адекватного ответа на современные угрозы выступила Британия, гибкость дипломатии которой стала эталонной. Наиболее отчетлива витающие в воздухе новые идеи выразил в середине ноября 2001 г. премьер Тони Блэр. (Представляется, что Лондон ищет гарантии от экономического и политического доминирования в Европе Германии. Напомним, что именно ради избежания этой угрозы Лондон выступил в 1914 и 1939 годах). Складывается впечатление, что современная британская дипломатия, надеясь сохранить свободу маневра в Европе, стремится, с одной стороны, быть наиболее лояльным союзником Вашингтона, с другой - искать новые пути приобщения к европейскому балансу сил России.

«План Блэра» предполагал трансформацию взаимоотношений России и НАТО из системы 19 плюс 1 в «систему двадцати участников», где Россия могла бы даже подписать Вашингтонский договор (возможно, без параграфа 5 – о том, что нападение на одного члена альянса равнозначно нападению на всех членов союза). При глобальном смещении угроз для Запада Россия могла бы войти в Североатлантическую организацию не как некая консультируемая величина, а как интегральная часть новой системы безопасности в Европе с глобальными функциями. Как писала американская газета «Крисчен сайенс монитор», «многие, если не большинство европейцев полагают, что вступление России в НАТО завершит процесс создания такой структуры взаимоотношений европейских государств, которая в конечном итоге принесет постоянный мир. Неопределенность же с принятием России в альянс не только будет большой прорехой в мозаике, но также может возродить традиционную российскую ксенофобию... У Запада есть второй шанс навсегда закончить «холодную войну», покончить с разделением Европы и сделать Россию полноценным партнером НАТО в борьбе с терроризмом и в деятельности по предотвращению распространения оружия массового поражения» *.

Речь зашла о геополитическом сдвиге впечатляющих пропорций: Россия входит в обновленный западный союз, приобретает новых союзников и представляет собой фактор его глобализации в стратегически важных по времени и месту основных событий обстоятельствах. В Москве заговорили о важнейшем после 1989-1991 гг. повороте во внешнеполитической ориентации России. Вхождение в западный военный союз России могло бы иметь главное для нее позитивное значение – блок НАТО потерял бы свою антироссийскую направленность. И это была бы уже новая НАТО, потенциально полезный партнер.

132
{"b":"158235","o":1}