Обе женщины некоторое время молчали.

— Может, он подумал, что ты хочешь бросить его, и решил опередить тебя? — осторожно спросила Келли, прощаясь.

Нет, Кристофер не был таким. Что-то тревожило его. Может, на работе не все так гладко. Есть же какое-то объяснение. Он позвонит ей завтра, и все будет в порядке. В конце концов, разве не он говорил, что они могут решить все проблемы между собой, если только захотят? Да, они все смогут уладить. Она скажет это ему, когда он позвонит завтра.

Но понедельник медленно перешел во вторник, затем в среду, четверг, а Кристофер так и не позвонил. Она не могла пересчитать, сколько раз тянулась к телефону, чтобы позвонить ему, но так и не сделала этого. Ей было больно думать, что он бросил ее, но разве легче знать это наверняка. А он мог бы сказать ей об этом, если б она позвонила.

За неделю до Рождества Кристофер слушал по радио песню «Белое Рождество», наблюдая через окна своей квартиры, как падают снежинки. «Пора», — подумал он и ощутил уже знакомую ему неуверенность. А что, если его так тщательно составленный план не подействует? Что, если он не раскусил Адриен так хорошо, как себе представлял? Но самый главный вопрос, на который он избегал отвечать, был еще страшнее: а что, если она не любит его? Нет, он был уверен в обратном. Но ему нужна любовь без условий, без сдерживающих факторов, а он не был уверен, что Адриен способна на такое. После пяти лет, в течение которых она держала мужчин на расстоянии, может, это стало привычным для нее?

Последние три недели он напоминал азартного игрока, который поставил на карту все свое состояние и надеялся на выигрыш. Как бы там ни было, завтра он все узнает, потому что после того, как вернется домой после поездки в Чикаго, непременно поговорит с ней. Кристофер не знал, правильным ли было его решение не общаться с Адриен последние три недели. В любом случае, оно доставляло только боль. Но у него не было другого выбора. Он убедился во время Дня Благодарения: чем настойчивей будет стремиться к ней, тем больше она станет отдаляться от него. Даже дома у родителей Адриен предупредила его, что будущее может все изменить. Он понял: если сейчас настоять на своем, будущее действительно все изменит, и она не станет противиться. У нее было три недели. Этого вполне достаточно, чтобы все обдумать. Теперь они решат свое будущее. Он заедет к ней завтра на обратном пути из аэропорта.

Адриен, услышав звонок в дверь, оглядела свой бесформенный синий свитер и спортивные брюки. У нее еще были мокрые волосы после душа. «Какая разница, как я выгляжу», — решила Адриен и устало поднялась с кресла. Это может быть только Келли. Но это была не она. В дверях стоял Кристофер, аккуратный и изящный в своем пальто из верблюжьей шерсти и кашемировом шарфе.

— Привет. Надеюсь, не помешал, — сказал он.

Адриен посмотрела ему в глаза, обратив внимание на его орлиный нос, черные завитки волос, спадающие на воротник, длинные ресницы. У нее появилось непреодолимое желание обнять его и поцеловать, но она не двинулась с места.

Кристофер вопросительно поднял брови.

— Я помешал?

— По-моему, нет, — бесстрастно ответила Адриен.

«Идиотский ответ, — подумала она. — Сейчас я узнаю, помешал ли он…»

— Хорошо. — Он вошел в дом.

— Там все еще идет снег?

«Я становлюсь замечательной собеседницей», — мрачно подумала Адриен. Но чего он ожидает? Она должна злиться на него за то, что он не вспомнил о ней все эти недели, а теперь неожиданно появился у ее двери, да еще выглядит таким веселым. Но она почувствовала облегчение от того, что не испытывала особой радости, увидев его.

— Я надеюсь, ты не сердишься за то, что я зашел так неожиданно, — сказал Кристофер, снимая перчатки. — Можно поставить чемодан в твоей ванной? На него налип снег, и я не хочу его оставлять в комнате.

— Чемодан? — Она вдруг заметила маленький кожаный чемоданчик. У нее перехватило дыхание. — Ты… ты куда-нибудь уезжаешь?

— Я только что вернулся.

