Судя по тому, как Кристофер смотрел на нее, он ощущал то же самое.

— Уже почти шесть, а мы еще не обедали, — сказал он. — Почему бы нам не перекусить где-нибудь?

Адриен колебалась.

— Я уже приготовила обед дома. Я потушила мясо в горшочке перед уходом, — объяснила она.

— Ты можешь пригласить меня разделить с тобой твой обед, — предложил он.

Адриен нерешительно замялась. Она не отрицала, что ей понравился проведенный с ним день, но было ли разумно снова приглашать его к себе домой?

— Я приготовила очень немного… — начала она.

— Ничего. Мы просто разбавим это водой, — улыбнулся Кристофер. — Встретимся через двадцать минут у твоего дома. — И он направился к стоянке, где была его машина.

— Я не приглашала тебя, — сказала Адриен, разрываясь между радостью и возмущением.

— Через двадцать минут! — прокричал Кристофер, усаживаясь в свою машину.

Адриен покачала головой и открыла дверцу своей. Может, Кристоферу чего-нибудь и недостает, но уж никак не терпения. Суровое выражение ее лица смягчилось, когда она вспомнила другую сторону его натуры, которую она сегодня открыла. Он не выказывал жалости по отношению к мальчишкам, не относился к ним покровительственно, но она почувствовала доброжелательность и ласку за его нарочитым поддразниванием. Что случилось в его жизни, что заставило его так чувствительно относиться к этим мальчикам?

«Наверное, будет лучше, если я не узнаю этого», — сказала она себе. Его прошлое не касалось ее. Она не хотела делать их отношения более близкими, чем они были. Но ее чувства опять были не в ладах с логикой.

Когда Адриен подъехала к своему домику, там ее уже ждал Кристофер. Облокотившись на машину, он держал руки в карманах, и она снова не могла не заметить, каким мужественным и невыразимо привлекательным выглядел он в этой обтягивающей его мускулатуру и широкую грудь футболке.

Она отперла дверь и распахнула ее.

— Проходи.

Кристофер прошел вслед за ней на кухню, наблюдая, как она разогревает мясо.

— Может, я порежу хлеб или сделаю салат? — предложил он.

— Ты можешь накрыть стол. Тарелки вон там, у холодильника.

Через десять минут обед был на столе. У нее нашлись крекеры, сыр и фрукты, что компенсировало недостаток мяса.

Они сели напротив друг друга за столом, и Адриен спросила для поддержания разговора:

— Ты уже осмотрел все достопримечательности Сент-Луиса?

Это была достаточно безобидная тема для разговора.

— Да. — Его пальцы коснулись ее руки, когда они оба одновременно потянулись за сыром. Адриен не могла точно определить, но ей показалось, что он сделал это умышленно. — В прошлые выходные я организовал для себя грандиозную экскурсию, — продолжил Кристофер.

— Да? И что же ты посмотрел?

— Я осмотрел все, что только можно, — небрежно сказал он. — Арку, старое здание суда, музей, Кахокийский курган и конюшни с тяжеловозами клейдесдальской породы. Эти лошади просто огромны, — заметил он.

— Действительно, — пробормотала она, но упоминание о лошадях заставило ее вспомнить о Малькольме. Бедный ребенок. Неужели он провел весь день в своей комнате, горюя о том, что она не купила ему лошадь, о которой он мечтал? Было с ее стороны очень нечестно, что он так старался исправить свои отметки и не получил взамен обещанной награды.

Кристофер вопросительно склонил голову.

— Что-нибудь случилось?

— Нет, ничего. — Ей не хотелось говорить о Малькольме, и она снова перевела разговор на достопримечательности Сент-Луиса.

Они завершили обед и перешли в гостиную пить кофе. Она села на софу, а он в кресло. Адриен пила горячий кофе, а Кристофер рассказывал ей о том, как поднимался в лифте яйцеобразной формы на вершину шестисоттридцатифутовой металлической арки и смотрел с ее вершины на Сент-Луис и поля за городом, простирающиеся на многие мили.

Чем больше он рассказывал, тем больше увлекался. Адриен смотрела, как Кристофер разводил руками, показывая, насколько просторными были поля, и рассказывал, какими с вершины башни крошечными казались лодочки, плывущие вниз по реке.

