Тетя Ширли наслаждалась моментом. Дом был вычищен, еда приготовлена, и она со спокойной душой общалась с многочисленными родственниками.

— У тебя прекрасное чувство юмора, — сказала она, поворачиваясь к Такеру. — Конечно же, у нас есть комната! Да если б и не было, мы бы ее сделали!

— О, спасибо, мэм. — Такер наклонился и поднял сумку. — Если вы покажете, куда идти, и дадите ключ, я, пожалуй, поднимусь к себе.

— Зови меня тетя Ширли. Все так зовут. — Она зашла за стойку и прикрепила отклеившийся кончик картинки с Санта-Клаусом. — Что же до ключа, милый мой, то у нас их нет. Никто в твоих вещах копаться не будет. Правда, Орен, случается, бродит во сне, но ты на ночь можешь закрываться на крючок.

Такер нахмурился. Ему доводилось бывать в заведениях, где царила, так сказать, семейная атмосфера, но это вообще не лезло ни в какие ворота. Впрочем, стоит ли особо беспокоиться, поскольку он не собирается покидать комнату. Если там нет видеомагнитофона, он сходит и купит его, а потом спокойно просидит в номере все выходные, услаждая себя боевиками да приключенческими фильмами и вспоминая былое, пока не стихнет вся эта докучливая праздничная суета. Это первое Рождество, которое ему суждено встретить в одиночестве, так что, наверное, он правильно сделал, что приехал сюда, в этот дом, с которым связано столько счастливых воспоминаний. Для него это станет лекарством.

— Мэдок… — проговорила тетя Ширли, стирая со щеки след бледно-розовой губной помады. — Что-то я не припомню никаких Мэдоков.

Может, она интересуется, не останавливался ли Такер в этой гостинице прежде? Или, что более вероятно, решила, что он из Уиллоу-Глен? В таком маленьком городке все так или иначе связаны родством, или породнились через брак, или в школу вместе ходили. Такера не удивило, что она затрудняется вспомнить что-либо. Его родители были не местные и приехали в Уиллоу-Глен накануне рождения сына. Потом — это было двадцать с лишним лет назад — его мать умерла, а отец пропил все, что у них было, и сел на социальное пособие.

Но Такер не собирался рассказывать об этом тете Ширли.

—  Явырос неподалеку отсюда, — объяснил он. — И не был здесь больше десяти лет.

Брюнетка сузила глаза и подошла поближе. Расспросы старой женщины, очевидно, были вызваны простым любопытством, тогда как на лице девушки было написано явственное недоверие.

— А как звали ваших отца и мать?

Сразу видно, южанка. Такер знал: многие виргинцы очень любят выяснять родословную каждого, кто им встретится. Что ж, он не имеет ничего против, а заодно рассмотрит вблизи симпатичную брюнетку. С улыбкой глядя ей в глаза, Такер ответил:

— Элен и Боб. — И расстегнул несколько верхних кнопок на куртке.

Странно, но она, словно бессознательно копируя его движение, подняла руку и расстегнула ворот рубашки. Такер проследил за ее жестом и уставился на ямку у ее горла. Он не мог припомнить, чтобы в этом доме когда-нибудь было так жарко.

Затем он заставил себя перевести взгляд на тетю Ширли. Та поджала ярко накрашенные губы, вокруг ее рта собрались глубокие морщины.

— У нас в семье есть Элен, но что-то я не припомню Боба. Может, он был вторым мужем вашей матушки?

— Гм…

— Ширли, оставь мальчика в покое, — окликнул ее Орен. — Иди-ка сюда, будем ставить елку.

— Хорошо, хорошо. Смотри не свались.

Такер покачал головой, удивленный тем, как вольно персонал гостиницы обращается с постояльцами. Судя по всему, некоторым это так нравится, что они останавливаются здесь постоянно. Может, потому, что, побыв здесь какое-то время, они начинают чувствовать себя словно среди родных. Наверное, сама атмосфера этого дома, где когда-то царила любовь, так действует на людей.

— Пошли, — сказала Ширли. — Я отведу тебя в твою комнату. Надеюсь, ты не против третьего этажа. Я собиралась сделать лифт, а потом решила потратить деньги на кое-что поинтереснее.

— Все в порядке, тетя Ширли. Я его отведу.

