«Чайка» дала задний ход, за кормой взметнулись волны. Катер погасил инерцию и с протяжным скрежетом прижался к причалу. Ошалевшие от перестрелки люди забыли про кранцы.

– Мать твою задним загибом, еврейским способом! – заорал Виктор Николаевич. – Серега, чудахлеб ты недоношенный! Покраску из зарплаты вычту!

– Пошли на берег, – Володька перебросил через борт свою Лену.

Провальцы горохом посыпались на причал. Володя и Василий начали наматывать швартовы на тумбы. Матросы Леня и Сергей явно решили, что на Виктора Николаевича они больше не работают, и драпанули на берег одними из первых. Последним катер покинул капитан. Он еще успел заглянуть в моторное отделение, проверить, все ли в порядке, и забрать из сейфа пакет с документами.

Причалили они вовремя. Перестрелка шла вяло. Противник подтягивал к реке основные силы и прощупывал оборону вендов. До обстрела заставы дело еще не дошло. Володя обернулся, бросил короткий прощальный взгляд на Ежаву, взял за руку Лену и побежал вслед за товарищами.

Пристань располагалась у устья разрезавшей обрыв широкой ложбины. Внизу, у воды, находились слипы для подъема судов, несколько складов легкой каркасной конструкции. Рядом стояли два грузовика. Территорию порта с одной стороны ограничивали штабеля бетонных плит, а с другой заболоченный берег ручья.

Дорога вела вверх между склонами лога. На середине подъема стали попадаться первые дома – небольшие одноэтажные кирпичные коттеджи с двускатными крышами. У каждого огороженная территория. За заборами виднелись газоны, плодовые деревья и кусты. Цветники очень богатые. А вот огородных грядок с моркошкой-картошкой Володя не заметил. Людей тоже не видно. Только собаки лают.

Еще сто метров вверх по склону. Подъем заканчивается. Откуда-то сбоку выскочили казаки. Человек шесть, в отличие от Гната с Торбоем, все гладковыбритые, в одинаковой темно-оливковой форме. Гарнизон. Это не бродяги-следопыты, им положено соблюдать устав и выглядеть как люди.

– Твою мать! – за спиной громыхнуло, послышался громкий свистящий шелест, ударная волна приложила Володю по спине и швырнула наземь.

Кайсаки перешли к решительным действиям. На заставу посыпались тяжелые снаряды. Пока неприцельно. Первые взрывы полыхнули по склонам ложбины, между домами. Два снаряда разбили дорогу за спинами провальцев.

– Вперед! Бегом! – Гнат схватил за руку Катюшу Журавлёву и потащил к обочине.

Залегшие было казаки, пригибаясь, подскочили к провальцам и, где матом, а где пинками, заставили их встать и бежать дальше от берега. Еще сто метров под обстрелом. А там край поселка. Володя орал, заглушая свой страх, но руку Леночки не отпускал. Так и тащил девушку за собой.

– Бегом!

– Ноги!

– Скоты!!! Убью!!! – это злобный вопль Мишки Широбокова.

Мишка бежал, обхватив голову руками, не видя ничего перед собой. Поворот он благополучно проскочил. Рванул прямо по полю. Вдруг перед ним вырос высоченный куст земли и грязи. Володя остановился как вкопанный и, широко открыв глаза, глядел на летящее по небу тело Мишки. Из оцепенения его вывел рывок за руку. Лена что-то кричала и махала свободной рукой в сторону бегущих по дороге провальцев и казаков.

В ушах стоит рокот. В висках колотят молоточки. Во рту пересохло. Володя бежал, как никогда в жизни. Слух отрубился. Гул в голове заглушал все звуки. Зато глаза успевали замечать малейшие подробности сумасшедшей гонки под обстрелом. Лучше бы они ничего не видели!

Снаряды летели не прицельно, но густо. Рушились дома, взлетали на воздух машины, свистели осколки. Над головой плыл тяжелый густой дым. Володя видел, как осколком срезало половину черепа Юле Федоровой. Бежавшего рядом с девушкой Санька только забрызгало кровью и мозгами. Парень на бегу повернул голову, выпучил глаза и провел ладонью по лицу, стирая кровь. Володя молча перепрыгнул через тело. Не до того.

Двоих казаков накрыло одним взрывом. Запомнился покореженный прямым попаданием бронеавтомобиль. Свернутая набок башня, вывалившиеся из дверцы кровавые ошметки, нечто невообразимое, совсем недавно бывшее человеком, и живущий своей жизнью, яростно всаживающий в небо длинные трассирующие очереди пулемет на крыше башни.

