Брук громко захихикала. Судя по тому, с какой тщательностью Рут выбирала слова, престарелая тетя Ада ни в коем случае не должна была догадаться, что над ней столь беспардонно подшучивают. Она бы умерла от стыда.

Уяснив это, Такер решил на всякий случай сменить тему разговора — не дай бог, старушка поинтересуется, с чего вдруг все смеются.

— Ну, если так, — громко обратился он к девочке, — то ты должна знать, что я когда-то был членом банды байкеров.

— Да ну, — недоверчиво протянула Брук.

— Да, да. Когда мне было восемь лет, я состоял в банде мальчишек, которые мечтали заиметь мотоциклы. — Такер задумчиво покачал головой. — Мы даже наклеили себе переводные татуировки.

Брук закатила глаза: дескать, какие глупые были мальчишки в старые времена, зато Рут наградила Такера улыбкой.

Ему нравилось, как она улыбается. Наверное, это коронная улыбка Бэбкоков — ведь все сидящие за столом похожи друг на друга. Но все-таки ее улыбка чем-то отличалась, например, от улыбки Вивиан, которая как бы говорила: вот я вся, перед вами. Улыбка Рут намекала на что-то потайное, скрытое от чужих глаз.

Несмотря на ее вполне понятное недоверие и настороженное отношение к нему, Такеру захотелось узнать Рут поближе. И попробовать на вкус знаменитые бэбкоковские губы. И увидеть на них удовлетворенную улыбку.

Рут отвела взгляд и, набрав на вилку пюре, поднесла ко рту. Такер завороженно смотрел, как раскрываются ее полные, сочные губы.

— Когда вы в последний раз обедали вот так, по-семейному? — спросил Орен.

Такер нехотя отвел глаза от женщины, которая с неодолимой силой притягивала его к себе, и повернулся к Орену. На синей фарфоровой тарелке перед ним горой возвышались пюре, зеленые бобы, тушеная кукуруза, саккоташ [2], горячие гренки и рубленый шницель под луковым соусом. Последний раз он ел так… да, это было еще при Ньюландах.

— Лет одиннадцать-двенадцать назад, мне кажется.

— Бедный мальчик, — проговорила тетя Ширли, протягивая Такеру блюдо с картошкой. — Ешь, голубчик. У нас на всех хватит. А на десерт будет пирог с тыквой.

Блюда вереницей потянулись к Такеру, и каждый за столом требовал, чтобы он наложил себе побольше.

Когда все было съедено, Такер поднялся, взял свою тарелку и, как это всегда делал у Ньюландов, понес ее в кухню. Вдохновленный всеобщим участием, он решил воспользоваться случаем, для чего, выйдя в коридор, остановился. Рут, шедшая следом, налетела на него сзади и попыталась проскользнуть мимо.

— Чего вы застряли?

Такер развернулся, загородив ей дорогу, и с широкой ухмылкой показал на зеленую ветку, свисавшую как раз над их головами.

Ну-ка, что она будет делать?

Рут это совсем не понравилось. Она гневно оглянулась на хихикающую Брук, но было поздно. Все с веселыми комментариями высыпали в коридор.

Такер ободряюще улыбнулся.

— Первый поцелуй под Рождество — к счастью на весь год.

— Правда? Никогда такого не слышала.

— Я тоже. Я только что это выдумал.

Родичи обступили их полукругом. Такеру ужасно хотелось поцеловать Рут, хотя он, конечно, предпочел бы остаться с ней наедине. Но что поделаешь…

— Ну давайте, целуйтесь, и покончим с этим, — сказала тетя Ширли. — Мы не в том возрасте, чтобы долго стоять на ногах. Боюсь, наши варикозные вены полопаются.

Такер вопросительно посмотрел на Рут. Та вздохнула.

— Ладно, давайте поцелуемся, а то они не отвяжутся.

Такер взял у нее тарелку, поставил рядом со своей на столик и поднял руки, не зная, надо ли обнять Рут или просто наклониться и чмокнуть в щечку. Он мгновенно отказался от этой мысли, как только она сделала шаг вперед и он увидел ее поднятое вверх лицо и чуть приоткрытые губы.

Рут стояла неподвижно, с опущенными руками, что должно было продемонстрировать ему всю несерьезность ситуации. Он положил руки ей на плечи. В просторном свитере она выглядела пухленькой, но на ощупь оказалась худощавой и крепкой.

