Завтра ее ждут горы!

Надо же! Все произошло так, как мечталось: едва Элен спрыгнула с подъемника, как сразу же в группе лыжников увидела… Нет, не увидела, а мгновенным прозрением угадала знакомую фигуру, хотя лицо толком разглядеть было невозможно: полосатая шапочка натянута до бровей, большие темные очки закрывают полфизиономии… И все равно не было сомнений — Он!

Красно-черный комбинезон подчеркивал особую красивую основательность фигуры: прекрасной лепки мощный торс, не юношеская, конечно, но достаточно тонкая талия, узкие бедра и длинные мускулистые ноги.

Странно, но Элен при виде своего героя не почувствовала ни тревоги, ни смущения, ни раскаяния за собственные грехи. Просто ощутила, как дрогнуло сердце от радостной неожиданности. Но на этот раз успел вмешаться разум, заставив эмоции смириться.

Рассудок подсказывал верно: никакой, собственно, неожиданности в появлении Джексона нет. Человек специально ждал Элен, чтобы загладить вчерашнюю вину.

Элен дала себе команду: постараться не вступать в беседу; как можно быстрее перейти к запланированному удивлению под номером три. То есть показать, на что она способна, когда на ногах лыжи, над ней только небо, а впереди снежная пропасть. Ведь в Лондоне она мечтала, казалось бы, о невозможном: вдруг когда-нибудь им суждено встретиться на горнолыжной трассе. И вот встретились! Отступать некуда. Настала пора удивлять!

Элен вполне правдоподобно сделала вид, что Джексона не заметила, и обратилась к одному из спортсменов, с которым встретилась внизу у подъемника, с просьбой помочь ей закрепить лыжи.

Молодой человек охотно откликнулся.

— Доброе утро, мисс Олдфилд. Не могу ли я чем-нибудь быть вам полезен?

Нечаянный помощник, все еще стоя перед Элен на одном колене, оценивающе оглядел подошедшего через плечо, перевел глаза на девушку и пришел к выводу, что может спокойно передоверить свою подопечную заботам этого человека.

— Счастливо, — сказал он, после чего отошел, навсегда исчезнув из жизни Элен.

— Элен, я хотел сказать, что…

— О, Филипп! — легко откликнулась Элен, жестом пытаясь остановить его попытку объясниться. Сейчас ей было совершенно не страшно. Горы освободили ее от изнуряющего смущения, от скованности, волнения. Снова в душе ожил вчерашний восторг перед этой необъятной ширью, перед красотой лежащего у ног мира. — Не слишком ли высоко мы с вами забрались, Филипп? — скрывая лукавство, спросила Элен. — Может быть, для разминки стоило попробовать свои силы на промежуточной высоте?

— Наверняка стоило! — ответил тот, откровенно радуясь, что и реплика Элен, и тон освобождают его от необходимости пускать в ход все те слова, которые он тщательно отбирал, готовясь к этой встрече. — Я, кстати, и ждал вас на нижней остановке, но, не дождавшись, решил подняться сюда.

Элен вынуждена была отметить его непосредственность и искренность. Никто не тянул Филиппа за язык говорить, что, мол, не случайна их встреча.

— Вы ждали? Зачем? — Трепет ресниц, в недоумении вскинутых на собеседника, придал вопросу оттенок искренности.

— Во-первых, я хотел извиниться перед вами за вчерашнее…

Элен перебила его, одаривая мягкой прощающей улыбкой.

— Господи, о чем вы?.. — беспечно махнула она рукой. — Здесь только горы, а все остальное не имеет ровным счетом никакого значения.

Кажется, я снова начинаю нервничать, подумала Элен. Только излишнее внутреннее напряжение способно придать интонации этакую веселую легкость. Элен рассмеялась. Потом отвернулась от Филиппа и стала энергично разминаться, имитируя движение слаломиста.

— Элен, — окликнул ее Джексон, — вы сами сказали, что, возможно, мы переоценили силы, забравшись так высоко. Может, не будем рисковать?

— Что вы предлагаете? На виду у всех спускаться не на лыжах, а на подъемнике? Но это не под силу даже моему женскому самолюбию. Представляю, как будете чувствовать себя вы.

— А вы хорошо катаетесь?