Обстрел продолжался, но теперь снаряды ложились где-то позади, на территории заставы. Володя остановился, чуть было не налетев на Гната. Леночка упала и перевернулась на спину. На грязном, измазанном копотью лице девушки сияла глуповатая улыбка.

– Живы… – прошептали ее губы. – Живы… Вырвались.

Володя обессиленно махнул рукой и уронил на землю рюкзак. Слишком длинный сегодня день, а солнце еще высоко. Слух вернулся. Канонада за спиной стихала.

Люди не могли поверить, что они вышли из-под обстрела. Санек сидел, обхватив голову руками, и негромко подвывал. По лицу сидевшей рядом с ним Лизы текли слезы. Плакала девушка молча, ни единого стона.

«Где Васёк? Почему он не утешает свою подругу? Почему не поддержал?» – роились в голове мысли.

«А нет Васька, – пришел ответ, – потерялся на подъеме».

Димон и Вовка Конопатый подсаживаются к Лизе, пытаются ее успокоить. Конопатый что-то рассказывает, размахивает руками. Девушка, кажется, пришла в себя, дружески хлопнула Конопатого по плечу. Санек тоже очухался, на его грязном лице даже появилась легкая улыбка. Такова жизнь – вырвались, выжили, надо жить дальше. Немного цинично, но это так. Молодцы, ребята, вовремя взялись за друзей, выдернули из депрессняка.

Владимир взял казака за локоть:

– Что дальше, Гнат?

– Не знаю… – простонал казак. – Пересчитай своих. У меня четверо воинов осталось.

Простая работа, но Володе потребовалось минут пять, чтобы пересчитать своих товарищей и сообразить, кого потеряли. Голова напрочь отказывалась соображать.

Было сегодня утром девятнадцать человек, а добежали до перелеска за заставой только двенадцать. Остальные или погибли под обстрелом, или потерялись по дороге.

– Хрен редьки не слаще, – хмуро заметил Торбой, – сейчас кайсаки будут высаживаться, если уже речку не перепрыгнули.

– Уходить надо, – негромко предложил один из казаков, коренастый парень с короткими пшеничного цвета усиками.

Гнат взглянул на него:

– Самоходов нет, зарядов мало, с нами провальцы – девицы, посадские, безоружные, леса не видевшие. Как уходить будем, Юрий?

– Рядом с заставой склады есть? – у Володи созрела одна мысль. – Пушки? Ракеты? Укрытия?

– Что? – Гнат резко повернулся к студенту. – Понял! Рядом летное поле, только лес напрямик пройти. Люди там были. Может, самоход найдем.

– Пошли! – Володя буквально подпрыгнул.

Усталость как рукой сняло. Слово – страшная штука, словом можно убить, а можно оживить, дать надежду.

Виктор Николаевич горько застонал, не обнаружив Сереги. Никто не мог сказать, когда матроса видели в последний раз. На пристани он был, в гору побежал вместе со всеми. И Васёк потерялся. Димон видел, как тот рванул в поселок. Погиб, скорее всего…

Тропинка через лес отыскалась быстро. Первыми шли Торбой и двое казаков. Гнат был замыкающим. Разумная предосторожность. Серьги казаков не работали, командный пункт накрыло первыми снарядами, а связываться между собой через встроенные рации было невозможно. Такая вот тонкость местной технической мысли. Для привыкших к автономным радиостанциям и приемникам провальцев это было диким.

Минут через десять до слуха людей донеслась ружейная пальба. Перестрелка шла на берегу. Видимо, один из дозоров выжил и принял бой с вражеским десантом. Лица казаков помрачнели, Гнат морщился, как от боли. Тяжело понимать, что где-то там, всего в версте от тебя, погибают твои товарищи.

Лес кончился внезапно. Кустарник расступился, и люди вышли на открытое пространство. Летное поле. Ровная, заросшая низкой густой травой площадка. Самолетов нет, а жаль. Людей не видно. Но зато нет и следов обстрела. В километре справа на краю леса торчит невысокая башня, увенчанная четырехствольной зенитной установкой. Сбоку башни ПВО укреплен контейнер ракетной установки. На противоположном конце поля виднеются еще две такие же башни. Здесь же, у опушки, стоят два гофрированных металлических ангара.