Она с облегчением вздохнула. Вот почему он не звонил. Но его следующие слова разрушили это предположение.

— Я улетал вчера, а сегодня вернулся. — Он зашел в ванную с чемоданом и тут же вернулся. — Там ужасно холодно. Слушай, у тебя нет чего-нибудь выпить горячего?

— Сейчас я сделаю горячий шоколад. — Но не могла сдвинуться с места. Теперь, когда она пришла в себя от его неожиданного появления, Адриен хотела понять, что же происходит.

— Значит, тебя не было в городе всего одну ночь?

— Да. — Он снял шарф и начал расстегивать пальто.

Адриен заставила себя задать вопрос, хотя уже знала ответ:

— То есть, ты был все время в городе со Дня Благодарения?

— Да. А что?

Адриен пожала плечами.

— Да так, ничего. — Ее нервное состояние и неуверенность стали перерастать в раздражение. Почему она лгала себе? У нее была веская причина спросить его, отчего он не звонил целых три недели. Ей было так плохо последнее время, и вот он появляется в ее доме, такой сияющий, как будто ничего не случилось. Чертов Кристофер! И она тоже хороша, если позволяет ему так поступать.

В комнате воцарилась мертвая тишина. Кристофер положил пальто на софу и повернулся к ней.

— Даже не знаю, что тебе и сказать, — тихо начал он. — Понимаешь, мне предложили работу в Чикаго. Я ездил туда брать интервью.

— Ты… ты собираешься… переехать туда работать? — спросила она с запинкой.

Боль последних недель померкла перед мыслью о том, что она потеряет Кристофера навсегда. Пока он оставался в Сент-Луисе, они еще могли что-то решить, но если он собирается уезжать…

— Я не знаю.

Адриен беспомощно всплеснула руками.

— Но… ты не можешь!

Он вопросительно приподнял бровь.

— Почему?

— Потому что… ты просто не можешь.

На какое-то мгновение ей показалось, что в его глазах мелькнуло разочарование, как будто он ожидал другого ответа.

Что он хотел? Чтобы она призналась, что любит его? Да, она любит его, но боится признаться в этом. Адриен хотела, чтобы он первый сказал, что он думает об их взаимоотношениях, прежде чем она раскроет ему свои чувства.

— Тебя всегда угнетало, что мы с тобой конкуренты, — мягко заметил Кристофер. — Если я буду работать в Чикаго, это может быть идеальным решением для нас обоих.

Адриен захлестнула волна бессильной ярости. Ей хотелось накричать на него, запустить в него чем-нибудь тяжелым, но она не сделала ни того, ни другого. Она стояла, не в силах сдвинуться с места. Ее слова были еле слышны.

— Вот они, самые любимые люди. Они всегда доставляют только боль.

Этого Адриен всегда боялась, она покорилась своим чувствам и теперь наказана за это.

Он было направился к ней, но остановился.

— Не всегда, Адриен.

Она ощутила на губах что-то теплое и соленое и поняла, что плачет.

— Но ты у-уезжаешь, — в отчаянии промолвила Адриен. Она почти не видела его сквозь пелену слез, но ей показалось, что Кристофер выглядит таким же несчастным. Зачем он сделал несчастными их обоих?

— Я не поеду, если попросишь меня остаться.

Она вопросительно посмотрела на него, не веря, что ответ так прост.

— Ты же знаешь, что я хочу, чтобы ты не уезжал, — прошептала Адриен.

Он глубоко вздохнул.

— Тогда я останусь, но при одном условии. Я останусь, только если ты действительно любишь меня… любишь меня так, чтобы быть вместе всегда. — Он быстро шагнул к ней и обнял. Его голос стал вдруг ласковым. — Забудь об условии, — хрипло сказал Кристофер. — Только не плачь. Я останусь, если ты скажешь, что я тебе хотя бы немного нравлюсь. Любимая, пожалуйста, не плачь.

Адриен не смогла сдержаться. Ей нужно было выплакать все волнение, душевную боль и одиночество, накопившиеся за последние три недели. Хотя он утешал ее и крепко обнимал, она ощущала боль в его мольбе и понимала, что ему все это время было так же плохо, как и ей самой.