– Амбродель, а правда ли, что в наших западных провинциях живет больше людей, чем эльфов Сильванести и Каганести?

– Их больше, чем Сильванести, Высочайший. Но трудно точно сказать, сколько там Каганести. Столь многие из них живут в глухих лесах, горах, на равнинах.

– Во всяком случае, люди начинают рожать потомство уже с пятнадцати лет! – выпалил Зертинфинас. – У них в семьях обычно бывает по пять-шесть детей!

По залу пронесся шепот удивления и недовольства. В эльфийских семьях редко рождалось более двоих детей, несмотря на долгую жизнь родителей.

– Это правда? – допытывалась Ниракина у Таманьера.

– Так, по крайней мере, обстоит дело в дикой местности. Не знаю, какие семьи существуют в более густонаселенных областях Эргота. Но немногие дети доживают до зрелого возраста. Искусство врачевания у людей не так развито, как у нас.

Музыканты закончили играть легкие мелодии и начали «Плач морского эльфа». Настало время для главного блюда.

Его вкатили на большой тележке – огромный золотисто-коричневый пирог в виде дракона. «Чудовище» достигало в высоту пяти футов. Спина его была усеяна листьями мяты, а глаза и когти сделаны из алых зерен граната. Голову и заостренный хвост дракона украшали глазированные орешки.

Присутствующие захлопали в ладоши при виде кулинарного чуда, и даже Ситэл улыбнулся.

– Вот видите, друзья мои, выходит, повар превзошел всех нас, – объявил он, поднимаясь на ноги. – Столетиями драконы угрожали нашему спокойствию, а теперь мы едим их на ужин.

Станкатан с мечом наготове стоял рядом с пирогом. Он сделал знак, и слуги подставили под подбородок дракона золотое блюдо. С силой, удивительной для его возраста, служитель одним махом отсек голову дракона. Стайка из пяти воробьев с привязанными к лапкам серебряными ленточками выпорхнула из чрева чудовища. Собравшиеся издали вздох восхищения.

– Надеюсь, остальная начинка пропеклась лучше, – насмешливо заметил Ситэл.

Слуги поднесли Пророку голову дракона и небольшими ножами разрезали ее на куски. Хрустящая корочка скрывала начинку из нежного мясного паштета, цельных печеных яблок и сладких луковиц, покрытых глазурью.

Станкатан напал на остатки пирога подобно актеру в роли богатыря Хумы, убивающего живого дракона. Внутренность чудовища заполняли острые колбаски, фаршированные перцы, зажаренные целиком каплуны и различные овощи. В зале поднялся шум – каждый спешил воздать хвалу великолепному угощению.

Зертинфинас довольно громким голосом потребовал еще нектара. В амфоре мальчика-слуги ничего не осталось, и он поспешил к двери за новым сосудом. Ситас подозвал пробегавшего мимо мальчишку, и тот упал на одно колено перед креслом принца:

– К твоим услугам, Высочайший.

– Святой отец слишком много выпил. Пусть виночерпий разбавит нектар водой. Напополам, – понизив голос, приказал принц.

– Как будет угодно, господин.

– Повар действительно превзошел сам себя, – заметила Герматия. – Превосходный пир.

– Сегодня мы что-то отмечаем? – поинтересовался Ренгальдус.

– По календарю нет никаких праздников, – отвечал Камин Олуваи. – А может быть, для Пророка сегодня особенный день.

– Ты прав, святой отец. Мы собрались здесь, чтобы воздать почести погибшему герою, – объяснил Ситэл.

Ниракина в изумлении поставила на стол бокал.

– Какому герою, супруг мой?

– Его звали Нортифинтас.

С трясущейся головой Зертинфинас спросил:

– Он был товарищем Хумы, Победителя Драконов?

– Нет, – предположил Камин Олуваи, – он был в первом великом Совете Синтал-Элиш, верно?

– Вы оба ошибаетесь, – ответил Ситэл. – Нортифинтас был простым воином, из народа Каганести, и погиб славной смертью, выполняя свой долг перед государем.

Флейтист заиграл соло из «Плача», и разговор за столом затих.

