Придя в себя, Брижитт осознала, что тело ее находится уже в другом положении. Как же это могло произойти? Еще не веря самой себе, она попробовала пошевелить пальцами ног — складки на одеяле пришли в чуть различимое движение; оно было слабым, но отчетливым. Брижитт радостно вскрикнула. Жизнь возвращалась к ней, — и она была этим обязана своим воспоминаниям о Фергюссоне, а значит, и ему самому! Ей захотелось немедленно позвать сиделку, и поделиться с нею неслыханной радостью, но она сдержалась в последний момент. Она суеверно опасалась сообщать о своем счастье окружающим до того, как сможет полностью убедиться в том, что действительно способна нормально ходить. Это должно остаться тайной даже для Фергюссона: было бы жестоко обнадежить его перед полетом, — ведь если ничего не получится, его разочарование, когда он вернется, полностью выбьет его из колеи. Собственная разумность поразила Брижитт.

Вошла Эллен и сообщила, что сегодня не было корреспонденции для нее. Брижитт вздохнула с облегчением. Даже шантажист вроде бы успокоился. Жизнь снова становилась прекрасной! Но куда же запропастился Фергюссон? Ей было просто необходимо срочно его увидеть!

Однако вместо Фергюссона в ее комнате появились дети, предводительствуемые Присси. Ее плечи окутывала красная шаль, широкая черная юбка развевалась вокруг стройных ног.

— Сегодня полночи потратила на свое новое платье, — сказала она. — Я просто мертва от усталости!

«Если она так выглядит в качестве мертвеца, то какая же она, когда бывает живой?» — не без зависти подумала Брижитт. Только бы Ги был счастлив с нею! Если бы ни это соображение, продолжать держать в доме Присси было бы большой ошибкой!

Брижитт не могла себе объяснить, почему эта мысль пришла ей в голову. Уж во всяком случае Фергюссон был здесь совершенно не при чем!

Войдя в комнату, он остановился рядом с Присси и шутливо обнял ее за плечи.

— Не растратьте во время выхода с Ги все свое очарование, приберегите что-нибудь и для меня!

Присси рассмеялась и вышла из комнаты вместе с детьми. Фергюссон приблизился к кровати и ласково посмотрел на Брижитт.

— Ого, дорогая моя! Сегодня у тебя очень решительный вид!

— Я же сказала тебе, что больше не буду хныкать.

— Девочка моя… — прошептал он, потом поймал скакавшего по одеялу черного котенка. — Скажи, о ком ты думаешь, глядя на него?

— Ни о ком.

— Ну и неправильно. Он очень напоминает Присси: такой же ласковый и загадочный, — поди догадайся, о чем он думает!

— Смотри-ка, — и тебя тоже занимают мысли о Присси!

— Меня занимают мысли обо всех хорошеньких девушках, — голос Фергюссона выражал полную беззаботность. — Милая, ты обещаешь мне не плакать до моего возвращения?

— Клянусь! — торжественно подняла руку Брижитт и, не выдержав, рассмеялась.

Когда мужчина не может догадаться, о чем думает девушка, он начинает предпринимать определенные усилия для того, чтобы об этом узнать, и она начинает интересовать его все больше и больше. «Глупости! — пыталась себя урезонить Брижитт. — Присси занимает Фергюссона не больше, чем любая другая женщина. Хотя она могла затеять эту возню с новым платьем не столько ради Ги, сколько ради него. Впрочем, ревность — всего лишь следствие моего прежнего неподвижного состояния.» Она блаженно откинулась на подушки и слегка пошевелила пальцами своих оживших ног. «К тому же Присси — девушка практичная. Зачем ей может понадобиться летчик, не имеющий состояния, да еще и женатый, когда в нее без памяти влюблен Ги — единственный наследник семейства Темплеров?» И Брижитт отбросила бесплодные размышления, решив воспользоваться своим одиночеством для того, чтобы заняться своими ногами.

Во второй половине дня она тоже предпочитала остаться без посторонних и заранее попросила Эллен пройтись по магазинам и купить ей шерстяной пряжи, чтобы она могла закончить вязать свитер для Сарры.

Дети вернулись с прогулки в полдень. Сарре раньше всех удалось проникнуть в комнату матери. Она тут же присела на корточки и принялась скакать, как лягушка, уморительно квакая. Никки, вошедший вслед за нею, бросился к ней и вцепился ей в волосы. Присси подскочила к ним и разняла дерущихся детей.

