Пяток гражданских перебрались с вертушки на пляж и побрели по мелководью. Разгоняя воду и брызги, вертолет пошел вверх. Пешеходы вскарабкались на борт и вскоре, в бухте застучал первый дизель. Вертолетный силуэт скользнул над тронувшимися к выходу судами, уходя в залив.

Проводив его взглядом, Сашка, отработанным движением собрался присесть на борт Зодиака.  Но вспомнил, что лодки нет.  Да и вообще – не было много чего. Антона, подлетавшего к острову, вместе с остальными погибшими. Не было Пашки, летящего в другой, спешащей к Имросу машине. Из всего экипажа остались половина - Рифат, Даниленко с напарником и Сашка. Лейтенант с кэпом колдовали в рубке, обмениваясь непонятными фразами. Механик хлопотал у дизеля. Раненный связист летел с Пашкой. Семеро.

Еще осталась ЗУшка. Сашка провел рукой по стволу, погладив свежую царапину осколка. Скользнув на отмытое место Антона, он крутанул установку вокруг оси и уставился на воду, неторопливо убегавшую назад. Сиденье второго номера заскрипело под Димкой.

- Ты как?

- Умотался. – Устало отозвался Сашка. - Куда идем? Домой?

- Угу. Прихватим Зодиак и валим на остров.

- Он в поселке? – поинтересовался Корабельников.

- Ага. Кинули у причала и кинулись шарить по дворам. Взяли, на что глаз лег и на колесах к вам.

- За «так» взяли?

- Хозяину пару тысяч сунули. Мужик расчувствовался даже. Ключи вынес.

Оба молча посмотрели на грязную воду за бортом. В заливе наследили хорошо - на поверхности, до сих пор плавали обломки. Встречались трупы. Оба смотрели на это без эмоций, спокойно. Перегорели. Дима кивнул в сторону борта.

- До фига накрошили. И как в поговорке – дерьмо не тонет.

За бортом, метрах в двадцати, проплывал, висящий вниз лицом, жмур. У размозженной головы суетились рыбки.

- Жалко, акул нет. – Мечтательно проговорил сержант. – Моментом бы подъели. И красота, чистота…

Оба замолчали. Терпения Димы хватило на пол-минуты. Отходняк у каждого был свой - Сашка заползал в раковину и замирал, Диму тянуло на болтовню. Пауза затянулась, становясь для него невыносимой. Оглянувшись по сторонам, он обрадовался – на воде бултыхался повод.

- Гляди – живой.

Вяло шевелившийся мужчина, положивший голову на кусок бурого пенопласта, никуда не плыл. Лежа на воде, время от времени он  слабо шевелился. Даниленко подтянул к себе автомат и, раздумывая, поглядел на турка.

- Добить? Чтоб не мучился?

Сашка безразлично пожал плечами. По-хрен. Турком больше – турком меньше. Злости к ним он сейчас не испытывал. Его война на сегодня кончилась.

- Хочешь – грохни. Наср..ть.

- Шеф! Пленные нужны?

Лейтенант вышел из своей берлоги и осмотрелся по сторонам.

- Где?

-Да вон оно, плавает.

Летеха, не торопясь с ответом, поверх борта оценивающе осмотрел  утопающего. Мужик был не ахти  - глаза полуприкрыты, пальцы едва держались за скользкий пенопласт.

- Он до базы дотянет? Сдохнет на полдороге – полдня отписывайся.

Вылезший наружу кэп, хохотнул. – Бери, Сергеич. Орден дадут - «За спасение на водах»!

- Как бы не выговор. За перерасход казенного горючего, колбасы и спирта. – Философски отозвался летеха.

– Ладно. Берите этого «Флинта» на борт.

Михалыч зашел в рубку. Катер сменил курс. Расталкивая носом обломки, он впритирку прошел к лежащему на воде. С борта опустился багор, подцепивший ногу в ботинке. Подтянув ее к борту, четыре руки вцепились в нее и подхватили утопленника за вторую. Голова мужика сползла с клочка пенопласта и ушла под воду. Оба сержанта потащили тело из воды. Проволочив спасенного рожей по обшивке, спасители перевалили его через борт и опустили на палубу.

- Тяжелый, гад. – Даниленко отошел в сторону, и взяв бесхозную куртку, вытер ей руки.

Тело раскашлялось и повернувшись набок, выметнуло на палубу содержимое желудка – белая пена, слизь и очень много воды. Неодобрительно глядящий на это Сашка, проворчал.

