– Зван, срочно найди мне грузовой самоход, – повернулся полковник к связисту. – Чтоб через пять минут был у ворот КП.

Связист молча кивнул и защелкал клавишами приборов. Видимо, он же исполнял обязанности интенданта и штабного офицера.

За спиной вновь прибывших открылась дверь, и в помещение вошел еще один казак. Коротко поприветствовав присутствующих, он сел рядом со связистом, надел шлем с гарнитурой и впился взглядом в экраны.

– Что там? – спросил Невер Серебряный.

– Кайсаки подтягивают броню и пушки. Готовятся атаковать.

– Передай первой батарее раскладку целей. Беспокоящий огонь. Второй откатываться на запасные позиции.

– Копченые полезут через Викину отмель. Берега пологие, можно наладить огневое прикрытие. У нас на берегу только легкие группы. Два десятка с пулеметными самоходами.

– Перебрасывай сотню Каркуши и зенитчиков. Одну батарею. Зениток у нас много. Каркуша, поднимай людей, тебе в заслон на Викиной отмели, – полковник бесцеремонно пихнул спящего в кресле казака.

– Будет. – Сотник спокойно поднялся на ноги, кивнул командиру и зашагал к выходу.

– Звиняй, Гнат, – командир повернулся к гостям, – но и тебе придется с провальцами ехать. Дорога опасна, можно нарваться на кайсацкий дозор. Своих ни одного воина выделить не могу, прости, десятский.

– Слушаюсь, – боец помрачнел.

Тяжелый приказ. Гнат разумом понимал, что Невер Серебряный прав, а душа рвалась в бой. Владмир с трудом подавил вздох разочарования. Получается, с ними таскаются, как с ценным грузом, выделяют охрану, в разгар боя перед вражеской атакой находят машину и отсылают в тыл. Было в этом что-то унизительное, будто речь не о взрослых людях, а о малых детях.

Машина подкатила к воротам командного пункта. Полковник Невер Серебряный еще раз попрощался с казаками и провальцами, пожелал удачного прорыва в Свияжск. Посетовал, что не может выделить глазокрыл, просветить дорогу и ближайшие окрестности. Дескать, у самого почти не осталось, проклятые кайсаки сбивают все, что появляется над их позициями.

Володя стиснул протянутую ему жесткую ладонь воеводы. Кроме него, такой чести удостоились только Гнат и Виктор Николаевич, Серебряный признал в них старших отряда. Жаль, только познакомишься с хорошим, сильным, достойным и порядочным человеком, как приходится уезжать, и не знаешь: вернешься ли? А если вернешься, застанешь ли случайного знакомого?

Места в кузове хватило всем. Скамеек не было, сидеть пришлось на рюкзаках и мешках, поджав под себя ноги и ухватившись рукой за борт. Водитель резво взял с места. Тяжелый трехосный «ВАЗ» прогрохотал мимо блокпоста и вырвался на трассу. За дорогой в этом районе немного следили, пусть не ремонтировали, даже пальцем о палец не ударили, чтоб заделать трещины и подсыпать песок под просевшие плиты, но зато регулярно вырубали прущие сквозь щели и дыры полотна побеги.

Как пояснил Торбой, все грузы доставляются чугункой, а дорогой пользуются только казачьи патрули и немногочисленные поселенцы, народ еще тот, лесные бирюки, медведи косолапые. Они вполне способны прихлопнуть одинокого путника на дороге и одновременно считают себя обязанными накормить и приютить любого, кто сможет добраться до их порога. Такие люди. Правда им не писана, живут по старым обычаям времен князя Ингоря Великого.

Несмотря на трещины в бетоне и расползающиеся плиты, машина резво бежала по дороге, за полчаса отмахали верст тридцать. Ехать быстрее по такому покрытию можно только на танке – у танка колеса не оторвет. Разговоров почти не вели, люди сидели насупившись, мрачные, нахохлившиеся, как промокшие вороны. Было отчего – за спиной прощальным оркестром гремела канонада. Власова застава принимала бой.

Через полчаса пути машина напоролась на мину. Громыхнуло, и грузовик вильнул к обочине. Под задним колесом хлопнул еще один взрыв, чуть было не опрокинув машину. Визг тормозов, скрежет железа, грохот взрывов, дикий мат и вопли пассажиров – наконец все закончилось. Автомобиль съехал в канаву, капот и кабина разбиты, кузов перекошен.