— Никки! Я просто в отчаянии, миссис Джи! Сегодня мальчик просто невыносим!

— Ты портишь всем такое прекрасное утро! — упрекнула Брижитт своего сына, угрюмо и пристыжено стоявшего рядом с кроватью. — Что с тобой, Никки? Почему ты так поступил со своей сестрой?

— Потому что она изображает жабу, а я ненавижу жаб!

— Странно! Где же вы умудрились обнаружить жабу? Не думаю, что это так просто сделать в Лондоне.

Слезы выступили на глазах Никки, его губы дрожали.

— Жаба была у Клементины, — зарыдал он. — Она засунула ее мне за шиворот. Она была холодная и противная, как улитка! Мама, я их очень боюсь!

— Опять Клементина! — медленно произнесла Брижитт. — Присси, среди детей, играющих с ними в парке, есть девочка по имени Клементина?

— Он называет Клементиной каждую девочку, которая ему не нравится. Я не знаю, что с этим можно поделать, миссис Джи.

— По-моему, — вдруг вмешалась Эллен, — взрослым очень легко создавать свои теории для объяснения детских страхов. Вот только как поймешь, верные ли они? Думаю, мальчуган называет Клементиной не какую-то девочку, а именно свой собственный страх. Весь вопрос в том, что или кто ему этот страх внушает! В любом случае, мы должны точно выяснить, что же это такое, — а уж потом подумаем, как нам быть! С вашего разрешения, миссис Джи, сегодня вечером я сама поведу детей гулять в парк.

Холодная тень пробежала по лицу Присси.

— Если вы мне больше не доверяете…

— Да ну что вы, Присси! Я в любом случае уже попросила Эллен после обеда пойти за покупками; дети не помешают ей, а потом они прогуляются по парку. А вы тем временем сможете посетить вашу тетушку, если это доставит вам удовольствие.

И Брижитт всем примирительно улыбнулась, — ей были совершенно ни к чему ссоры между Присси и сиделкой, хотя в глубине души она была очень признательна Эллен за ее намерение выяснить причину страхов, беспрестанно терзавших ее сына в последнее время. Впрочем, бонна, видимо, была не при чем, — обманывать всех так искусно было просто невозможно!

Девушка не скрывала своего недовольства. Уходя, она произнесла, ни на кого не глядя:

— Дети должны будут надеть зимние пальто, — сегодня дует очень холодный ветер.

Наконец-то Брижитт осталась одна. Она отбросила одеяло и медленно согнула ноги в коленях. Это было немного болезненно, и у Брижитт создалось странное ощущение того, что это не ее ноги; но, тем не менее, они двигались! Она приступила к выполнению несложных упражнений, о которых ей рассказывала Эллен. Теперь можно было сообщить о случившемся чуде сиделке. Сегодня вечером или, в крайнем случае, завтра утром Брижитт постарается уговорить Эллен помочь ей встать и сделать несколько шагов по комнате, чтобы к приезду мужа она оказалась способной выйти ему навстречу. Она понимала, что ей нельзя переоценивать свои силы, — слишком большая нагрузка могла вновь лишить ее ноги возможности двигаться.

Брижитт погрузилась в глубокий спокойный сон; она проснулась только однажды, когда ей послышался странный крик где-то в отдалении, и тут же заснула опять.

Первой вернулась Присси. На ее щеках горел яркий румянец, она немного запыхалась: вероятно, боялась опоздать и бежала от самой автобусной остановки. Она объяснила, что ее тетушка была нездорова, и пришлось помочь ей по хозяйству.

— Ничего страшного, — успокоила ее Брижитт. — Дети все равно еще не вернулись.

— Не вернулись? — Присси казалась удивленной, и Брижитт впервые заметила, что за окном уже сгущались сумерки.

— Эллен должна была купить мне пряжу. Вероятно, они задержались в магазине, но, конечно же, скоро придут.

Присси неопределенно пожала плечами и вышла, предварительно предложив Брижитт приготовить ей чаю. Молодая женщина слышала, как она спустилась в кухню, а потом пробежала наверх, в детскую. Она вернулась назад, задыхаясь, и быстро проговорила: