– Джафар! – громко позвал Дмитрий торговца.

– Иду! – тут же откликнулся тот.

Маркитант появился из-за повозки, важно неся брюхо, обтянутое полосатым халатом и перепоясанное цветным платком. Под грязной чалмой блестел хитрецой темно-карий глаз, другой же был мертвенно-бледного цвета. Из-за бельма на левом глазу Джафара и прозвали Кривым.

– Джафар, что это? – Дмитрий, не здороваясь, показал на синяк на лице у девочки.

Кривой Джафар в ответ фыркнул котом и воинственно ухватился за рукав халата.

– А это что? – гневно вопросил он в ответ, показывая Дмитрию повязку на правом предплечье. – Что это? Не знаешь? А она знает, – толстяк спустил рукав и ткнул пальцем в девчонку, замершую у колеса. – Как вцепится зубами! Чуть кусок мяса не вырвала! Еле оторвал от себя паршивку… – Джафар погрозил девочке кулаком. – Я ей покажу, как кусаться…

Дмитрий перевел взгляд на “покупку”. Девчонка сидела неподвижно, словно каменный истукан, только ноздри раздувала.

– Вразуми ее, – продолжал пыхтеть торговец. – Ты – хозяин, тебе и наказывать, а я уж посмотрю со стороны, порадуюсь…

– Ты чего это на третий-то день кусаться вздумала? – спросил девочку Дмитрий по-русски. – Кусаться раньше надо было – сейчас уже поздно.

Черные глаза скользнули по нему, и в них он прочел страх.

– Бе-бе-бе… – передразнил его Джафар. – Она языка правоверных не поймет, куда уж ей понять твой… И что ты ей говоришь-то? Не знаешь, как учить строптивых рабынь? Или боишься вместе с волосьями ей голову оторвать? Ну, так я ее сам за космы оттаскаю…

Дмитрий встал. Девчонка подняла голову, внимательно следя за ним.

“Ждешь наказания, лягушонок?” – подумал он.

– Погоди, Джафар, – остановил он пылкую речь маркитанта, описывающего, каким образом следует покарать обидчицу.

Он взял Кривого за укушенную конечность и завернул рукав, обнажив повязку. Девочка продолжала следить за ним. Он показал ей на тряпку, обмотанную вокруг предплечья торговца, и, погрозив девчонке пальцем, добавил по-русски:

– Не надо. Больше кусаться не надо.

– И всего-то! – изумился Джафар. – Погрозил пальцем – и все! – И возмутился: – Так не пойдет. Она меня кусает, а ты ей только пальцем грозишь? Она меня так каждый день кусать начнет…

– За что она тебя укусила? – перебил его Дмитрий.

– За что? За руку! – Джафар вырвал рукав у него из пальцев. – Ты что, Гуль, думаешь я на нее полез? – В голосе маркитанта прозвучала неприкрытая обида. – Я на твое добро зариться не буду, клянусь Аллахом. Ты попросил приглядывать за ней, я согласился. Не обижай Джафара подозрением, Гуль. Я цепь замыкал, когда она в меня вцепилась. Ты же сам просил ее пока на привязи держать, чтоб не удрала…

– Я не хотел тебя обидеть, Джафар, – сказал Дмитрий. – Не так сказал… Говорю плохо… Ты знаешь.

Маркитант прервал гневные излияния и угрюмо замолчал. Он был недоволен, что девочку не постигло наказание за проступок.

Дмитрий вытащил из-за пояса серебряный браслет и протянул Кривому:

– Держи.

Джафар поднял брови и взял браслет. Поднес ко здоровому глазу и хмыкнул, сменил гнев на милость.

– Ну, если так… – протянул он и подмигнул Дмитрию. – Я три ватных халата надевать буду. Пусть кусает хоть каждый день.

Девочка следила за их разговором. Страх постепенно ушел из ее глаз, сменившись удивлением. Дмитрий ободряюще улыбнулся ей.

– Не дрейфь, – сказал он по-русски. – Тебя никто не накажет.

Она взглянула на него и вдруг спрятала лицо в коленях.

Джафар отвлекся от браслета, который крутил в толстых пальцах.

– Что ты ей сказал?

– Не важно.

Торговец пожал плечами.

– Странный ты человек, Гуль, – сообщил он Дмитрию, пряча браслет за поясной платок. – Не только видом чудной, а вообще… В деньгах вот путаешься, словно их никогда в жизни не видел.

– Видел, – отозвался Дмитрий. В деньгах он, правда, путался. Да и попробуй разберись во всей этой средневековой мешанине: динары, дирхемы, золото, серебро, медь… Монет чертова куча, и все разные. Черт ногу сломит! – Другие деньги.