Оба наклонили головы вправо, но все равно умудрились столкнуться носами. Рут растерянно посмотрела в сторону. Воспользовавшись этим, Такер быстро и решительно прижался губами к ее губам.

Это было упоительно. Он ощутил вкус сладкого чая, ее губы были теплыми, мягкими и удивительно податливыми. На какой-то миг ее глаза закрылись. И на долю секунды Такер почти забыл, что все на них смотрят.

Когда их губы разомкнулись, они посмотрели друг на друга. Неловкость исчезла. В ясных светло-карих глазах Рут стояла улыбка, словно поцелуй понравился ей так же, как и ему.

Первый рождественский поцелуй под омелой. Наверняка к счастью.

В приподнятом настроении после только что одержанной победы Такер поднял голову, чтобы поблагодарить счастливую звезду и маленькую зеленую веточку, висевшую над ними.

— Ой, я ошибся, — сказал он, и в его голосе не было ни намека на сожаление. — Это же не омела… а остролист.

Рут сама не понимала, почему согласилась на этот глупый рождественский поцелуй два дня назад. Ну, сначала она уверяла себя, что во всем виноваты ее родные, которые наверняка не отцепились бы от нее, пока она не согласится, поскольку таков обычай.

Но позже, лежа в постели, она нехотя призналась себе… только себе… что в глубине души сама хотела поцеловаться с Такером. Чуть-чуть, совсем немножко…

К сожалению, этот поцелуй если и удовлетворил в какой-то мере ее любопытство, то ничуть не ослабил беспокойство, овладевшее ею со дня прибытия «кузена» Такера. Наоборот, ей ужасно захотелось попробовать еще. Это походило на рекламу в продуктовых магазинах, где покупателям, обычно в обеденное время, дают на пробу крохотные кусочки чего-нибудь вкусного, чтобы разжечь у них желание попробовать еще, а потом и приобрести это.

Вот и ей хотелось попробовать снова. Для своей внешности Такер Мэдок целовался на удивление хорошо, а ведь еще надо учесть, что он сдерживался в присутствии посторонних. На своем не слишком богатом опыте Рут убедилась, что не очень привлекательные мужчины обычно целуются лучше своих обаятельных соперников, желая, наверное, восполнить этим свою невзрачность.

А Такер… Может быть, у него все же есть тайная цель? Ведь если он в самом деле мошенник, то пустит в ход все средства, чтобы очаровать свою будущую жертву.

К тому же у него, возможно, богатый опыт в таких делах.

За какие-то три дня он ухитрился завоевать симпатии всего семейства. Одна только Рут старалась сохранить дистанцию и не терять головы.

В присутствии Такера она чувствовала себя не в своей тарелке, но еще больше беспокоилась, когда он был вне пределов досягаемости, как нынешним утром. Однажды она застала его на чердаке. Где он может оказаться в следующий раз?

Рут поднялась с дивана и положила в камин последнее полено. Весь декабрь стояли холода, а сегодня под утро ударил мороз.

— Не забудь принести дров, — сказала тетя Ширли, обращаясь к Борису. — Говорят, нынешней ночью похолодает еще больше.

По счастливой случайности — а может, все было рассчитано, — как раз когда тетя Ширли говорила это, мимо гостиной проходил Такер.

Он просунул голову в дверь.

— Я собираюсь пойти проверить свою машину, — сообщил он, — а заодно принесу дров. Только прежде чего-нибудь попью.

Борис обрадованно заулыбался, продемонстрировав свои искусственные челюсти.

— А может, вы прямо сейчас пойдете за дровами, а я пока приготовлю вам шоколад? — предложила Рут. Готовя напиток, она сможет следить за Такером из кухонного окна, а потом основательно за ним понаблюдает, пока он будет его пить.

Такер одарил ее благодарной улыбкой, от которой у Рут подпрыгнуло сердце, но она тут же одернула себя. С такими мастаками, как этот тип, очень важно сохранять хладнокровие.

Он надел свою кожаную куртку и перчатки и вышел, а она достала из шкафа какао, насыпала две ложки с верхом в две наполненные молоком чашки, поставила в микроволновку и задумалась, вспоминая дела, которые Такер успел провернуть, с тех пор как приехал.