– Зря стараешься, Аке, он тебя даже не слушает, – холодно сказал Ахти, поворачиваясь спиной к холопу.

– Я до него еще доберусь, – прошипел Калли, неохотно убирая нож.

– Начинается. Вот она, близость Похъёлы, – тихо сказал Йокахайнен.

Аке озабоченно посмотрел на него.

– Ишь, крысеныш! Видал я таких – не пырнул бы он Ахти в спину. А то вот еще ночью прирежет!

– Он так никогда не сделает, – вступился за него Ильмо. – Правда, Калли?

– Да я его, хвастуна, и днем запросто одолею!

Лицо Аке вдруг просветлело – ему в голову пришла неплохая мысль.

– Предлагаю вам сразиться, – сказал он. – Нет, никаких ножей и прочего. Помнишь, Ахти, как мы веселились на Лосином острове, устраивая поединки на подвешенном бревне?

Ахти скорчил гримасу.

– Поединок? С рабом?

– Ага, струсил! – обрадовался Калли. – Так я и знал, что ты меня боишься!

Место для поединка нашли поблизости, в лощине, заваленной буреломом и заросшей высоким рыжим папоротником. Аке выбрал подходящий, достаточно устойчивый сосновый ствол, упавший поперек оврага. Ахти и Калли, держа в руках длинные суковатые шесты, найденные в том же буреломе и освобожденные от мелких веток, забрались на него с разных концов.

– Кто первый свалился – тот проиграл, – объявил Аке. – Ниже пояса не бить.

– А по ногам можно? – спросил Калли, неумело крутанув палку.

– Тебе – можно, – сказал Ахти и бросился на него, как коршун на цыпленка.

Вмиг он обрушил на Калли мощный прямой удар, намереваясь сразу снести мальчишку со ствола в колючее нагромождение сухих веток. Но палка просвистела у Калли над головой. Холоп быстро пригнулся и с криком прыгнул вперед, нанося встречный удар по ногам. Ахти не успел отскочить. Удар попал по голени, но вышел слишком слабым, чтобы скинуть врага, – только раззадорил его. На Калли посыпался град ударов. Еще пару раз он удачно увернулся, а потом принял удар на свою палку и тут же ее лишился, а заодно крепко получил по рукам. Подросток невольно вскрикнул от боли, его движения замедлились, и Ахти этим немедленно воспользовался. Калли пропустил хлещущий удар по плечу, потерял равновесие и соскользнул со ствола. Ахти тут же остановился, опустив палку.

– Возиться… – презрительно произнес он. – Холоп и есть холоп. А туда же, биться лезет!

Неожиданно он вскинул руки и зашатался. Оказывается, Калли, падая, ухватился за ствол и повис на нем снизу, обхватив руками и ногами. Он продержался ровно столько, чтобы схватить противника за ногу и вцепиться в нее, как пиявка. Еще мгновение, и они оба рухнули в бурелом: Ахти с проклятиями, Калли с торжествующим хохотом.

Аке громко захлопал в ладоши:

– Я думал, у нас в отряде два воина, а оказывается – три!

– А я? – обиделся Ильмо.

– Ты охотник, – примиряющее сказал варг. – С людьми биться – совсем другое искусство…

Вскоре противники вылезли, красные, запыхавшиеся и исцарапанные с головы до ног. Калли сиял.

– Ничья, – объявил Аке.

Ахти подумал и добродушно хлопнул Калли по плечу:

– Молодец, сопля!

Калли хмыкнул, но смолчал – уж очень был доволен.

Средство, предложенное варгом, оказалось на удивление удачным: целый день прошел, а Ахти и Калли ни разу не поругались. На вечернем привале Аке внимательно следил за противниками, но Ахти был весел и болтлив – впрочем, как всегда, – а от вечной угрюмости Калли и следа не осталось. Аке поздравил себя с успехом и затеял разговор о далеком и приятном – о своей невесте.

– Вот разберусь с проклятием, вернусь домой – и женюсь наконец на милой Храфнхильд. Уже третий год она меня дожидается…

Ильмо вздохнул.

– Что, тоже девчонку свою вспомнил? Небось она не стала бы тебя ждать три года?

