— Об этом, дорогая, — ответила Элен Коэн, — нужно спросить миссис Блэкмен. — Регистратор немедленно уловила внимание Филипса. — Я не доктор, — засмеялась она, главным образом ради него. — Присядьте. Миссис Блэкмен скоро выйдет.

Тяготы этого дня были уже выше сил Кристин Линдквист.

— Мне сказали, что примут немедленно, — заявила она и стала рассказывать регистратору, что у нее с утра головная боль, тошнота и нарушения зрения, поэтому она действительно не может столько ждать, как накануне. — Пожалуйста, сообщите миссис Блэкмен, что я здесь. Она мне звонила и пообещала, что не будет никаких задержек.

Кристин повернулась и направилась к стулу напротив Филипса.

Двигалась она медленно, как человек, боящийся потерять равновесие.

Перехватив взгляд Филипса, Элен Коэн показала глазами, что девушка излишне требовательна, но все же поднялась и пошла искать сестру.

Мартин обернулся и посмотрел на Кристин. Мысленно он исследовал связь между атипичными мазками и неясными неврологическими симптомами. Кристин прикрыла глаза, и Филипс мог на нее смотреть, не опасаясь смутить. На взгляд ей около двадцати. Филипс быстро раскрыл карту Кэтрин Коллинз и полистал, пока не нашел исходной неврологической записи. Там были жалобы на головную боль, тошноту и нарушения зрения.

Он вновь посмотрел на Кристин Линдквист. Не выявится ли у этой женщины та же радиологическая картина? Учитывая все те трудности, с которыми были связаны попытки получить снимки других пациенток, возможность обнаружения еще одного случая казалась неимоверно привлекательной. Можно будет с самого начала получить все нужные снимки.

Предвкушая это, он подошел к Квистин и похлопал ее по плечу. Она от неожиданности дернулась и отвела с лица прядь светлых волос. Страх, отразившийся на ее лице, придал ей особенно беззащитный вид, и Мартин вдруг осознал, как она красива.

Мартин представился, тщательно подбирая слова, — он из отделения радиологии и случайно услышал, как она описывала регистратору свои симптомы. Он видел рентгеновские снимки других девушек с аналогичными жалобами и считает полезным сделать ее снимок. Он особо подчеркнул, что это делается только в порядке предосторожности и не должно ее тревожить.

Для Кристин госпиталь был полон неожиданностей. При первом посещении вчера ее заставили ждать много часов. Теперь она столкнулась с доктором, который сам напрашивается помогать пациентам.

— Я не очень люблю госпитали, — ответила она. Ей хотелось добавить: «и докторов», но это показалось слишком невежливо.

— По правде сказать, я тоже, — признался Филипс. Он улыбнулся.

Ему сразу понравилась эта молодая женщина, возникло желание помочь ей. — Но на снимок не потребуется много времени.

— Я еще плохо себя чувствую и хотела бы поскорее пойти домой.

— Все будет сделано быстро. Это я вам обещаю. Один снимок. Я сам его сделаю.

Кристин колебалась. Ей опротивел госпиталь. И самочувствие плохое, и забота Филипса подозрительна.

— Так как же? — настаивал он.

— Ну хорошо, — согласилась она, наконец.

— Чудесно. Сколько еще вы пробудете в клинике?

— Не знаю. Сказали, недолго.

— Хорошо. Не уходите без меня.

Через несколько минут Кристин вызвали. Почти одновременно с этим открылась еще одна дверь и появился доктор Харпер.

Филипс узнал в Харпере одного из стажеров, которых он иногда видел в госпитале. Непосредственно он с ним дела не имел, но его полированный череп трудно было забыть. Филипс встал и представился.

Последовала неловкая пауза. Харперу как стажеру кабинет не полагается, а поскольку оба смотровых кабинета были заняты, то поговорить негде. В конце концов они вышли в узкий коридор.

— Чем могу быть полезен? — произнес Харпер несколько подозрительно. Посещение Гинекологии заместителем заведующего Нейрорадиологии выглядело странным — слишком далеки сферы их интересов и деятельности.