– Другие? – удивился Джафар. – Какие это другие?

– Из бумаги, – ответил Дмитрий. И усмехнулся, предвкушая реакцию торговца.

– Из бумаги? – изумленно протянул Джафар и расхохотался. – Ты, верно, шутишь? Какой же дурак будет делать деньги из бумаги?

– Шучу, – согласился Дмитрий. – Деньги не из бумаги – из золота. Счет другой.

– Счет? – заинтригованно переспросил Джафар. – Какой же?

Дмитрий развел руками: мол, и рад бы был объяснить, но ты же знаешь…

Приоткрытый в ожидании объяснений рот торговца захлопнулся, на толстощекой физиономии проступило выражение легкого недовольства. Он полез пятерней в затылок, сдвинув тюрбан набекрень, и шумно почесался.

– Счет другой… – пробормотал он. – Наверняка такой же чудной, как и ты, – нормальному человеку ни за что не осилить. И монеты у вас небось с мельничный жернов. Да? – Джафар хитро прищурился – шути, мол, брат, шути, да знай меру.

– С лепешку, – коротко сказал Дмитрий с самым серьезным видом. – И толстые. Такие, – он вытянул палец и сунул его к горбатому носу маркитанта.

Джафар издал звук, словно прочистил горло, и с недоверием уставился на Дмитрия. Тот продолжал невозмутимо взирать на торговца. Единственный зрячий глаз Джафара зажегся.

– С лепешку? – с явным интересом спросил он и завертел головой. – Золотая монета? – Джафар растопырил короткие пальцы, изображая монету величиной с хлебный кругляш. – Ух ты…

Дмитрий посмеивался про себя, сохраняя серьезную мину. А Джафар поверил безоговорочно: громко чмокал губами и бормотал под нос, прикидывая вес монеты и ее стоимость.

– А почему монеты такие большие? – спросил Джафар. – В кошель не сунешь. Неудобно.

– Не потеряется, как маленькая, – ответил Дмитрий, внутренне покатываясь со смеху.

Окончательно запутавшийся Джафар пожал плечами и констатировал:

– Я же говорю, чудной ты… Рабыня провинилась, а ты ее не наказываешь…

– Моя рабыня, – пояснил Дмитрий. – Хочу – наказываю, хочу – нет. Хватит говорить, играть будешь?

– Играть? – оживился Джафар. – Конечно буду.

– Неси доску.

– Здесь? – удивился Джафар. – Зачем? Пошли в кибитку. Айрана попьем, а захочешь – вина налью. – Торговец облизнулся. – И сам выпью.

– Не хочу в кибитку. Не хочу вина, – отказался Дмитрий. – Здесь играть будем.

– Здесь так здесь, – пожал плечами торговец. – Сейчас принесу доску. И кошму – не сидеть же на земле.

– Холодной воды принеси и тряпку какую-нибудь, – сказал Дмитрий.

– Зачем? – удивился Джафар.

– Ей на синяк приложить, – Дмитрий кивнул на девочку.

– И так заживет…

– Принеси.

Джафар издал невразумительное негодующее восклицание и, переваливаясь, удалился.

Дмитрий вновь опустился на землю возле девочки. Она так и продолжала сидеть на корточках, вжав лицо в колени.

Конечно, Джафар согласился приглядывать за девчонкой не за ее красивые глаза: Дмитрий заплатил, причем дорого: в волчьей шкуре, служившей Мансуру постелью, он обнаружил потайной карман, а в нем заначку – с десяток золотых перстней, украшенных довольно крупными самоцветами.

Джафар очень удивился, когда Дмитрий появился у него с девчонкой и со своим предложением. Но сразу согласился, едва увидев аванс – два перстня из “наследства”. Дмитрий пообещал торговцу, что тот получит в двадцать раз больше, если возьмет девчонку и сохранит ее для него. И поставил условия: девчонку не шпынять, в работу не впрягать, хорошо кормить. Ну и следить, чтобы не удрала.

Джафар, громко сетуя о гибели ун-баши, – ах, какой хороший человек был, пусть неверный, но хороший! – быстренько припрятал перстни. И выжидательно взглянул на Дмитрия: еще что-нибудь? А тот увидел в кибитке шахматную доску с резными деревянными фигурками. И показал на нее.

– Эту не продам, – сказал торговец. – Моя. Возьми другую.

– Сыграем? – предложил Дмитрий.

– Ты играешь в шатрандж, Гуль? – удивился Джафар.