– Не стала бы, – согласился Ильмо. – Со мной бы убежала. Айникки вообще-то и собиралась с нами в Похъёлу. И пошла бы, если бы не заболела…

– Распустил ты ее совсем, – неодобрительно сказал Аке. – Воин странствует и сражается – дева ждет. Такова доля, богами установленная. Может, ты, Ахти, нам что-нибудь поведаешь про свою невесту?

– Про которую из них? – невинно спросил Ахти.

И принялся рассказывать куда более увлекательную, чем у Аке, историю своего последнего сватовства. Как, спасаясь от мстителей из рода Суванто (где, вот незадача, тоже соблазнил девицу), попал в запретную березовую рощу, где как раз совершались женские таинства во славу Ильматар. Там-то Ахти и встретил статную ясноглазую деву, дочь главы рода Саво. Конечно, его мгновенно сразила любовь. Дева тоже не осталась равнодушной к красавцу-беглецу…

– Я прожил в землях Саво почти полгода, – рассказывал Ахти. – На правах зятя. Мог бы, в сущности, там и остаться. Они ведь меня, преследуемого, приняли как родного, защитили от мести… Так ведь дернуло меня отвезти невесту домой! Матери показать решил…

Ильмо и Аке весело переглянулись.

– И что – мать? – спросил Йокахайнен, не знавший истории, которая давно уже стала любимой байкой у всех северных карьяла.

– Сказала: дева слишком избалованная, мнит о себе много, вези обратно. Ну, и главное – то проклятие о «смерти от злой жены»… Я, пытаясь его избежать, уже столько раз чуть жизни не лишился…

– Неужели так просто взял и отвез обратно?

Ахти грустно махнул рукой.

– Пришлось. Пригожих девиц много, матушка – одна. Так что, вы думаете, устроил глава рода Саво? Так разозлился, что поначалу чуть войну не объявил всему нашему роду! Потом, однако, успокоился и объявил, что род тут ни при чем, но, если я еще раз объявлюсь в его землях – голову с плеч снесет. И чем я ему не угодил? Невеста моя, говорят, сына родила, а я его и не видел ни разу…

– У тебя уже есть дети? – удивился Ильмо.

– Где-то наверняка есть, как у всех нас, – сказал Аке. – А ты, Калли? Жениться не собираешься?

– Всё зло от баб! – мрачно сказал Калли под общий хохот. – Ну их всех в болото!

– А ты, Йокахайнен? Что ты все молчишь? У тебя есть невеста?

– Была, – сухо сказал Йокахайнен.

– И куда делась?

– Я ее убил.

Хохот умолк. Все недоверчиво посмотрели на саами.

– По приказу Рауни, – неохотно пояснил он. – Он учил меня убивать людей колдовством, вот и выбрал мне ее… поупражняться.

Над полянкой повисло долгое молчание.

– М-да, – сказал наконец Ахти. – А отказаться не мог?

– Если б я тогда отказался, я бы сейчас здесь не сидел.

После этого общий разговор увял. Аке и Ахти принялись вспоминать чужие земли, где им довелось побывать, а Калли завалился спать.

Ильмо подсел к Йокахайнену.

– Вижу, ты неспокоен, – тихо сказал он. – Что там с узелками? Снова что-то чуешь, да?

Нойда кивнул:

– Опасность. Кто-то нарушил сеть. Мне кажется, за нами следят.

Еще целый день и ночь прошли без происшествий, только склоны горы становились все круче и круче. Местами путешественники уже не шли, а карабкались, цепляясь за кустарник и пробираясь через каменные осыпи. А утром третьего дня Ильмо вдруг обнаружил широкую тропу – впрочем совсем запущенную. Она-то и привела к той сосне.

Старая раскидистая сосна росла на песчаном холме у входа в длинную широкую долину, грибом возвышаясь над молодой порослью. Огромные ветви вольготно раскинулись, затеняя небо. Сухие ветки, сломанные ветром, так и висели, застряв в кроне, словно желтоватые кости. Корни, вцепившиеся в землю, казались скрюченной пястью какого-то древнего великана. От дерева, несмотря на его почтенный возраст, веяло мощью. И жутью. Ибо нижние, обломанные ветки сосны были украшены насаженными на них человеческими черепами. Наверху, локтях в десяти над головой, в ветвях белели части скелетов.

– И как это они туда попали? – глубокомысленно произнес Ахти, рассматривая страшноватое дерево. – Как будто их кто-то туда забрасывал…

– Тролли повеселились тут, что ли? – пробормотал Аке, беспокойно вертя головой.