Потом он говорил о музее, расположенном у основания арки, об экскурсии по пивоваренному заводу «Энхаузер и Буш» и о превосходном пиве, которым его там угощали. Снова разводя руками, он описывал Кахокийский курган и усеченные пирамиды, построенные еще во времена древних индейцев.

Слушая его, Адриен чувствовала, что уже не так переживает за Малькольма. Сняв туфли, она вытянула ноги на белом пушистом ковре и еще больше расслабилась.

— Площадь его основания гораздо больше, чем у пирамиды Хеопса. Индейцы, которые построили пирамиду… — Кристофер запнулся с виноватой улыбкой. — Прости. Я не хотел пускаться во все эти подробности. Тебе, должно быть, ужасно скучно.

Адриен покачала головой.

— Мне нисколько не скучно. Мне нравится твоя увлеченность.

— Правда? — Он снова уставился на нее с тем внимательным, тоскливым видом, с каким смотрел, когда взял ее за руку в зоопарке.

Она не могла выдержать его взгляда и отвела глаза. Внешне Кристофер казался таким же спокойным и уверенным в себе, но ей показалось, что она увидела, как в его глазах промелькнуло выражение нескрываемого одиночества и грусти. Нечто жалкое в этом его взгляде тронуло ее так, что ей захотелось обнять его и успокоить.

Кристофер медленно поднялся.

— Я и так отнял у тебя много времени. Пожалуй, мне пора.

Адриен посмотрела на свою пустую чашку и обвела кончиком пальца ее края. Ей не хотелось, чтобы он уходил. Все, что разъединяло их, внезапно перестало иметь для нее значение. Имело значение только то, что ей сейчас хотелось быть с Кристофером.

Адриен слишком долго хранила свое сердце словно бы завернутым в бумагу. Так хранят ценный фарфор, который лежит в шкафу и им никогда не пользуются. Келли была права: она боялась дать волю своим чувствам. Но с Кристофером ее сердце сделало свой выбор, и она ощущала, что невидимые узы связывают их обоих. Если Кристофер сейчас уйдет, он унесет с собой частичку ее души.

А почему, собственно, он собирался покинуть ее дом? Может, потому, что она боялась встречаться с человеком, который пробудил в ней такие сильные чувства? Адриен все время опасалась, что если она увлечется кем-то, то снова окажется беззащитной, и поэтому придумала себе такие правила игры, которые сейчас казались бессмысленными даже ей самой. Как она может сводить отношения между ней и Кристофером до обычной дружбы, если сама испытывает к нему нечто гораздо большее? Она больше не могла сдерживать свои чувства к нему, так же как не могла бы предотвратить ураган или солнечное затмение.

То, что он был ее конкурентом, сейчас не имело никакого значения. Она видела совсем другого Кристофера в зоопарке и знала, что он мог быть нежным и заботливым. А разве не этого она все время ждала от мужчин?

Адриен неуверенно и смущенно поднялась.

— Не уходи.

Кристофер вопросительно поднял брови, как будто боялся, что неправильно понял смысл сказанного.

Она протянула ему руку ладонью вверх.

— Я хочу быть с тобой, Кристофер.

Он подошел к ней и повернул лицом к себе.

— Ты уверена, Адриен? Я могу начать то, что мы никогда не сможем закончить. Боюсь, что на этот раз не смогу остановиться.

И она тоже не смогла бы сдержать свой порыв. Кивнув, Адриен поднесла палец к его губам, а затем провела другой рукой по его щеке. Он не брился в этот день, но ей все равно было приятно водить пальцами по его коже.

Он коснулся губами ее губ так легко, как бабочка касается бутона розы, порхая над ним. Она прижала руки к его широкой груди, ощущая, как часто бьется его сердце. А потом его губы поглотили ее, пробуждая острое желание. Адриен так отдавалась этому поцелую, как будто от этого зависела вся ее жизнь. Кристофер гладил ее волосы, растворяясь в поцелуе так же, как и она, одновременно требуя и отдавая всего себя.

Ее руки опустились на его живот, и он тихо застонал от удовольствия. Они ласкали друг друга, получая невыразимое наслаждение от каждого прикосновения. Его требовательные руки сняли вначале ее блузку, а потом брюки. Ощущение его прикосновения к ее обнаженному телу было еще более острым и возбуждающим. Его пальцы ласкали ее нежную грудь и внутреннюю сторону бедер.