- Заблевал палубу, мразь.

- Как очухается – дайте швабру. – Произнес старлей, исчезая в рубке. Из-за закрывающейся двери донеслось – И спирта...

«Зодиак» стоял у причала, там где его бросил Даниленко. Цел и невредим, мотор правда, турки все же сперли. Искать железку желания не возникло даже у хозяйственного кэпа. Затащив катер на слип, «девятнадцатый» пошел к напарнику.  От поселка, оба «Москита» прямиком направились к месту гибели «Зевса». Дав залп, обе команды молча постояли у борта и надев головные уборы разошлись по постам. Прогудев на прощание, два маленьких кораблика пошли в море. Через полчаса их силуэты растворились в пелене начавшегося дождя.

Темнело. Закончился последний день октября. На Эгейщину пришла настоящая осень.

Гарнизонная гауптвахта на Имросе менее всего походила на пристанище юдоли и скорби. Выбеленные стены из песчаника, низкая черепичная крыша с зеленоватым налетом, навечно въевшимся  в темно-красную керамику. Потертые каменные ступени вели на просторный двор. Увитая виноградом, двухметровая ограда с трех сторон замыкала мощенный камнем двор. Ворота были под стать остальному - затейливая чугунная вязь покрывала две могучие створки.

Немного средиземноморья, чуток английской чопорности и островной простоты – со вкусом скомпонованная эклектика. Форма и содержание не вязались.

Не то, что бы тюрьмой…. Здесь не пахло даже армией. Армейский стандарт и обезличенность. И уютный, немолодой особняк носивший явственный отпечаток личности.

– Тут тюрьма?– Матвей искренне недоумевал.

- Винные подвалы под домом. – Пояснил встречающий. – Настоящие катакомбы.

Дождавшись, пока профессор перестанет крутить головой, офицер тактично  добавил. – Прошу внутрь. Командующий ждет.

Бобков и самом деле ждал, прогуливаясь по небольшому коридорчику.

- Привет. Выспался?

Матвей кивнул. Он спал по личному рецепту командующего.

Прилетев на остров после ликвидации Османа, он полночи провел на совещании штаба, невпопад вставляя замечания и отвечая на вопросы с минутной задержкой. Недоумение присутствующих дошло до него не сразу. Мозг раз за разом прогонял картинку - на пляж падал мужчина в хорошем костюме. Темные глаза второго, опускающего пистолет. Из ствола вился светлый дымок.

Мда, впечатлительность собственной натуры подвела.

Бобков первым понял причину и встав, объявил перерыв. Дождавшись пока присутствующие выйдут, он без обиняков обратился к приятелю.

- «Мальчики кровавые в глазах»?

Усталая, ответная улыбка и длинная пауза.

– Пара взрослых… - наконец выдавил из себя Матвей.

- Вали спать. – Бобков был прям и недипломатичен. – Поспишь, очухаешься, тогда и возвращайся.

- Я бы с удовольствием. – Матвей развел руками. – Только… думаешь, они темноты боятся?

- Напугаем. Сами сбегут.  – Зловеще произнес командующий. – От двухсот грамм до литра гарантируют глубокий сон. – Он отмел рукой возражения вяло трепыхнувшегося профессора  и рявкнул.

- Владимир Дмитриевич!

В кабинет просунулась голова адъютанта.

- Организуй в свободном кабинете постель, поллитра и закуску. Пациент прибудет через две минуты.

Адъютант невозмутимо кивнул и вышел. Бобков обошел стол и повернул к себе безвольного Матвея.

- Не ты первый. Процедура отработана, иди. Поговорим когда «отойдешь».

Матвей вышел в коридор и оглянувшись по сторонам увидел адъютанта, стоявшего возле открытой двери.

Войдя в освещенный кабинет, он узрел разложенный на полу спальник. На столе соседствовали бутылка с «нахлобученным» стаканом, тарелка с наструганными ломтями черного хлеба и сиротливый апельсин. Приказание было выполнено по-военному быстро, четко и дословно.

«Сурово» - промелькнула и сгинула уважительная мысль. За спиной хлопнула дверь. Матвей подошел к столу, автоматически разделся и, стоя в одних трусах, механически выполнил приказ. Очистив оранжевый фрукт, он неторопливо набулькал водки в стакан. По комнате разнесся легкий запах сивухи. Не поморщившись, Матвей залил в себя первую дозу и запихнул в рот дольку апельсина. Дожевав, он повторил операцию - вдох, стакан, выдох, долька. Водка шла как вода.