В конце 50-х годов такие лидеры развивающихся стран, как премьер-министр Индии Дж. Неру и президент Египта Г. А. Насер, возглавили движение консолидации сил развивающихся стран и их невмешательства в межблоковую политику. Образование зоны неприсоединившихся (тогда они предпочитали называть себя нейтральными) государств постановило США в новую историческую ситуацию. В экономической области прямо и косвенно нейтральные страны зависели от США (являясь пленниками сложившейся системы валютно-финансовых и рыночных отношений), но в политической сфере произошло их отстранение и отчуждение от американского центра влияния. Вначале реакция Вашингтона на внешнеполитическое поведение Индии, Бирмы, Индонезии, Египта, Сирии была открыто резко отрицательной. Нейтрализм был названы «аморальным»: США весьма жестко обращались с «аморальными» партнерами в лице развивающихся стран. Когда стало ясно, что силовой нажим не изменит ориентации этих стран и не интегрирует их в зону зависимости от США, американская дипломатия так или иначе смирилась с фактом существования движения неприсоединения.

В мире преобладающего экономического, военного и политического превосходства США стали появляться удаляющиеся от Америки величины, как крупные (такие как Индия), так и меньшие по масштабу, но столь же стойкие. Особенно это касалось арабских стран, Индии, стран Юго-Восточной Азии, некоторых африканских (Гана, Египет) и азиатских (Индонезия, Бирма) государств. Было положено начало процессу, который в 60-х годах породил «Группу 77» и движение неприсоединения, в 70-х годах активизировал ОПЕК и борьбу за новый международный экономический порядок. Так, в результате серьезных просчетов американской дипломатии Египет – крупнейшая страна арабского мира вышел в 1955 – 1956 годах из орбиты влияния США. Американцы «перегнули палку» в подходе к строительству жизненно важной для Египта Асуанской плотины. (Сенаторы из южных штатов не могли себе представить, зачем Соединенным Штатам помогать египтянам в строительстве плотины, которая поможет египетскому хлопку конкурировать с американским). В Вашингтоне утверждалось, что эксплуатация сложного оборудования ГЭС не по силам примитивным египтянам. Одна из причин американского просчета заключалась в том, что Вашингтон не мог себе представить, что у американцев в этом деле могут быть конкуренты. Отказ Египта признать режим Чан Кайши привел к окончательному (июль 1956 г.) отказу США помочь Египту в строительстве Асуанской плотины. Это довольно быстро привело к утрате американского влияния в значительной части арабского мира.

Чтобы «поправить дела», вернуть Ближний Восток в зону своего влияния, а также чтобы «заменить» потерявших (после авантюры 1956 г.) влияние в регионе Англию и Францию, администрация оказала нажим на конгресс, и в январе 1957 г. была провозглашена так называемая «доктрина Эйзенхауэра», которая давала президенту право вмешиваться в дела стран Ближнего Востока всеми средствами (включая военные), в случае если какое-либо правительство региона обратится с просьбой о помощи. Соединенные Штаты именно в этот период начали укреплять связи с Саудовской Аравией, делая на нее ставку как на свою опору в Персидском заливе. В апреле 1957 г. США постарались создать блок трех арабских монархий – Саудовской Аравии, Иордании и Ирака. В попытке укрепить свое влияние в восточной части арабского митра Соединенные Штаты 14 июля 1958 г. высадили в Ливане свой военный десант. Но эта операция показала ограниченные возможности чисто силового подхода и вызвала раскол в самом американском руководстве. Объединенный комитет начальников штабов требовал оккупации всего Ливана, но политическое руководство США понимало риск подобной акции. Президент Эйзенхаузр отдал приказ ограничить зону оккупации Бейрутом и прилегающим аэропортом ^*.

Важно отметить еще одну черту событий на Ближнем Востоке летом 1958 года. Англичане, закрыв глаза на недавний неудачный Суэцкий «опыт», бросили свои войска в Иорданию, чтобы оградить британские нефтяные интересы в Персидском заливе, и предложили американцам (высадившимся в Ливане) принять участие в этой операции. Борьба в американских верхах на этот раз тоже была весьма острой, многие хотели вернуть арабские страны в зону своего влияния, используя силу. Лишь после долгих дебатов президент Эйзенхауэр отказался от предложения англичан.

На Кубе в 1959 г. победила революция во главе с Фиделем Кастро. Никогда еще в американской истории ХХ века из орбиты американского влияния не выходила страна, расположенная столь близко от США. Вначале в Вашингтоне выдавали желаемое за действительное, усматривая в Ф. Кастро еще один вариант вождя – близкого к идеалу просвещенного, либерального, проамерикански настроенного деятеля. Но самостоятельность поведения правительства Ф. Кастро быстро разочаровала Белый дом ^*. Начались поиски американской альтернативы. В результате дело «налаживания» отношений с Кубой было быстро передано ЦРУ, которое приняло решение убить Ф. Кастро и оказать всемерную поддержку контрреволюционной эмиграции, остаткам войск свергнутого диктатора Батисты. Это и предопределило конечное поражение американских попыток возвратить Кубу в сферу своего влияния. По престижу американской внешней политики был нанесен серьезный удар. Вашингтон не мог долго терпеть эти «унижения», результаты чего обнаружились во всем объеме при президенте Дж. Кеннеди во время подготовленной ЦРУ высадки контрреволюционеров на Кубу в апреле 1961 г.

При Эйзенхауэре возросло общее число государств, с которым и США имели соглашения о военных союзах, их стало 45. Президент Эйзенхауэр считал, что дело укрепления позиций Америки в мире в период его правления находилось в надежных и опытных руках. «Если, учитывая наше положение в мире, мы будем заменены людьми с меньшим опытом, меньшим престижем и без уз знакомства, и даже дружбы, какие есть у нас с Фостером (Джоном Ф. Даллесом. – А. У.) со многими лидерами мира в различных его частях, тогда возникает вопрос: что будет дальше?» ^*(Запись в дневнике Эйзенхауэра, помеченная январем 1956 г.) Политические противники Д. Эйзенхауэра думали иначе. Идеологи оппозиции стали появляться как на стороне тех, кто считал его политику излишне рискованной, так и на стороне тех, кто считал эту политику малоэффективной.

Важно отметить возникновение явления, невозможного в прежние годы, для которого была характерна быстрота развития экспансии: формируется идейная оппозиция «тотальной вовлеченности» — перваялиния критики американской внешней политики. Так, известный и влиятельный сенатор Рассел начиная с середины 50-x годов стал излагать мысль о том, что Америка приблизилась к опасной грани, когда становится очевидным предел ее материальных возможностей.

Но все более влиятельной во второй половине 50-x годов начала становиться втораялиния критиков и противников внешнеполитического курса Д. Эйзенхауэра. На пике могущества Америки в ее правящем классе появилась группа политиков, призвавших «не дрейфовать к неоизоляционизму», а, напротив, более активно использовать «дарованные судьбой» возможности Америки. В ходе предвыборных президентских кампаний самым простым способом завоевания престижа и влияния становится требование более энергичной внешней политики. Пожалуй, первой кампанией такого рода была кампания демократов в 1956 г., когда они обвиняли республиканского президента Эйзенхауэра в пассивности, приведшей к тому, что половина Индокитая была окончательно потеряна для Запада, где США выглядели «бумажным тигром», что НАТО встала на путь упадка. Спустя четыре года Дж. Ф. Кеннеди повторил эти обвинения с удесятеренной силой. Важно отметить начало процесса: от одной избирательной кампании н другой средством привлечения избирателей на свою сторону стало обещание блюсти интересы внешней экспансии наиболее эффективным образом. Судьба Америки, ее влияния в мире стала частью предвыборных баталий. Внутри правящих кругов возникла влиятельная группа сомневающихся в способности «медлительного и консервативного» Д. Эйзенхауэра быстро найти подход к нарождавшимся молодым государствам. Нацеливаясь на борьбу за президентское кресло, сенатор Кеннеди указывал правящему классу Америки: «Мы позволили коммунистам лишить нас положения, принадлежащего нам по праву... Мы оказались в положении защитников статус-кво, в то время как коммунисты изображают себя авангардной силой, указывавшей путь к лучшему, более яркому и смелому образу жизни» ^*. В предвыборной кампании 1960 г. противники курса Эйзенхауэра сделали акцент на «недостаточности» усилий США во внешнем мире, считая, что Америка «теряет темп», что она ставит под удар свое положение лидера капиталистического мира, что необходимы мобилизация ресурсов, новые внешнеполитические средства, правильное использование необъятных технологических возможностей США ^*. Не один Кеннеди стремился обрести национальную известность путем обоснования необходимости новых усилий. Сенатор Л. Джонсон делал упор на интенсификацию американских усилий по освоению космического пространства. Сенатор Г. Джексон утверждал, что мощь Америки зависит от количества атомных подводных лодок; сенатор С. Саймингтон стоял за увеличение числа стратегических бомбардировщиков Б-52. В конечном счете Дж. Кеннеди продемонстрировал свой «грандиозный стиль» тем, что выдвинул программу перевооружения на всех участках стратегической мириады.