Филипс начал издалека, проявил интерес к порядку набора персонала клиники, поинтересовался, давно ли Харпер работает здесь, доволен ли работой. Харпер отвечал кратко, его маленькие глазки глядели на Филипса в упор; он объяснил, что старшие стажеры работают в университетской клинике по два месяца для окончательного выбора специальности, и добавил, что стажировка эта носит символический характер — за ней следует предложение поступить в штат после окончания стажировки.

— Послушайте, — после некоторой паузы сказал Харпер, — у меня еще много пациентов.

Мартин понял, что его расспросы не создали непринужденной обстановки и Харпер чувствует себя еще более скованно.

— Только один вопрос. Что обычно делают, когда мазок Папаниколау признан атипичным?

— По разному, — осторожно ответил тот. — Существуют две категории атипичных клеток. Одни атипичны, но не ведут к опухоли, другие атипичны и ведут.

— А не нужно ли что-то делать вне зависимости от категории? То есть, если это не нормально, то нужно следить за этим. Разве не так?

— Ну, да, — сказал Харпер уклончиво. — А почему вы задаете мне все эти вопросы? — У него было отчетливое чувство, что его загоняют в угол.

— Просто из интереса. — Мартин показал карту Коллинз. — Я столкнулся с несколькими пациентками, у которых в этой клинике были атипичные мазки. Но, читая записи Гинекологии, я не нашел упоминания теста Шиллера, биопсии или кольпоскопии...только повторные мазки. Не представляется ли это...необычным? — Филипс наблюдал за Харпером, ощущая его беспокойство. — Слушайте, я же никого не виню. Мне просто интересно.

— Я не могу ничего сказать, не видя карты, — выговорил Харпер. Он полагал, что на этом разговор закончится.

Филипс подал Харперу карту Коллинз и смотрел, как тот ее раскрывает. Когда Харпер прочел имя Кэтрин Коллинз, лицо его напряглось.

Мартин с интересом наблюдал, как тот быстро перелистывает карту — слишком быстро, чтобы что-то можно было прочесть. Дойдя до конца карты, он поднял глаза и вернул ее.

— Не знаю, что вам сказать.

— Это необычно, не так ли?

— Скажем так: я бы действовал иначе. Но мне пора возвращаться на работу. Извините. — Он прошел рядом с Филипсом, которому пришлось прижаться к стене, чтобы его пропустить.

Удивленный преждевременным окончанием разговора, Мартин смотрел, как стажер удаляется в одну из смотровых. Он не собирался придавать своим вопросам личный характер и засомневался, не прозвучало ли в них больше обвинения, чем ему представлялось. И все же реакция стажера, когда он открыл карту Кэтрин Коллинз, была странной. В этом нет никаких сомнений.

Полагая, что дальнейшие попытки продолжения разговора с Харпером не имеют смысла, Мартин возвратился к регистратору и спросил о Кристин Линдквист. Вначале Элен Коэн как будто не слышала вопроса. Когда Филипс повторил его, она отрезала, что мисс Линдквист у сестры и скоро выйдет.

Невзлюбив Кристин с самого начала, регистратор еще больше возненавидела ее теперь, когда Филипс, похоже, ею заинтересовался. Мартина, не подозревавшего о ревности Элен Коэн, университетская клиника гинекологии просто привела в невероятное замешательство.

Несколько минут спустя Кристин вышла из смотровой в сопровождении сестры. Мартин раньше видел эту сестру, вероятно, в кафетерии и запомнил ее густые черные волосы, собранные на затылке в тугой узел.

Когда женщина приблизилась к столу, он встал и услышал, как она дает регистратору указание записать Кристин на прием через четыре дня.

Кристин выглядела очень бледной.

— Мисс Линдквист, — окликнул Мартин. — Вы закончили?

— Думаю, да.

— Как насчет снимка? Вы готовы?

— Думаю, да, — повторила она.

Внезапно черноволосая сестра бросилась обратно к столу. — Извините за вопрос, о каком снимке вы говорите?

— О боковом снимке черепа, — ответил Мартин.

— Понятно. Я спросила потому, что у Кристин изменения в мазке, и нам хотелось бы, чтобы она избегала делать снимки брюшной полости и таза до нормализации мазка.