У Такера на мгновение мелькнула мысль, что, может быть, брюнетка заинтересовалась им так же, как и он ею. Но нет: как бы приятно это ни было, у него сложилось смутное впечатление, что дело в чем-то другом.

Девушка повела его вверх по ступенькам из красного дерева, останавливаясь на лестничных площадках, словно боялась, как бы он не запыхался. С дыханием у Такера было все в порядке, но нагонять ее ему вовсе не хотелось. Идти сзади было намного интереснее.

В комнате на него пахнуло прошлым. Он опустил сумку на пол и замер, охваченный волнением. Портьеры, стеганое лоскутное одеяло и разбросанные тут и там коврики были не те, что он помнил, другие, но очень похожие. Ну а кровать и комод явно куплены вместе с домом. Он подошел поближе и, наклонившись, нашел в уголке нацарапанные на поверхности буквы «Р.Т.М.» — Роберт Такер Мэдок. Миссис Ньюланд ужасно рассердилась, увидев, что он сделал, но потом решила оставить все так, как есть. Такер тогда не понял, с чего вдруг она подобрела. Лишь позже до него дошло, что она поняла: одинокому, заброшенному мальчику хотелось таким образом утвердить свою принадлежность к ее семье, что ж, пусть так оно и будет.

Появилась тетя Ширли, ни на минуту не забывавшая о своих обязанностях хозяйки.

— Ты просто молодец, что решил справить Рождество вместе с нами.

Брюнетка при этих словах сжала свои изящно изогнутые губы, прошла мимо Такера и отодвинула тюлевую занавеску, впустив в комнату неяркий предвечерний свет. Затем повернулась, пристально посмотрела на него и медленно произнесла:

— Да, глаза у вас что надо.

Такер понятия не имел, что она хотела этим сказать. Может, она когда-то видела его отца, а сейчас, глядя на него, вспомнила? В таком маленьком городке большинство жителей знают друг друга хотя бы в лицо.

— Говорят, у меня глаза Мэдоков, — заметил он.

Сказать по правде, Такер был недоволен своей внешностью, хотя другим она нравилась. Смуглую кожу и темные глаза, придававшие ему некий коварный, загадочный вид, он унаследовал от отца, и будь его воля, он с удовольствием отказался бы от этого сомнительного наследства, чтобы уже ничто не связывало его с покойным Бобом Мэдоком.

Тетя Ширли подошла, широко раскинув руки, по-матерински обняла его и чмокнула в щеку.

— Мы ужасно рады, что в нашей семье есть такой молодец. — Уже с порога она добавила: — Если тебе будет что-то нужно, только скажи, мы все сделаем.

Она помахала рукой и исчезла за дверью.

Девушка продолжала стоять у окна, скрестив руки на груди и глядя на него.

Ошеломленный неожиданным порывом пожилой женщины, Такер застыл на месте, устремив взгляд на блекло-голубой коврик и машинально потирая щеку, в которую его поцеловали. В голове его мелькнула мысль, что, может быть, стоящая перед ним брюнетка сделает то же самое. Он был бы не против, даже наоборот. Хотя вообще все это очень странно. Он слыхал про такие гостиницы, где стараются создать семейную обстановку, но все же старая дама слегка перебарщивает.

Дверь с шумом приоткрылась, и в щели появилась голова тети Ширли.

— Чуть не забыла… Давай поторопись, быстрее распаковывайся, мы ждем тебя внизу. Поможешь нам с елкой.

Нет, надо все поставить на свои места, а то не успеет он опомниться, как она заставит его распевать рождественские гимны и печь пироги вместе с остальными постояльцами.

— О, миссис… то есть тетя Ширли, я в этом году как-то не собирался заниматься елкой. — Ему приятно снова оказаться в этом доме, но праздновать Рождество… нет, это было бы слишком тяжело.

— Ой, нам будет трудновато без вашей помощи, — вдруг вступила в разговор брюнетка. — Понимаете, тетя Ширли решила больше никогда не собирать у себя все семейство. Это наше последнее совместное Рождество, и мне хочется, чтобы праздник получился на славу. Но для этого надо, чтобы все принимали участие, все до одного. — Она на мгновение задумалась. — Тогда, может, вы развесите бусы и гирлянды с лампочками? — Было ясно: обе поставили задачу во что бы то ни стало вовлечь его в дружные приготовления.