Спустившиеся на землю ребята помогли водителю выбраться из кабины. Повезло, никто не пострадал. Обошлись ссадинами и ушибами. Заряд мины был слишком маленьким, взрывами оторвало колеса, но пробить кузов и кабину взрывная волна не смогла. Осколки прошли мимо людей.

– Прокатились! – хмыкнул Гнат. – Придется идти пехом.

– Стоп! Всем стоять! – заорал Юрий.

Казак показывал пальцем на антенную мину – небольшую металлическую коробочку с торчащими во все стороны тонкими усиками антенн. Видимо, над дорогой прошел кайсацкий самолет и сыпанул партию мин. Так, на всякий случай. Никто и помыслить не мог, что первыми на минное поле напорются беженцы.

Пешие переходы и ночевки под открытым небом позволили Васе быстро войти в форму. Тренированный организм приспосабливался к новым условиям. Всего три дня, а руки и ноги окрепли, дневной переход уже не требовал напряжения всех сил. К вечеру молодой человек выбирал подходящее место для ночлега, раскладывал костер и отправлялся на охоту. Сил оставалось достаточно, а леса вокруг кишели живностью. Правда, первые опыты были неудачны, не удавалось подобраться к оленю или лосю на дистанцию уверенного выстрела.

На третий вечер Васёк совсем рядом с лагерем встретил молодого оленя. Тот увлеченно объедал листья клена и не почуял приближения человека. Студент спокойно поднял автомат, сдвинул предохранитель, навел прицел и дал короткую очередь. Олень подпрыгнул, рухнул наземь, попытался подняться, но еще один прицельный выстрел в голову успокоил его навеки.

Хорошо! Пять патронов – и гора мяса. Свежего, парного мяса.

Разделывая оленя, Васёк еще раз убедился в собственной неумелости и неприспособленности к жизни в лесу. Тяжелое это дело. Пока шкуру снимал, семь потов сошло. Нож оказался маленьким и неудобным. Потроха оленя воняли, при неудачном взмахе ножом студента заливало кровью.

Отдохнув и посмотрев на творение рук своих, Вася обтерся травой. В крови измазался, на штаны натекло. Вонять будет. И мяса слишком много. Одному это не съесть и не закоптить. Соли нет, о технологии копчения мяса студент имел самые общие представления. Пришлось отрезать килограммов десять мяса с ляжек и вырезать лопатку, а остальное бросить.

Зато за ужином свежее, прожаренное на прутьях, сочное мясо вознаградило молодого человека за все страдания. Ужин вышел королевский. Оказывается, хороший шашлык делается вообще без маринадов и приправ. И пусть мясо немного жестковато, соли нет, от жаркого попахивает, но свежий воздух, ароматы сосновой смолы и цветов, накопившаяся за день усталость служат самой лучшей приправой к пище.

Наевшись до отвала, молодой человек посмотрел мутным сонным взглядом на оставшиеся куски мяса. Лицо парня расплылось в благодушной улыбке. В желудке приятная тяжесть, тянет в сон. Костер прогорает, над углями вьется дымок. Пришлось плеснуть в лицо немного воды, стряхнуть с себя сонную одурь, подкинуть в огонь дров и насаживать мясо на освободившиеся вертела.

Только когда все было пережарено, завернуто в пакет и повешено на дерево рядом с сумкой, Василий позволил себе заснуть.

Разбудил его волчий вой. Высокий протяжный звук подействовал как ударная доза кофе с энергетиком. Парень подхватил автомат и щелкнул предохранителем. Вокруг расстилалась кромешная мгла. Глухая ночь. Звезд не видно. С вечера по небу плыли облака. Костер прогорел, только несколько угольков светилось красным.

В кустах что-то закопошилось. Парень вскочил на ноги и прижался спиной к дереву. Постепенно глаза привыкли к темноте. Твою мать! В лесу шла веселая волчья пирушка. Брошенная туша оленя привлекла к себе семейство серых хищников. Наевшись, звери затеяли игры, прям как собаки на выгуле. Сытый волк человека не тронет, даже спящего обойдет, но заснуть, когда между деревьями мелькают серые тени, за кустами поблескивают глаза и слышится шорох травы под лапами, невозможно. Это только с большого бодуна или смертельно уставши, после пары бессонных суток. В противном случае глаза сами открываются.