– Сегодня утром, – продолжал Пророк, – этот воин, Нортифинтас, возвратился в город из западных земель. Он был единственным оставшимся в живых из пятидесяти воинов, которых я послал на поиски разбойников, тревожащих наш народ. Все его товарищи убиты. Несмотря на жестокие раны, храбрый Нортифинтас возвратился ко мне с последним письмом своего командира.

Ситэл обвел взглядом сидевших за столом, пристально всматриваясь в лица гостей. Принц сидел неподвижно, левая рука, сжатая в кулак, лежала на коленях.

– Один из вас, сидящих здесь, за моим столом, вкушающих мой хлеб, – предатель.

Музыканты, услышав эти слова, прекратили игру. Пророк махнул им рукой, делая знак продолжать, и они с опаской повиновались.

– Дело в том, что убийцы пятидесяти моих воинов были не жалкими бандитами, а организованным отрядом кавалерии, и им было известно, когда и куда направятся мои солдаты. Это была не битва. Это была бойня.

– Тебе известно, кто предал их, Пророк? – с жаром воскликнула Герматия.

– Пока нет, но его обязательно найдут. Я провел почти весь день, составляя список лиц, посвященных в планы моего отряда. А пока я подозреваю всех.

Пророк оглядел огромный стол. Веселье куда-то исчезло, и гости без аппетита взирали на тарелки, полные яств.

Ситэл взял нож и вилку и приказал:

– Продолжайте ужинать.

Когда никто не последовал его примеру, Пророк поднял руку:

– Что же вы не едите? Хотите, чтобы все эти лакомства выбросили на помойку?

Ситас первым взял вилку и продолжил еду. За ним последовали Герматия и Ниракина. Вскоре все присутствующие ели, но настроение значительно ухудшилось.

– И вот что я еще хочу сказать, – с умыслом добавил Ситэл, вырезая из головы дракона гранатовый глаз. – Я подозреваю, кто может оказаться изменником.

Мальчик-слуга вернулся из подвала с амфорой, полной разбавленным нектаром. В мертвой тишине, последовавшей за его последним заявлением, Пророк воскликнул:

– Зёртинфинас! Твой нектар!

Жреца, поднявшего голову при звуке собственного имени, пришлось несколько раз похлопать по спине, чтобы он не подавился куском пирога.

Ситас наблюдал, как ест отец. Движения его были плавными, на лице застыла спокойная решимость.

Жизнь постепенно возвращалась в Дикий Лес. Больше не было той мертвой тишины, которая так поразила Кит-Канана в самом начале пребывания здесь. Каждый день на поляну приходил пастись олень. Кролики скакали в траве, по ветвям деревьев носились белки. Появились другие птицы кроме вездесущих ворон. По ночам раздавалось рычание медведей, кабанов и пантер. Как и говорил Макели, их предупредили о приближении людей. А теперь, когда люди ушли, животные вернулись обратно.

В тот день Макели, высунув язык, сосредоточенно прикреплял наконечник стрелы к древку. Кит-Канан теперь обучал его стрельбе из лука. Это была нелегкая наука для мальчика. Когда он натянул конец бечевки, наконечник оказался привязанным криво.

– Недостаточно плотно, – предупредил Кит-Канан и протянул Макели свой кинжал. – Начни сначала и приделай покрепче.

Оба уже больше недели не видели Анайю. Макели это ничуть не беспокоило, но Кит-Канан обнаружил, что ему не хватает странной лесной женщины. Он размышлял, не следует ли ему отправиться на поиски. Макели сказал, что ее никто не сможет найти, пока она сама не захочет, и принц нисколько не сомневался в его словах.

– А что ты сделаешь, если она тебе срочно понадобится? – хитро спросил Кит-Канан. – Я хочу сказать, допустим, если ты поранишься или еще что-нибудь. Как ты ее позовешь?

– Если Най мне действительно нужна, она это сама поймет и придет ко мне, – ответил Макели, заканчивая возиться со своей стрелой.

– То есть ты просто хочешь видеть её и она приходит?

Мальчик завязал узлом прочную шелковую тетиву.

– Чаще всего – да.

И он с гордой улыбкой протянул Кит-Канану новую стрелу. Кит-Канан проверил, прочно ли сидит наконечник. Все было в порядке.

– Хорошо, – похвалил он, возвращая стрелу. – Теперь осталось еще двадцать, и колчан полон.