— Сейчас выясним. До встречи!.. — крикнула Элен и, с силой оттолкнувшись палками, бросилась вниз, унося с собой обрывок последней фразы.

Она неслась, ни о чем уже не думая, предоставляя телу вспомнить уроки прежних лет. Первый резкий поворот был выполнен, возможно, несколько жестковато, но потом все пошло как надо. Ноги сами стали чувствовать, когда напрячься, когда ослабить напряжение, палки лишь успевали фиксировать поворот за поворотом. Упоение скоростью — единственное, что чувствовала сейчас Элен.

Наконец она остановилась, выбросив из-под лыж фонтан снега. Свершилось! Фантастические, абсолютно нереальные мечты сбылись! Прикрыв ладошкой глаза от солнца, она взглянула на вершину, с которой несколько минут назад ухнула вниз, и только сейчас поняла всю степень опасности, коей себя подвергла. Где ты там, Джексон? Все еще стоишь, открыв рот от удивления? Это вам, мистер Икс, посвящался мой рискованный полет.

Скрип снега дал понять, что кто-то повторил ее достижение. Едва видная из-за нестерпимо-яркого солнца фигура чертила зигзаги по крутой трассе слаломного спуска. Хорошая техника, успела отметить Элен, склонная весьма строго оценивать чужое мастерство, как тут же поняла: Филипп! Лыжник резко притормозил, окружив себя каскадом снежных искр.

— Господи, Элен, вы меня не перестаете удивлять!

— Вот и прекрасно, — с удовлетворением заметила она.

— Где вы так научились?

— Помощь друзей плюс, извините за нескромность, природные способности.

— Значит, вам частенько доводится выходить на горнолыжные трассы?

— Гораздо реже, чем хотелось бы, — легко пустила в ход Элен домашнюю заготовку.

— Вы почти не разминались, не освоились с незнакомой трассой… Честно говоря, я очень испугался, когда увидел, как рискованно вы начали спуск.

— Вы тоже неплохо катаетесь, — милостиво заметила Элен, одарив собеседника смущенной улыбкой. А сердцем ликовала: снова удалось удивить! — Что же мы стоим? — Девушка усмирила яркую синеву своих глаз, прикрыв их темными, пушистыми ресницами, чем удачно скрыла свой восторг. — Горы ждут!

Подъемник поднял их к тому месту, где они недавно встретились. Снова они замерли на вершине.

— Ну что, Филипп, на этот раз махнем вместе? — И, одарив его белозубой улыбкой, Элен оттолкнулась палками и понеслась вниз.

Поворот, поворот, снова поворот… Резко влево, резко вправо. Скорость все выше и выше. Элен уже приближалась к тому месту горы, где делал первую свою остановку подъемник. Здесь надо быть повнимательнее: лыжников на горе прибавилось, много новичков. Как же вы неуклюжи! А ну-ка, смотрите, как это легко делается! Элен бросила тело вправо и… не вписалась в поворот! Заскрежетал под лыжами укатанный наст. Упала! Но скорость не была еще побеждена, и замелькали в воздухе лыжи, палки. Тело, еще секунду назад послушное, отказалось подчиняться команде мозга. Перевернулось — раз, другой, третий — и замерло.

Элен сначала ничего не почувствовала, кроме острой оскорбительной неудачи, и, лишь предприняв попытку подняться, взвыла от нестерпимой боли. Такой нестерпимой и всеобъемлющей, когда понять невозможно, что именно болит. Тело разом как огнем обожгло, и вдруг все провалилось во тьму.

…Сквозь замутненное сознание Элен ощутила присутствие людей вокруг себя. Смысл того, о чем говорили, до нее не доходил. Через причудливую смесь английских и немецких слов прорвались несколько понятных: «травма», «двигать нельзя» и, наконец, совсем тревожное: «вертолет».

— Нет! — Элен вложила все свои силы в этот крик, но и она, и окружающие услышали лишь громкий стон.

Как же дать понять всем этим людям, что она никуда отсюда не уедет?

Беспокойство девушки было замечено.

— Что? Что случилось, фрейлейн? Что сейчас вас тревожит?

Не открывая глаз, она прошептала то, что хотела бы сказать решительно и категорично:

— Я не хочу уезжать! Я не желаю, чтобы меня увозили. Отправьте меня в дом Клары Берг, я там живу. — Она закрыла глаза.